Немоногамия (СИ)

Оскар, Иван и Витя возвращаются к столу с ароматно пахнущей запечённой на гриле рыбой и овощами. Весело обсуждая прошедший футбольный матч и несдержанно ругаясь из-за проигрыша нашей команды.
Позже ко мне подходит диджей и на ушко сообщает, что время работы уже вышло, но есть возможность продлить заказ.
Я беспомощно оглядываюсь по сторонам и никак не могу разглядеть в темноте фигуру своего мужа. Он отошёл после моего танца и до сих пор не вернулся. Вову, как главного виновника торжества, искать совершенно бессмысленно.
— Никто не видел Яна? — негромко спрашиваю у мужчин.
Те переглядываются, очевидно, не имея никакого понятия, где он.
— Я видел, — подаёт голос Семён, неприятно при этом сощурившись. — Каминский решил вспомнить бурную молодость и присоединился к Жанне и Володе, чтобы поучаствовать в тройнике.
Девушка Долгова громко прыскает и начинает безудержно смеяться, вызывая у меня не самые приятные эмоции. Если часом назад я держала нейтралитет в отношении неё и даже пыталась общаться, то сейчас это желание пропало напрочь.
— Хочешь, чтобы он ушёл? — интересуется Ян, кивая в сторону Семёна.
Он возвращается неожиданно и вовремя, обнимая меня за плечи. Кладёт телефон на стол, успокаивает разгулявшийся в моей груди ураган.
— Нет, не хочу, — мотаю головой.
— Уверена? — переспрашивает Каминский. — Ты хозяйка в этом доме. Если есть люди, которые тебя напрягают, то мы с ними попрощаемся.
Долгов нервничает и начинает оправдываться перед другом. Я же прижимаюсь к мужу в поисках новой и новой порции теплоты и поддержки. Раньше он всегда меня защищал, особенно когда я была мелкой. Ян был единственный с кем мне можно было ходить на тусовки и вечеринки. Мой отец доверял Каминскому как самому себе.
— Блядь, да это же просто шутка! — вспыхивает Семён. — Я не виноват, что она не понимает!
Каминский хмурится и тянется к пачке сигарет.
— Возможно, я тебя расстрою, но твои шутки нихера не смешные.
Спор мужчин прерывает раскат грома где-то совсем близко. Валюша пугается, вскрикивает. Тянет мужа домой.
В считанные секунды начинается жуткий ливень, поэтому приходится мигом спасать диджейское оборудование и заносить его в дом.
— Мы продлеваем, — заявляет Оле Ян и достаёт из кошелька несколько новеньких купюр.
Спустя десять минут мы усаживаемся в гостиной на диванах и продолжаем субботний вечер, но уже без части гостей. Приглушив свет, выпивая алкоголь и забывая обо всех недомолвках. С нами остаётся только Семён со своей девушкой и Витя Вайсман.
— Налить вино? — спрашивает у меня муж.
Получив утвердительный кивок, он наполняет бокал и откидывается на спинку дивана, утаскивая меня за собой. Красные капли расплескиваются на футболку, пульс зашкаливает, а по телу проходится приятное тепло. Я забираюсь под бок к мужу и нежно целую его в шею.
— Как же сильно я тебя ненавижу, — шепчу едва слышно.
— Я часто мечтаю тебя придушить, — парирует Ян. — Но одновременно с этим адски хочу трахнуть.
Вернув бокал вина на стол, я позволяю Каминскому коснуться губами своих губ. Приоткрыв рот, впускаю его язык и с трудом сдерживаю стон восхищения. Я думала, что навеки похоронила в себе женщину, но чёрта с два. Мой муж вкусно пахнет, обалденно целуется и крепко обнимает. Он совершил массу ошибок, и я тоже. Даже сейчас мне кажется, что их невозможно исправить, но, наверное, я тоже хочу взять от нашего брака максимум. Пока это возможно.
— У тебя правда когда-то был тройник? — спрашиваю у Яна едва слышно.
Яркий свет, который кто-то зажигает в гостиной, заставляет меня нехотя отпрянуть от мужа. В дверном проёме стоит мокрый до нитки Титов в футболке, которая облепила его спортивную фигуру. Он один и без Жанны.
— Хера себе сколько текилы! — радостно произносит Долгов, когда видит целый ящик у большого панорамного окна. — Ребята, как насчёт сыграть на желания?
  
