Моя ревность тебя погубит

—Станислав, я-я…— она заикается, поднимаясь на ноги. Глаза мечутся в разные стороны, они такого же зелёного цвета, как у Полины, только чуть темнее.
—Замолчи,— резко говорю я, потому что понимаю, что ещё одно слово из её рта — и я просто придушу её на месте. Она нервно потирает ладони, я вижу, что её взгляд не затуманенный алкоголем — или не так, как мог бы.— Я говорил тебе хорошо обращаться со своей дочерью. По-твоему, это называется «хорошо»?
—Клянусь, я ничего не делала,— её глаза наполняются слезами.
—Я тебя предупреждал, чтобы в твоём доме не было пьяных отморозков, иначе я превращу твою жизнь в кошмар.
Она закрывает лицо руками, начиная рыдать навзрыд. Меня совершенно не трогает данная картина.
—Успокойся,— холодно требую я.
—Об-бещаю, я обещаю, больше не…
—Мне легче позвонить сейчас и отправить в психушку, или повесить на тебя какое-то дело, чтобы упрятать за решётку лет на пятнадцать,— я перебиваю её раздражённо, но мой пульс учащается, начинает стучать резче и быстрее, когда сюда вбегает Полина и вся в слезах, утыкаясь мне в грудь.
—Пожалуйста, умоляю тебя, не надо.
Её руки сжимают ткань моей рубашки с такой силой, что я удивляюсь. Её мокрые от слёз щёки делают эту ткань такой же мокрой. Она плачет под рёв своей матери и рушит все мои планы, заполняя собой мои мысли. Блять, на неё в таком состоянии невозможно смотреть, я готов потерять всё своё дерьмо.
—Пожалуйста…— повторяет она, не давая мне возможности вернуться к разговору с её чёртовой матерью. Одной рукой я прижимаю её к себе, другой глажу по растрёпанным волосам, некоторые пряди которых уже стали мокрыми от слёз.
—Выйди,— приказываю я её матери, которая наблюдает за этой картиной, не прекращая истерически реветь.— И закрой за собой дверь.
Она беспрекословно выполняет то, что требую. Дверь закрывается, но Полина всё ещё ищет моей защиты от меня же самого — прижимаясь ко мне, она гладит мои предплечья, бицепсы и моя грудь напряжены до придела, такое ощущение, что рубашка на мне сейчас разорвётся.
Наконец он поднимает голову, смотрит на меня своими изумрудными глазами и добивает меня этим умоляющим взглядом.
—Я тебя очень прошу, пожалуйста, не трогай её. Оставь её в покое.
—Полина,— начинаю я, даже не в состоянии сформулировать предложения и аргументы, потому что я не хочу причинять ей боль своей правдой.
—Стас, пожалуйста, не думай, что я наивный ребёнок.
Меньше всего мне хочется видеть в ней ребёнка. Нет, она не ребёнок, она слишком рано повзрослела. Она избитая судьбой девушка, безумно светлый человек, заслуживающий всех благ этого мира, которые я хочу преподнести к её ногам.
—Дело не в том, что я люблю её, Стас. Но её любит мой папа, он считает, что обязан ей, потому что она его не бросила, потому что заботилась о нём, даже если что-то по дому делала я, она работала, чтобы нас обеспечить. Он никогда меня не простит, если с ней случится что-то ужасное, если ты куда-то упрячешь её. Пожалуйста, Стас, я прошу тебя, ради меня, не трогай её. Она никого не водила всё это время, это считанные разы, правда, клянусь.
Она настолько боится расстроить своего отца, что готова терпеть эту тварь в своей жизни.
—Малыш, я не трону её, не волнуйся.
Она выдыхает, на несколько секунд закрывая глаза от облегчения. Затем снова смотрит на меня из-под влажных ресниц.
—Спасибо.
Мне стоит решить, что с ней делать, чтобы не расстроить Полину. Мне плевать, как отнесётся к этому её отец, но её волнует его мнение и реакция — и это понятно.
