Нарисованные шрамы (ЛП)

 
 
Я смотрю на спящую Нину, уютно устроившуюся под одеялом, на ее спутанные волосы, разметавшиеся по моей подушке. Видя ее, в моей постели, вызывает странное теплое чувство в моей груди.
— Уоррен пришел, — говорю я, и легким поцелуем целую ее плечо. — Я буду в спортзале.
— Развлекайся, — бормочет она в подушку и продолжает спать.
Улыбаясь, я сажусь в свое инвалидное кресло и выхожу из комнаты. Ей нужно поспать; мы можем продолжить то, на чем остановились, позже.
Когда я заканчиваю сеанс терапии, Нина еще спит, поэтому я принимаю душ и спускаюсь в свой кабинет. Максим уже ждет меня, и, судя по его лицу, ему нечего сказать приятного.
— Роман, тебе нужно пригласить албанцев. Чем скорее, тем лучше.
— Не получится. —Я сажусь за свой стол, включаю ноутбук и начинаю рыться в бумагах на столе.
— Думаю, тебе стоит передумать.
— Я не в настроении развлекать албанцев.
— Ты знаешь, что они нужны нам как партнеры. Ты не встречался с ними месяцами. — Он садится в кресло напротив меня и подается вперед. — Они должны быть уверены, что все в порядке.
— Они получают больше денег, чем в предыдущие годы, поэтому я не понимаю, почему они должны быть обеспокоены.
— Если они не почувствуют, что мы вкладываемся как партнеры, они могут обратиться к кому-то другому, Роман. В последний раз, когда я его видел, Тануш упомянул, что обратился к итальянцам. Он сказал это в шутку, но он думает об этом
— Отлично. Как раз то, что мне нужно. — Я бросаю ручку на бумаги.
Максим откидывается назад и скрещивает руки.
— Итак, кого мы приглашаем?
— Тануша и его жену. Думаю, он встанет в позу. И Душку с женой. Вот и все.
— А как же Хаждини? — спрашивает он.
— Нет. В последнее время они с Душку не в ладах. Мне не нужно кровопролитие.
— Хорошо. Когда?
— У Нины выставка в следующие выходные, так что придется в эту субботу.
— Я дам Танушу знать. — Максим улыбается. — Варя будет в восторге, она только что поменяла ковры.
— Я скажу ей, что это была твоя идея. Особенно если это закончится кровопролитием. Тануш все равно может быть немного враждебно настроен, так что убедись, что мужчины в курсе.
Максим приподнял бровь.
— Почему? Вы двое всегда были в хороших отношениях.
— Мы были в хороших отношениях, пока я не сказал, что не намерен жениться на его дочери, когда он предложил ее несколько месяцев назад.
Максим опускает голову и смотрит на меня поверх оправы очков.
— И ты говоришь мне об этом только сейчас?
Если бы кто-то другой сомневался в моих решениях, ничем хорошим это бы не закончилось. Однако Максим — единственный человек, кроме Вари, которому я безоговорочно доверяю. Он был для меня как отец. — Тогда я не придавал этому значения.
— Он спрашивал о Нине.
Я смотрю на него.
— И что он хотел узнать?
— Он спросил, так ли она красива, как об этом ходят слухи.
Вот же гадина.
— И что ты ему ответил?
— Я сказал ему, пусть сам решит, когда увидит ее.
— Хорошо. Как Костя?
— Потерял немного крови, но ничего серьезного. Через несколько дней будет на ногах.
— Не трогайте его по крайней мере неделю. Иван может взять на себя его обязанности до тех пор. Проследите, чтобы док приходил осматривать его раз в день до понедельника.
— Что-нибудь еще?
— Нет. Иди домой. Отдыхай. Ты всю ночь за Костей присматривал. Я попрошу Варю тебя подменить.
Когда Максим уходит, я звоню Нине.
— Ты не спишь?
— Уже проснулась. — Она зевает.
— Одевайся и встретимся внизу через час. Нам нужно пройтись по магазинам.
— Да?
— В субботу ко мне на ужин придут деловые партнеры. Тебе нужно купить платье.
— Мне точно не нужно другое платье. На прошлой неделе я купила столько одежды, что хватит на две жизни. Вова еле смог все затащить в машину, да и в шкафу у меня места нет. В нем как минимум десять платьев, которые я даже не надевала.
— Ты говорила, что ты импульсивный покупатель.
 