Глава 13.
 
***
Когда-то давно я уже играла в эту игру. Погожим летним днём, который перевернул всю мою жизнь вверх дном. И не только мою.
 
Ян пригласил меня с собой на тусовку и пообещал забрать прямо из дому. Я тогда обрадовалась, быстро согласилась и поставила в известие отца. С Яном меня отпускали хоть на край света. В клуб, на море, в горы. Без него я не имела возможности выйти и развлечься, ведь мои родители доверяли только Каминскому. Знали, что он никогда не подведёт и не обидит.
Я долго готовилась к вечеру. Красилась, прихорашивалась. Мне безумно хотелось быть такой же, как и все – свободной, лёгкой и красивой. Для этого украдкой пришлось переодеться в короткую юбку прямо в машине у Яна. Он возмущался, конечно же, но всё равно уступал, потому что видел, что мои родители часто перегибали палку в своих запретах и требованиях.
Компания на тусовке собралась весёлая и шумная. Мы пили алкоголь, танцевали. Ян тогда присутствовал со своей очередной подружкой, а я просто развлекалась под его пристальным наблюдением. Кайфовала от происходящего.
Сейчас даже не вспомню, кто из ребят предложил сыграть в игру на желание, но точно знаю, что не медлила ни секунды и сразу дала согласие. Это было ново, интригующе. Правила казались вовсе не сложными. Нужно было налить воду в рюмки и только в одну из них – текилу или водку. Кому попадался алкоголь – тот брал в руки записку с желанием и добросовестно выполнял всё, что там было написано. Отказы не принимались.
Написав от руки совершенно примитивные желания, например, спеть в караоке, получить в подарок коктейль или разбудить первого по списку человека в телефонной книге, я даже не подозревала, что у других ребят желания в записках окажутся жёстче и откровеннее моих. Я убедилась в этом, когда до меня впервые дошла очередь.
«Давай! Смелее!», — настойчиво скандировала толпа.
Ян тогда курил на улице, а я сидела за столом ни живая, ни мёртвая и боялась даже вслух прочитать, что же мне выпало.
Внутри всё переворачивалось и затягивалось тугим узлом. Было пугающе-страшно. В горле першило от выпитого алкоголя, а в висках настойчиво грохотал пульс.
Чтобы не показаться трусихой, я шумно вдохнула-выдохнула и принялась расстёгивать рубашку. Следом за ней – бюстгальтер. Для меня, девочки, которую воспитывали в строгой религиозной семье, это было чем-то аморальным и диким.
Прохладный воздух щекотал кожу, а сердце едва не выпрыгивало из груди из-за количества посторонних взглядов, обращённых в мою сторону.
Ян вернулся к столу, когда парни активно улюлюкали, а девушки громко хлопали в ладоши. Мои щёки пылали. Я сделала то, что было указано в записке.
Каминский широко распахнул глаза, крепко сжал челюсти. По выражению его лица было предельно ясно, что мои дела плохи. Я была обнажена не больше минуты, прежде чем Ян накинул на мои плечи рубашку и, словно напакостившего щенка, вытащил из-за стола.
Кажется, за меня тогда пыталась вступиться его девушка, но Каминский никого не слушал. Отчитывал в коридоре как маленькую, застёгивал пуговицы и ненароком задевал костяшками пальцев мою кожу. Наверное, тогда я впервые почувствовала к нему что-то большее, чем просто дружбу. Старалась откинуть эти мысли и оправдаться, но низ живота ласково щекотало от непривычного волнения и восторга, а все важные слова застревали где-то в горле.
Позже оказалось, что той злосчастной минуты хватило, чтобы ушлый работник ночного клуба сохранил мои фотки и отправил их журналисту, который давно копал информацию на моего отца. На следующий день о том, как проводит личное время дочь Матвея Дашевского, не писал только ленивый.
Мой отец многим успел насолить, поэтому фотографиями активно пользовались, а информацию перекручивали на свой манер. Весь город гудел, а мне хотелось умереть и никогда больше не возрождаться.
Дома находиться было просто невыносимо. Моральное и даже физическое давление вгоняло в депрессию и приводило к суицидальным мыслям. Пока не приехал Ян, не увидел синяки на моих запястьях и не сказал моему отцу то, что, наверное, он хотел услышать с самого моего рождения. В тот же день назначили дату свадьбы. Фотографии уничтожили — они нигде больше не всплыли.