Самозванцы

–Они герои, а не враги!– пожаловался он.– И не преступники!
Кто-то погладил его по спине. Финн открыл глаза и поднял голову – это был Чез. Финн нахмурился и снова посмотрел на страшные слова на экране.
–Кто-нибудь это сохранит?– спросил он.– А то ещё исчезнет, как мамины фотографии в прошлый раз.
–Он прав,– сказала другая Натали. Она достала из кармана телефон, навела его на экран и сделала снимок.
–Но ты сказала, что это интернет правительства, а не тот, который для всех,– заметила Натали.
–Да, но здесь тоже иногда кое-что пропадает,– ответила другая Натали.– Если правительство хочет, чтобы кто-то исчез, оно может сделать так, что не останется никаких следов.– Она развела руки в стороны, как фокусник, который показывает, что волшебный предмет пропал.
Финн вздрогнул.
–Но мама жива,– сказал он.– Она не умерла. И не стала невидимой. Она просто в тюрьме.
–И мы спасём её,– подхватил Чез, иФинн страшно обрадовался, услышав это.
Другая Натали придвинулась ближе к экрану.
–Так, ваша мама в тюрьме Эйнбер,– пробормотала она.– АДжо – вГандоре. Я слышала, как родители говорили про эти тюрьмы. Простите, ребята, но сбежать оттуда невозможно.
–Значит, миссис Грейстоун иДжо будут первыми,– заявила Натали.
Именно это сказал бы иФинн, если бы соображал так же быстро. Он опять обрадовался.
Но другая Натали продолжала качать головой.
–Вы не понимаете,– сказала она.– ВЭйнбере иГандоре так скверно, что заключённые… в общем, добровольно вызываются…
–На что?– спросила Эмма.
–…стать «виновными для потехи».– Другая Натали скривилась, как будто вдруг почуяла дурной запах.
–«Виновными для потехи»?– повторил Финн.– А что это такое? Это смешно? Но…
–Ничего смешного тут нет,– перебила другая Натали.– «Виновные» сидят в клетках на разных политических мероприятиях, и люди оскорбляют их, выкрикивают ругательства и насмешки. А разве в вашем мире этого нет?
–Нет,– сказал Финн.
Другая Натали потупилась:
–Наверное… наверное, здесь мы просто к этому привыкли, но…
–С какой стати людям на такое соглашаться?– спросила Эмма.
–Потому что это лучше, чем сидеть вЭйнбере или Гандоре,– ответила другая Натали и закусила губу.
Финн увидел, как Чез взглянул на другую Натали, затем на него: видимо, брат намекал, что не стоит обсуждать это при младшем. Финну очень захотелось доказать, что он выдержит. Пусть даже сам он и сомневался.
–То есть это как на том суде,– сказал он.– Все обращались с нашей мамой как с… точно виноватой… ощущения… короче, ты поняла,– его голос слегка дрогнул.– Ей кричали всякие гадости, и она была прикована к креслу. Это не лучше, чем клетка!
–Я не видела… мама никогда не разрешает мне смотреть, как судят тех, кого она называет негодяями, но, наверное, ты прав,– сказала другая Натали. Она закусила губу так сильно, что Финн даже удивился, что она не прокусила её насквозь.– Раньше я не задумывалась, но это почти то же самое.
–Ваше правосудие совершенно никуда не годится,– произнёс Чез. Он тяжело дышал, как после долгого бега.– Пока нет доказательств, что человек совершил преступление, он должен считаться невиновным! Он имеет право защищаться. Нельзя выдвигать против него ложные обвинения и закрывать ему рот. И нельзя сажать его в тюрьму, а потом использовать для развлечения, чтобы другие могли над ним издеваться, хотя он ни в чём не виноват! Он просто пытался сделать ваш мир лучше!
Финн посмотрел на Чеза. Никогда ещё тот не произносил таких длинных речей.
–Твоя мама судья,– сказала Эмма другой Натали.– А папа мэр, и он хочет стать губернатором. Или даже президентом. Твои родители очень влиятельные люди. Разве они не могут положить этому конец?
Другая Натали не смотрела на Эмму. Волосы упали ей на лицо, совсем как у настоящей Натали, и она смотрела в одну точку на полу.
–Вы не понимаете,– прошептала другая Натали.– Моим родителям нравится, что всё устроено именно так. Это позволяет им оставаться у власти. «Виновных» придумала моя мама!
Финн ничего не мог с собой поделать: он изо всех сил шмыгнул носом, пытаясь удержать сопли и рыдания, но ничего не вышло. Несмотря на все усилия, слёзы хлынули ручьём, и он, отвернувшись, прижался лицом к плечу Чеза.
–О-о,– с привычным пылом произнесла Натали. Она обняла Финна и притянула его к себе.– И всё-таки это хорошие новости. Несмотря ни на что. Так даже лучше!
–Почему?– спросил Чез.
Натали вновь принялась печатать одной рукой.
–Потому что начальники этих двух тюрем сейчас получат письмо якобы от судьи Моралес,– сказала она.– И в письме будет требование доставить Кейт Грейстоун иДжо Девиса сюда, чтобы выставить их в качестве «виновных» во время вечернего мероприятия. А потом…
–…а потом, прежде чем кто-нибудь успеет причинить им вред, мы их освободим и вместе вернёмся в наш мир!– договорил Финн и обхватил себя руками за плечи, мгновенно перестав всхлипывать и шмыгать носом.– Натали, ты гений!
 
Глава 50 
 Эмма
«Натали рассуждает нелогично,– подумала Эмма.– ИФинн тоже». В этом плане было столько изъянов, что даже она сбилась со счёта. Но её мозг машинально принялся за дело. «Разве Натали забыла, что наш рычаг пропал и мы не можем вернуться в наш мир? И в любом случае – как вытащить маму иДжо из клетки на глазах у пяти сотен человек? Неужели Натали иФинн забыли, что мы потерпели неудачу, пытаясь освободить маму на суде? А ещё – мамино письмо…»
Взгляд Эммы вновь упал на ноутбук, который она по-прежнему держала перед собой. Пока обе Натали искали маму, госпожу Моралес иДжо на секретных веб-сайтах, Эмма сосредоточилась на переводе зашифрованного послания. «Судьба дала мне ещё один шанс. В письме наверняка должно быть что-то, что поможет нам, подскажет, как всех спасти. Я не остановлюсь, пока не переведу до конца!»
Но мамино письмо становилось всё более и более странным. УЭммы возникло ощущение, что мозг у неё разделился: одна часть продолжала переводить, а вторая беседовала с мамой.
«Ты это серьёзно, мама?– подумала она, достигнув конца особенно длинной фразы.– Ты заставила меня расшифровать предложение «наши необъятные надежды, мечты и стремления не утратили силы действия», тогда как можно было просто сказать, например, «мы продолжаем надеяться». Зачем тебе понадобилось десять слов, если ту же мысль нетрудно выразить тремя?»
«Не утратили силы»– это уж совсем не похоже на маму. Даже если она думала, что дети прочтут её письмо, когда станут постарше или совсем вырастут… Бред какой-то. Зачем использовать уйму лишних слов в шифре и тратить время?