Бритва Оккама в СССР (СИ)
— Петр Миронович требует продолжение. И рекомендует упомянуть про эти твои… Ай-Ти компании, поподробнее. С историческими справками. Так, чтобы наших… Э-э-э-э… Потенциальных противников, да. Чтобы их пробрало.
Чтобы пробрало? Хе-хе, когда там Майкрософт MS-DOS сварганили, уж не в 1981 ли году? Я про это в той самой папочке как раз упоминал, кажется… И не с этим ли связана такая интересная просьба?
Герилович наконец прекратил говорить со мной через окно и вошел в дом. На сей раз вместо огурцов он принес с собой редиску.
— Будешь? — полковник ткнул мне в самое лицо пучком розовых корнеплодов, и я увидел, что по ним ползают какие-то мелкие коричневые жучки.
— Нет уж, я к насекомым непривычный, — мой журналистский нос сморщился, а руки в это время доставали из машинки листки с набранным текстом.
— Это ты во Въетнаме не бывал. Там народ с голодухи народ кого только не жрет! — Казимир Стефанович дунул на редиску и ухватил своими белыми зубами одну из них.
Редисочный сок брызнул во все стороны, полковник с видимым наслаждением захрустел.
— Понимаешь, — сказал он. — Бывало, пару недель на одних консервах сидишь, а свеженького так хочется… Аж во сне вот всё это вижу: огурчики, редисочку, морковочку такую… Маленькую, с пальчик толщиной! Знаешь?
— Господи, Казимир Стефанович, вы так рассказываете что у меня слюни текут. Давайте сюда вашу редиску, — я смахнул с овоща жучков, обтер полой рубашки и зашвырнул в рот.
Редиска была чудовищно горькой. Полковник довольно бесцеремонно уселся на мою кровать, сграбастал стопочку листов с набранным текстом и углубился в чтение:
— Ты пиши, пиши. А я пока почитаю. Слушай, а вот этот твой Берилов, который командир отряда, это что — я? А Дубровский — ты? — он зашуршал папиросной бумагой, на которой я печатал сразу три экземпляра главы.
Мне пришлось отрываться от работы и делать неопределенный жест рукой:
— По мотивам. Есть такое хорошее определение — «по мотивам». Как Волков написал продолжение истории про Изумрудный город по мотивам книжки Фрэнка Баума, так и я пишу — по мотивам реальной жизни. Откуда я, например, знаю, какое там у вас происхождение — шляхетское, крестьянское или вовсе из вшивой интеллигенции, как у меня? Или, например, любишь ты блондинок, брюнеток, или рыжих? Любая книга есть фантазия автора, основанная на его впечатлениях и переживаниях. А не на исконно-посконной правде жизни. Потому — говорить, что Дубровский это я, а Берилов это вы, а Ядвига Запашная — это Ярослава Ратушная по меньшей мере некорректно. Яся в отличие от Ядвиги никого не убивала, а я, например, из револьвера стрелять не умею.
— Понятно. То есть Берилов — это всё-таки я! — торжествующе заявил Герилович. — И, если что, мне рыжие больше нравятся. Высокие, спортивные, с чувством юмора, с активной… Э-э-э-э жизненной позицией! Ну там, если в книгу решишь вставить.
Похоже, это было безнадежно. Видимо, придется в книгу и редиску с огурцами добавлять.
— Если тебе интересно, — Герилович отвлекся от листов бумаги и редиски. — Мы взяли восемь человек. Крота — тоже. Закладку делали наперед, под фундаментом… Нет, ты представляешь какая подлость: знают, гады, что когда возведем объект — черта с два им что-то светит, и муха тогда мимо проходной не пролетит! Так во время строительства подсуетились — нашли ключики к спецстроевцам, и к одному шаткому товарищу из охраны… Ну и эти — лешие, нацистские недобитки суету навели, конечно… Фантастика какая-то!
— Статью делать будем? — спросил я безразличным тоном.
— Что? А? Какая статья, Белозор? Ты дурак совсем? Кто о чем, а вшивый — о бане! — Герилович выпучил на меня свои зеленые глаза.
— Ну а что? Ну я понимаю — не сразу. Но просто представь: первые полосы газет с заголовками в стиле «Западные спецслужбы готовили теракт на Полесье!», «Нацистские клевреты на службе ЦРУ!», «Ошеломительный успех советских контрразведчиков: предотвращена экологическая катастрофа!» Не отметайте такую идею сразу, если выдать это в нужный момент…
— Тебе бы в политику пойти, Белозор, а? — Герилович то ли восхищенно, то ли осуждающе покачал головой.
