Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая (СИ)

В полной тишине, без барабанных дробей и прочих фанфар, на всех этих господ надели на голову мешки, потом стянули руки покрепче, повели под руки к эшафоту, накинули на шеи веревки. По команде палач нажал пружину, помост со скамейками упал, и самые одиозные личности царского режима во главе со своим предводителем что-то отчаянно мыча, рухнули вниз …
Спустя час повешенных освидетельствовал врач и признал смерть. Их сняли, тела сожгли, а прах развеяли по ветру. 
Так, свободная Россия простилась со своей предшественницей – царской сатрапией и ее одними из последних представителей, олицетворяющими собой ненавистный народом сословно-крепостнический строй. А вновь объединенная страна, отринув все лишнее, перевернув очередную кровавую страницу своей истории, активно готовилась к скорому созыву Учредительного собрания и последующим выборам.
Конец второй части.
  
Часть 3. Таймлайн. Глава 1
 
ЧАСТЬ 3. ТАЙМЛАЙН. ГЛАВА 1
Ноябрь – декабрь 1826 года 
Партийное строительство по всей стране активизировалось сразу после отгремевшего Учредительного собрание. Хотя Манифестом Сената сословия у нас были ликвидированы, но выборы фактически были сословными, правда, слово «сословие» Сперанский заменил «избирательными куриями» - земледельческой, городской, рабочей и крестьянской. Этим же избирательным законом, разработанным министерством юстиции Сперанского, нагло нарушались пропорции между численностью различных социальных групп («куриями») и и их представительством. Крестьянская избирательная курия в 40 тысяч человек давала Учредительному собранию одного депутата, а на противоположном полюсе, земледельческая курия давала одного депутата-помещика на две тысячи электората. 
В итоге, от крестьян было избрано 43% депутатов, от землевладельцев – 32%, от горожан – 18%, от рабочих – 7%.
Работа с депутатами моей партией и приближенными ко мне лицами велась достаточно активно и плодотворно. В результате Учредительное собрание не только официально утвердило новую форму правления Российским государством – республику, но и, что не менее важно, на голосовании победил мой вариант Конституции, с большим запасом обойдя занявшей второе место «Русскую правду» Пестеля! Проект конституционной монархии, представленный Никитой Муравьевым, не набрал даже и десяти процентов голосов. 
К слову, я был готов к любому развитию ситуации и если бы мой конституционный проект не прошел, то батальоны Национальной гвардии Завалишина размещенные в Петербурге, по моему приказу готовы были пойти на крайнюю меру – захватить здание Сената и разогнать Учредительное собрание как нелегитимное, не представляющее волю всего российского народа. Армия против меня не выступила бы, прикормленные солдатские депутаты не зря ели свой хлеб, проводя нужную мне разъяснительную работу в своих подразделениях. Но, слава Богу, обошлось без всяких разных ГКЧП.
В Северном обществе, еще до созыва Учредительного собрания, вполне предсказуемо произошел, условно говоря, раскол на «меньшивиков» и «большевиков». За лидером «меньшивиков» Трубецким из знаковых членов Общества в давнишний проект Трубецкого – «Славяно-Русскую партию», что должна, по замыслам основателя, стать предвестницей Славяно-Русской империи, ушли Никита Муравьев, Штейнгель, из министров Временного правительства – Сперанский, Батенков, Тургенев, а также в эту партию вошло огромное количество распущенных сенаторов, масонов и вообще бывших аристократов, поэтому название партии совсем не соответствовало ее внутреннему содержанию, правильней ее было бы назвать партией аристократов. 
Большинство же членов Северного общество дружно влилось в ряды моей партии – «НПР» - «Народная партия России». 
Третьей партией, входящий в триумвират главных партий страны, вполне предсказуемо являлась партия Пестеля, сформированная из членов Южного общества, которую Павел Иванович громко назвал «Русская правда» - по названию его конституционного проекта, так и не утвержденного Учредительным собранием. Здесь стоит отметить, что в соответствии с принятым вариантом моей Конституции, действующие военнослужащие и сотрудники силовых ведомств не могли быть членами политических партий, поэтому огромное количесвто бывших заговорщиков-военнослужащих, что Северного общества, что Южного, сразу после утверждения моей Конституции, были вынуждены стать беспартийными. 
 