— Это не равно «шопоголик», Роман.
— Мы все равно купим платье.
— Тебе нравится выбрасывать деньги на ветер? Это какое-то принуждение? Ты можешь сказать мне. — Она хихикает.
Нет, я не думаю, что могу сказать ей, как мне нравится покупать для нее вещи.
— Не заставляй меня ждать.
— Эй, мне нужно выгулять Брандо. Он писает на пол.
— Попроси Ольгу выгулять зверюшку.
— Я скажу Брандо, что ты сделал ему комплимент.
— Можешь также сказать ему, что, если я снова поймаю его за жеванием зарядного устройства для моего ноутбука, я сделаю тебе тапочки из его шкуры.
— Боже мой! — Она разразилась смехом. — Большой плохой пахан — пошутил. Ты хорошо себя чувствуешь?
Я ухмыляюсь. — Один час, Нина.
Прервав связь, я погружаюсь в отчеты, которые прислал Михаил, а также в планы поставок на следующую неделю. Мысли о некой черноволосой женщине мешают мне сосредоточиться.
* * *
— Как насчет этого?
Нина выходит из раздевалки в маленьком черном платье. У него высокий вырез с подолом, который едва прикрывает ее попу. Фасон довольно простой, но то, как оно облегает ее тело и обнимает бедра, подчеркивая ее крошечную талию, не может не радовать. В сочетании с туфлями на высоком каблуке и волосами, собранными на макушке, результат просто потрясающий, и мне трудно оторвать взгляд от ее ног и маленькой упругой попки. Если она выйдет в этом на улицу, то создаст помехи движению.
— Мы его покупаем, — говорю я придушенным голосом, — но найди другой для ужина.
— Почему? Что с ним не так? — Она смотрит в зеркало и качает головой. — Оно слишком простое?
— Я не хочу, чтобы мои деловые партнеры весь вечер любовались ногами моей жены.
— Роман, не будь пещерным человеком. Оно не такое уж и короткое.
— Ты не наденешь его в субботу. — И вообще нигде на людях.
— О, ради всего святого. Ладно. Пойду найду мешок для картошки.
Мне нравится идея с картофельным мешком. На самом деле, если бы я мог завернуть ее с ног до головы, я был бы очень счастлив.
В итоге Нина покупает розовое платье-миди, и, хотя я не в восторге от него, поскольку оно с низким вырезом и показывает довольно много ног, оно гораздо лучше, чем черное. Пока она рассматривает что-то на вешалке с блузками, я киваю продавцу, чтобы он упаковал и черное платье. После того как Иван забирает пакеты с платьями, я веду ее в ювелирный магазин на первом этаже.
— Нет, — говорит она, когда мы останавливаемся перед витриной с множеством ожерелий. — Мне не нужны драгоценности.
Ей они не нужны, это точно. Когда мой маленький цветок входит в комнату, она сияет ярче любого бриллианта, но жены Тануша и Душку придут все в золоте и драгоценностях, и я не хочу, чтобы Нина чувствовала себя чем-то меньшим.
— Да, нужны, — говорю я и веду ее внутрь.
Она ходит по магазину, рассматривая украшения, выставленные в стеклянных витринах вдоль стен, пока не подходит к той, где лежат самые простые ожерелья.
— Как насчет этого? — Она указывает на тонкую золотую цепочку.
Я не обращаю на нее внимания и качусь к большой витрине у противоположной стены, где хранятся самые лучшие изделия. Когда служащий магазина видит, куда я смотрю, он прибегает и начинает выстраивать передо мной бархатные коробки.
— Я не буду носить драгоценности по цене дома на шее, — шепчет Нина мне на ухо.
— Вот этот. — Я показываю на комплект, состоящий из колье и браслета из белого золота, усыпанного белыми бриллиантами, и смотрю на продавца, который лучится на меня — его глаза огромные, как блюдца. — И подходящие к ним серьги.
Он нетерпеливо кивает и достает еще одну бархатную коробочку, чтобы положить ее рядом с комплектом.
— Да. — Я киваю. — Давай сначала их померим.
— Пожалуйста, скажи мне, что это подделка, — простонала Нина рядом со мной, и я не могу удержаться от смеха. — Это не так, да?