— Свят, свят, свят! — я постучал по столешнице.
— А ты не зарекайся. Там тебя на литературный форум один интересный приглашать будут… Заграничный! Отказываться не торопись, подумай хорошенько, и меня, грешного, вспомни… — лицо Гериловича стало мечтательным.– У нас с тобой шикарная рыбалка получается!
— Да, да, я как обычно — вместо живца, а вы — в роли спиннинга с телескопическим удилищем! — раздраженно буркнул я, а потом не выдержал и хохотнул.
Полковник вежливо усмехнулся и мне стало страшно и интересно одновременно.
Стоило признать — именно сотрудничество с Гериловичем было самым перспективным в смысле конкретного, видимого влияния на исторический процесс. Один Масуд на посту афганского министра обороны чего стоил! Черт возьми, пока я тут леших ловил, они Афганскую Федеративную Республику провозгласили! И союзный договор с СССР подписали! Да я как об этом узнал готов был плясать от радости: из Афгана выводили сороковую армию, а вот военные и гражданские специалисты — оставались, в весьма значительном количестве. И аэродром в Баграме, и база в Кабуле, и целый ряд ключевых объектов закреплялись за Союзом в долгосрочную аренду. И это было прекрасно! И ужасно — тоже. Сороковая армия передислоцировалась в Узбекистан, и о масштабах аутодафе и великом переселении народов, инициированых там Волковым уже ползли самые страшные слухи…
— Значит, литературный форум? — переспросил я. — Я запомню.
* * *Старый Гумар, кажется, даже взгрустнул, когда выяснил, что я уезжаю из Талицы.
— Так-то ты неплохой парень, Бера Гелозор. Хотя и дуроватый, — сказал Петрович. — Приехал, всю Талицу разворошил, шороху навел… Где теперь учителя французского нового искать? Кто теперь полесское виноделие поднимать будет? Хотя, ежели он фуилой хашистским оказался — то и хер с ним, с таким французским, и с таким кальвадосом — тоже…
— Ладно, ладно, Петрович, — похлопал его по плечу я. — Мы вроде с тобой хорошо провели время. Потолки вон побелили, про Габышева и овцеводство написали, про огурцы, опять же. Волка подстрелили! Книжку вот закончил… Леших наловили целую пачку! Разве плохо?
— Ну да, ну да… — покивал Гумар. — И внучк а я за полгода впервые увидел. А то всё переживал, переживал… Думал — а вдруг он в член к пипенцам попал? А вдруг его зарезы побасмачили?
— Ну причем здесь чеченцы, Петрович? Чеченцы сейчас вроде как все в Казахстане… — попытался успокоить его я.
Да и вообще — была у меня надежда, что с чеченцами в этой истории всё по другому пойдет. Лихой народ, своеобразный, воинственный! Такой потенциал! Неужели простой советский учитель и самый обычный инженер-кораблестроитель не найдут выход из этой ситуации?
— Вот, вот, а он как раз по Средним Азиям и ошивается! У нас-то всяко поспоко… — Петрович осекся, осознав, по какому-такому поводу его внучок наведался к родным пенатам. — В общем, жду тебя с твоими девчатами, так и знай. Не стесняйся, давай телеграмму и приезжайте: летом, осенью, зимой… Они у тебя симпатичные, приятные, не то что…
— Не то что я! — я гыгыкнул, Гумар вернул мне улыбку.
— Возьми вот, я того-сего напаковал, скажешь что от деда, мол… — Петрович протянул мне авоську с домашними гостинцами. — Твой-то дед?..
— Моего-то деда я и не видал никогда, — развел руками я, что сделать было довольно проблематично, учитывая рюкзак, печатную машинку «Москва» в чемоданчике, а теперь еще и авоську. — Но о таком деде как вы можно только мечтать!
И не покривил душой.
— Путлого добра! — пожимая мне руку пожелал на прощанье Петрович. — Пержи двост хистолетом, Белозор!
И снова было непонятно: это у него такой прикол, или и вправду — дислексия.
* * *Густые кроны лип над головой одуряюще пахли медом, слышалось непрерывное деловитое гудение: тысячи пчел собирали пыльцу. Дорогу перешли гуси, вытягивая шеи, недоверчиво косясь на меня и гогоча. Дочерна загорелый белобрысый пацан лет семи бесстрашно погонял их прутиком, направляя к удобному для спуска в канаву участку берега.