#Бояръ-Аниме. Романов. Том 14 (СИ)
В этот момент дверь, из которой Игорь Михайлович вошел в зал, распахнулась, и прошедший через порог Константин Владимирович Ерофеев решительным шагом направился к цесаревичу.
Игорь Михайлович, уловив появление нового действующего лица, прервал свою речь и застыл, не сводя взгляда с личного целителя государя. А вот стоящий рядом с троном Бернар напрягся.
Константин Владимирович склонился к уху наследника престола и зашептал. Было видно, как шевелятся его губы, но слов разобрать не вышло бы и у слуги, который замер в паре шагов от трона.
Лицо Игоря Михайловича застыло восковой маской. Он протянул папку слуге и поднялся на ноги.
Зал был готов внимать цесаревичу, все прекрасно понимали, о чем мог докладывать личный целитель государя. И почему ворвался на прием именно таким образом, а не как подобает по правилам.
Набрав воздуха в грудь, Игорь Михайлович произнес негромко, но его услышали все:
— Прием окончен. Государь Михаил II Милославский только что скончался.
Глава 21
Слова Игоря Михайловича погрузили зал в тягостное молчание. Все смотрели на наследника престола, следили за тем, как он покидает помещение. И на Бернара де Дамартена, который так и остался стоять на своем месте.
Я не сводил взгляда с ключника, а потому прекрасно видел, что хранитель оставался совершенно спокоен. А вот его свита переглядывалась с явной опаской. Впрочем, я уверен, что французы еще в Париже решили, как нужно действовать и что говорить в том случае, если Михаил II отойдет в мир иной.
Другое дело, что теперь менялся статус цесаревича. Пока он единственный наследник — в его руках сейчас окажется вся власть царя. Это пока государь мог очнуться, оставалась иллюзия, что Игорь Михайлович ничего не решает, и все его указы на одну половину временны, а на вторую — необязательны.
Канцлер Франции, наконец, отмер и, развернувшись на пятках, направился обратно к своим подчиненным. В мою сторону он даже не посмотрел, и это я бы зачел ему в плюс — в первую очередь он о своей стране думал, отложив личные вопросы на потом. Сейчас Бернару де Дамартену требовалось уведомить его величество Людовика о смерти монарха. Да и дипломатический статус защищал его лучше всяких обещаний — ведь я не могу его тронуть, так как цесаревич дал слово, что канцлеру ничего на территории Русского царства не угрожает.
Правда, с графом Кальдеро было точно так же. Потому он и умер за пределами нашей страны. И Бернару де Дамартену об этом известно.
Вслед за французом ожили и собравшиеся в приемном зале русские благородные люди. Словно кто-то рубильник переключил, и по всей площади зазвучали сперва нерешительные шепотки, плавно переходящие в разговоры.
Я увидел, как на меня смотрит князь Казанский, и кивнул отцу, прежде чем тронуться с места. Никому уже не было дела до меня и моей опалы — стряслось то, чего многие боялись. И к чему, наверное, каждый род в Русском царстве готовился.
Однако дойти до Романовых мне не дал слуга Милославских. Он шел параллельно мне некоторое время, пока не привлек мое внимание.
— Князь, вам следует идти за мной, — сказал он так тихо, что я скорее по губам прочел его слова.
Кивнув, я направился вслед за царским человеком. И пока тот лавировал между гостями, ведя меня к очередному боковому коридору, я просматривал, чем занят Бернар.
Однако ключник проронил всего одну фразу:
— Быстро в посольство.
И вместе с подчиненными поспешил покинуть Кремль. Не пытался ковать коалицию среди русской знати, не остался наблюдать, что случится дальше. У меня даже мелькнула мысль, что, возможно, моя биологическая мать была права, и Бернар де Дамартен не такой плохой человек, какими я считал всех ключников просто по факту принадлежности к обществу Януса Двуликого.
Слуга провел меня через служебный коридор в покои государя. Возле закрытой двери дежурила пара «Стражей». Охрана подняла винтовки, демонстрируя готовность открыть огонь, но слуга Милославских посторонился, пропуская меня вперед.
— Прошу, князь, вас ждут.
Кивнув, я толкнул дверь, прекрасно зная, кого увижу по ту сторону.