—Возвращайся к себе. Я с ней поговорю.— Ты обещаешь, что?..
—Я же сказал, малыш, я ничего с ней не сделаю. Но мне нужно с ней поговорить, понимаешь? Иди, я заеду за тобой завтра перед школой.
—Завтра суббота.
—Тогда я заеду за тобой в обед, ты ведь не против пообедать со мной завтра?
—А это обязательно?— спрашивает она, но сразу же её лицо озаряет милая улыбка, указывающая на то, что она шутит. Полина становится на носочки и тянется ко мне для того, чтобы поцеловать меня. Блять, как же мне не хватало её сладкого клубнично-ванильного аромата, как же не хватало её взгляда, её присутствия в моей жизни. Просто какой-то пиздец, как сильно она на меня влияет. И когда она оставляет на моих губах лёгких поцелуй, она отстраняет и выходит из кухни. Я выхожу тоже и вижу, как её мать переминается с ноги на ноги — то ли ноги её не держат из-за алкоголя, то ли из-за страха, а может, всё вместе.
—Зайди,— я подзываю её на кухню, когда дверь в комнату Полины снова закрывается. Возможно, там сидит и её отец тоже.
—Стас, я к-клянусь…
—Тебе повезло, что вбежала Полина. Если я узнаю, что ты ведёшь себя не как «достойная мать», я запихну тебя в клинику, где тебя превратят в овощ. Это моё последнее предупреждение, и я повторю его ещё раз, когда ты протрезвеешь. Кивни, если ты поняла меня.
Она кивает, дрожащей рукой прикрывая рот и всхлипывая. Когда я прохожу вперёд, она уходит с прохода, давая мне пройти. Полина успокоила меня, но снова оставшись наедине с её матерью я чувствую себя обезумевшим от злости.
Больше я не спущу всё на тормоза. Я позабочусь о своей девочке, это моя прямая обязанность. Каким я был идиотом, оставив её одну — пускай и думая, что ей это нужно.
Нет, я больше не оставлю её, блять, никогда.
Она будет со мной.
    
16.Я хочу быть твоей
В последние несколько недель мама меня игнорирует или избегает. Точнее, она старается быть милой, но я вижу, с каким трудом ей это удаётся. Особенно это заметно, потому что в школе учёба закончилась, мы сдали все долги и мне приходится больше времени проводить дома. Всё равно она старается, потому что Стас сильно запугал её, особенно на следующий день после того вечера, когда приехал за мной.Я подслушала его разговор, он снова угрожал ей клиникой и его голос звучал очень жёстко. Настолько жёстко, что мне было не по себе, ведь ко мне он никогда не обращался в таком тоне. Но я слышала, как он разговаривает по телефону с кем-то по работе, это звучало так же страшно и жёстко, даже безжалостно.
По его приказу какое-то время к нам домой по утрам приходили врачи, ставили капельницы. Это было что-то связано с алкоголем. Стас следил за мамой, приходя к нам в дом очень часто. Она жутко боялась его и боится до сих пор, поэтому ничего мне не говорит и следит за сказанными в мою сторону словами, не трогает меня из-за каждой мелочи. Пускай это неправда и непонастоящему, но благодаря этому я могу не бояться возвращать домой и оставаться с ней в стенах одной квартиры.
Иногда я слышу, как она жалуется на меня папе, на то, что я познакомилась с мужчиной, который не даёт ей жизни, на то, что я веду себя как неблгодарная тварь. И папа в последнее время выглядит ещё хуже, чем обычно — такое ощущение, что он больше поддерживает её. Давно пора привыкнуть, что никому здесь нет до меня дела, всем наплевать, даже ему. Только Стас заботится обо мне с первого дня, когда мы встретились. Иногда мне очень страшно, что всё это может закончиться, как тогда, когда я узнала, что он женат. Тогда мой мир разрушился, разлетелся как стекло на сотни осколков, моё сердце словно вырвали из груди и засунули в него тысячи лезвий.