Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 1
Под влиянием кейнсианства экономисты доказали пользу проведения макроэкономической политики для долгосрочного роста, избегая инфляции и рецессий. Однако в 1970‑е годы в США произошел структурный кризис, выразившийся в стагфляции, при которой высокая безработица соседствовала с высокой инфляцией. Господство кейнсианства было прервано появлением монетаризма, согласно которому количество денег в обращении является определяющим фактором развития экономики (хотя монетаризм использовал концепцию денежного регулирования, разработанную Кейнсом, включая идею Кейнса о создании Международного валютного фонда).
С. Кузнец в 1934 г. вводит в оборот понятие «национальных счетов», за которым стали развиваться представления о ВВП — валовом внутренним продукте, ставшие далеко не только научным наблюдением, но и политическим индикатором и зачастую даже целью экономической политики. Заметим, что сегодня многие исследователи оспаривают значимость такого показателя, как ВВП, самым известным примером является работа Комиссии по основным показателям экономической деятельности и социального прогресса (так называемая комиссии Дж. Стиглица, А. Сена и Ж.-П. Фитусси), отчет которой уже переведен на русский язык — «Неверно оценивая нашу жизнь. Почему ВВП не имеет смысла?».
Макроэкономический подход опирается на экономическую теорию или, вернее, даже — экономические теории, исследующие проблему выбора в условиях ограниченности ресурсов для максимального удовлетворения потребностей людей. Современная экономическая теория распадается на многочисленные направления, сформировавшиеся в XX в. Поскольку задачей экономических теорий является наиболее целостное объяснение происходящих в экономической жизни реальных событий, для этого разрабатываются хитроумные (в последние годы сильно математизированные) модели действительности.
Экономика настолько изменилась во второй половине XX в., прежде всего от того, что она быстро и успешно восприняла математический аппарат для нужд моделирования сложных экономических процессов. Сформировалась научная дисциплина — эконометрика, опирающаяся на измерение и математическое моделирование экономических процессов. Р. Фриш (1895-1973), основатель журнала «Эконометрика», и Я. Тинберген (1903-1994) стали первыми лауреатами Нобелевской премии по экономике в 1969 г. «за создание и применение динамических моделей к анализу экономических процессов». Обобщающим трудом, описавшим многообразие математических подходов к решению экономических проблем, стала фундаментальная книга «Основы экономического анализа» П. Самуэльсона (1915-2009), за которую он в 1947 г. был удостоен престижной награды Американской экономической ассоциации, а в 1970 г. стал первым американцем — лауреатом Нобелевской премии по экономике. Самуэльсон внес вклад в динамическую экономическую теорию своими исследованиями поведения экономики вне состояния равновесия и ее цикличности. Кроме того, он написал самый известный учебник по экономической теории — «Экономикс», выдержавший уже девятнадцать изданий, и сделавший экономические знания популярными во всем мире.
Если обратиться к динамике роста подушевого ВВП, то можно увидеть, что даже глубокие экономические кризисы не сказывались существенно на общей тенденции к росту (см. график 5). Однако вывод, что экономический рост мира решает проблему бедности, можно назвать поспешным, хотя и популярным сегодня (см. уже упомянутую работу Г. Кларка «Прощай, нищета! Краткая экономическая история мира»). При этом макроподход, конечно, сталкивается с весьма существенной для любой экономической системы проблемой распределения. Распределение оказывается неравномерным и часто наследуемым, что создает разную степень успешности в экономической перспективе не только для экономически развитых стран, но и для богатейших семей в этих странах в сравнении с остальными.
Мысль о том, что современный экономический рост в XX в. необходимо рассматривать как рост, превышающий темпы демографического прироста, потому что численность населения устойчиво растет, и, следовательно, эффект от увеличения населения должен сказываться и на производительности экономики, была высказана американским исследователем С. Кузнецом. Исследовав статистические показатели экономической динамики 14 государств Европы, США и Японии за 60-летний период, Кузнец сформулировал исторически обоснованную теорию экономического роста. Анализируя распределение доходов населения, он предположил, что в странах, стоящих на ранних ступенях экономического развития, неравенство доходов поначалу возрастает, а затем по мере роста экономики имеет тенденцию снижаться. Это допущение позже легло в основу гипотезы перевернутой С-образной кривой, названной «кривой Кузнеца». Т. Пикетти в книге «Капитал в XXI веке» (2013) на основе статистических данных выступил с критикой такой гипотезы, предположив, что сокращение неравенства, вероятно, носило временный характер и причиной тому было снижение эффективности финансовых инструментов в годы мировых войн.
График 5
Динамика роста мирового ВВП на душу населения в 1950-2010 годах, в долл. 1990 года [29]
Кривая ФиллипсаАнглийский экономист У. Филлипс вывел эмпирическую зависимость между ежегодным процентным изменением денежной заработной платы и долей безработных в общей величине рабочей силы в Англии на протяжении 1861 — 1913 гг., изобразив ее в виде кривой. Она имела отрицательный наклон, показывая тем самым обратную связь между указанными двумя переменными. Зависимость первоначально указывала на то, что чем выше безработица, тем меньше увеличиваются зарплаты в денежном выражении, а значит, — ниже рост цен, и наоборот, чем ниже безработица и выше занятость, тем больше прирост зарплат и тем выше темп роста цен. Главное новшество наблюдения Филлипса заключалось в том, что рост зарплаты в денежном эквиваленте может сосуществовать с весьма значительной безработицей.
Первоначальная связь безработицы с изменениями зарплаты постепенно трансформировалась в соотношение между ценами и безработицей, чего легко добиться путем вычитания из показателей темпов изменений денежной зарплаты показателей темпа роста производительности труда. Новая кривая Филлипса по–прежнему имела отрицательный наклон, причем она пересекала горизонтальную линию, характеризующую нулевой темп роста цен — нулевую инфляцию, при норме безработицы для Англии равной 2,5%, а для США — 4%. Это открытие полностью противоречило кейнсианскому идеалу полной занятости без инфляции в качестве цели экономической политики. Стабильность цен и безработица оказались не просто несовместимыми, а конфликтующими целями экономической политики: уменьшение безработицы оказывалось достижимо только ценой ускоренной инфляции, а уменьшение инфляции обычно предполагает увеличение безработных.
Экономическая теория стала напрямую связываться с экономической политикой: в 1960‑е годы кривую Филлипса стали трактовать как график возможных комбинаций темпов инфляции и уровня безработицы, согласно которому политики, вооружившись представлениями об общественном благосостоянии, могут выбирать, что более допустимо — инфляция или безработица. Однако к концу 1960‑х годов накапливалось все больше сомнений в стабильности зависимости Филлипса: обнаруживались значительные фактические различия в соотношении инфляции и безработицы. В конце 1960‑х годов во многих странах инфляция наблюдалась без сокращения безработицы, а в начале 1970‑х годов распространилась стагфляция, когда стагнация экономики и рост безработицы сочетаются с инфляцией. Стало ясно, что нет единой закономерности, а значит, не может быть и общего политического решения, так как не существует одной кривой Филлипса, и правильнее говорить о целой плеяде краткосрочных кривых Филлипса. Главным ответом на эмпирически установленные противоречия стала работа М. Фридмена «Роль денежной политики» (1968).