Игорь Михайлович сидел в кресле за журнальным столиком. Перед наследником престола стоял графин с красной жидкостью, пара бокалов и кофейник.
У окна, опираясь на подоконник, стоял Емельян Сергеевич Невский, сосредоточенно разглядывающий происходящее по ту сторону стекла.
При моем появлении великий князь обернулся, но тут же вернулся к своему занятию, как будто дальнейший разговор его не интересует.
— Осуждаешь? — подал голос Игорь Михайлович, внимательно глядя на меня.
Я понял, о чем он.
Государь не мог физически умереть. Его организм был наполнен наномашинами, и даже если бы мозг восстановить оказалось невозможно, поддерживать тело в состоянии комы было несложно. Но зачем стране государь, который никогда не проснется?
Но, как ни крути, это было убийство. А фактически заговор, и тот факт, что к нему причастен Емельян Сергеевич Невский, куратор Царской Службы Безопасности, менее преступным происходящее не делает.
Игорь Михайлович не зря опасался моей реакции. Но несмотря на то, что в этой жизни я позволяю своим эмоциям воздействовать на меня, головы я не теряю. У Русского царства могут быть разные правители — слабые, сильные, умные, глупые. Но никогда не будет на троне трупа. А наш биологический отец им фактически и стал.
— Михаил II погиб в тот момент, когда зараженные корпорацией «Армтек» наноботы попали в его тело при ударе Виталия Игоревича Можайского, — ответил я, спокойно проходя к одному из двух свободных кресел. — Так что это был лишь вопрос времени.
Цесаревич вздохнул с явным облегчением. Тяжело ему приходится, и как же хорошо, что я Романов, и не мне тащить это все на своих плечах.
Емельян Сергеевич же хмыкнул.
— Кажется, только мне здесь жаль Михаила? — задал он риторический вопрос.
— Жизнь одного человека не может стоить жизней миллионов, — ответил Игорь Михайлович. — И будь отец с нами, он бы первым об этом сказал. Ты знаешь, Емельян Сергеевич, что мы правы.
Великий князь Невский покачал головой, однако спорить не стал. Цесаревич же вытащил пробку у графина, и по комнате расплылся аромат вишни.
— Нужно решить вопрос с другими детьми Михаила и Юлии, — заговорил я, глядя, как дергается кадык наследника престола при каждом глотке.
Я вот так вишневые соки пить не могу. Слишком они для меня кислые. Какие мы все же разные.
— Сейчас, пока еще престол пуст, а информация о конкретных именах и семьях, где эти дети растут, с легкой подачи клана Рюриковичей бродит по рукам едва ли не всех благородных родов Русского царства, самое время нам обрести утерянных братьев и сестер, — продолжил я, как только цесаревич опустошил свой бокал.
Емельян Сергеевич вскинул бровь. А вот Игорь Михайлович усмехнулся.
— Предлагаешь мне признать их? — уточнил он, не глядя на куратора Царской Службы Безопасности.
Впрочем, одно присутствие здесь великого князя Невского уже делало его сторонником цесаревича. И никуда от этого Емельян Сергеевич не денется — в его руках власть, которую он любит, работа, которая ему интересна. Да и, чего греха таить, с кончиной Михаила II, воцарением Игоря Михайловича, место губернатора Московского может вернуться в семью великих князей Невских.
— Не можешь остановить — возглавь, — пожал я плечами. — Род Милославских почти уничтожен. Одновременное признание всех детей царской семьи своими родными людьми можно выбить почву из-под ног у любых заговорщиков. Возьмешь обновленный род Милославских под свою руку, обеспечишь всем необходимым, что положено по статусу царскому роду.
Великий князь Невский покачал головой вновь.
— А как быть, если и другие не захотят родниться с царской семьей? Не один же князь Красноярский такой хитрый, что избежал престола, — заметил он.
— И кроме того, есть украденные дети, — кивнул я, не став спорить. — И теперь Игорю Михайловичу, как единственному официальному сыну государя Русского царства, решать их судьбу. И сделать это нужно быстро, пока нас не опередили более смелые люди, которые решат, что посадить на трон нужно своего цесаревича, послушного их воле.