Конечно, в стране были зарегистрированы министерством Юстиции и множество других «лимитрофных» партий, вроде тех же, ха-ха, скопцев, но политическую погоду они не делали, для них вообще будет достижением преодолеть двухпроцентный барьер, хотя, например, старообрядцам преодоление этого порога вполне по силам. 
Также, в ряды формирующихся партий активно вливались избранные депутаты Всероссийского Учредительного собрания – помещики, крестьяне, буржуазия, разночинцы и мещане, уже успевшие во время работы Учредительного собрания получить кое-какой практический политический опыт. Все, кто в конечном итоге поддержал меня, а это, напомню, больше половины Учредительного собрания – автоматом влились в ряды НПР. 
Должен признаться, что победа моего конституционного проекта была не совсем честной, так как мною активно использовался, что называется, административный ресурс. В кулуарных беседах проводимых моими людьми, охвативших практически всех народных избранников, еще до судьбоносного голосования, всем проголосовавшим за мою Конституцию были обещаны как членство в партии, так и приличное денежное «вспомощевание». И результат не заставил себя ждать, мой конституционный проект набрал более ¾ голосов Учредительного собрания, таким образом, одержав убедительную победу!
И в тот же день, по моей инициативе, Учредительным собранием, также большинство голосов, была внесена поправка в Конституцию, которая не только окончательно отменяла курии Сперанского, но и существенно снижала имущественные избирательные цензы. Теперь, на выборы в Государственную Думу, голосовать могли даже крестьяне-середники. Со всей определенностью это означало, что основным избирательным электоратом в стране становятся крестьяне. 
В этой связи, накануне парламентских выборов, символично назначенных на дату 11 декабря, требовалось срочно активизировать деятельность моей партии в сельской местности … и воспользовавшись служебным положением Военным ведомством Бока досрочно были демобилизованы домой тысячи солдат-срочников, в том числе и отличившихся в боях с монархистами. Приезжали домой они с орденами, медалями, денежными премиями и «хорошо промытыми мозгами» устроенные им солдатскими депутатами. В общем, за что и против кого агитировать односельчан, эти бойцы отлично знали. Но только на них я не надеялся, в каждой губернии и уезде были сформированы агитбригады, начавшие активно курсировать по деревням и весям, обрушивая на первобытный электорат ушаты черного и белого пиара.
Подтассовать голоса на выборах в ГД было можно, но сложно, потому как на избирательных участках за правильностью выборов и окончательными подсчетами зорко следили наблюдатели от партий, общественные активисты и полиция. 
Подведение итогов парламентских выборов вылилось в столице, да и по всей России в массовые народные гуляния. Больше месяца в столицу от региональных избирательных комитетов приходили всё новые и новые данные, тут же разлетающиеся срочными телеграммами всем заинтересованным лицам и ежедневно печатающихся во всех российских газетах. Партия-лидер этих общероссийских выборов определилась с первых же дней, да так и продолжала удерживать за собой пальму первенства. И даже в южных губерниях, где были сильны позиции партий Пестеля и Трубецкого, которого активно поддерживали бывшие помещики, НПР побеждала своих политических конкурентов.
Как там разворачивались гуляния в России - я свидетелем не был, но в Петербурге, во второй половине дня, в уже опускающихся на город ранних зимних сумерках, восторженные народные толпы заполонили центральные улицы и площади столицы, а на Дворцовой площади - так и яблоку негде было упасть! Под окнами Зимнего дворца от приветственных возгласов дребезжал окна, пришлось выходить и обращаться к толпе с речью. Только я закончил говорить, как по телеграфной линии поступил сигнал в Петропавловскую крепость, и она разразилась целой серией гулких пушечных залпов, а в сумеречном питерском небе расцвели гроздья салюта. Толпа взревела еще больше, но расходиться по домам народ даже и не думал, до самой ночи на площадях Революции (Дворцовой) и Декабристов (Сенатской) продолжались пляски и пение.