Немоногамия (СИ)
Услышав предсмертный звук робота-пылесоса, пытающегося проглотить осколки тарелок, я выключаю чудо-машину и присаживаюсь на корточки, чтобы убрать крупные. Титов делает то же самое.
— Я жутко неуклюжая, — качаю головой. — Всё за что не берусь — заканчивается именно так.
— Да брось, — утешает Вова. — С кем не бывает.
Он улыбается, а я нервно поправляю съехавшую с плеча бретельку платья. Спустя мгновение наши пальцы соприкасаются, пытаясь ухватить один и тот же осколок. Глаза Титова мажут по моим губам и шее, опускаются к ложбинке груди. Мне не хочется накручивать себя, ведь мы с Вовой давно не виделись и, возможно, теперь он на всех девушек смотрит столь пристально и оценивающее. Но я всё равно убираю руку и, поблагодарив за помощь, выхожу на веранду.
— Рано-утром в дверь моей квартиры настойчиво постучали, — начинает рассказ Рина. — Я испугалась, подскочила с кровати и разбудила детей. Когда посмотрела в глазок, то опешила, потому что на лестничной площадке стояли два здоровенных амбала!
Сев в мягкое кресло-качалку, я выдыхаю и любуюсь яркой луной. Наслаждаюсь долгожданным майским теплом. Жизнь в своём доме имеет массу плюсов — мне есть с чем сравнить, ведь первые годы совместной жизни с Яном прошли в квартире, которая находилась в центре города. Чуть позже Каминский сумел заработать на дом своей мечты.
— Затем мне на мобильный позвонил Ян и предупредил, чтобы я не боялась и открывала дверь. Два амбала — это моя охрана.
— Круть, — довольно отвечаю сестре.
— Кстати, мужчины оказались вполне себе приятными и дружелюбными несмотря на грозный внешний вид. Они сказали, что будут дежурить в машине у подъезда и сопровождать меня куда только нужно. Вот я и потратила весь день то на поход в поликлинику, то на прогулку по парку, то на шопинг. Видела бы ты лица прохожих!
— И плевать, Рин. Самое главное, что тебя никто больше не обидит.
— Это правда, Маюш. Поблагодари от меня Каминского. От души поблагодари.
Мы с сестрой болтаем не меньше двадцати минут. Я прекрасно понимаю, что в доме гости, но перебить поток мыслей Рины никак не получается. Мне удаётся свернуть разговор лишь когда в динамике раздаётся истошный плач младшего сына сестры.
— Созвонимся завтра, ладно? — предлагаю Рине и заканчиваю вызов.
Просидев в полной тишине не больше минуты, я чувствую, что начинаю замерзать, поэтому поднимаюсь с кресла и возвращаюсь в дом. Удивительно, но я не слышу ни голосов, ни музыки. Обеденный стол на кухне сияет чистотой, а робот-пылесос закончил с уборкой и прибыл к месту зарядки.
Я поднимаюсь на второй этаж и направляюсь к себе в спальню. Толкнув дверь, вижу у кровати Яна. Он расстёгивает пуговицы рубашки, оголяет рельефный живот. Я всегда восхищалась телосложением своего мужа. Мне казалось, что он как минимум бог.
Опустив глаза в пол, переступаю порог комнаты. Я досталась мужу неопытной, и в первую брачную ночь не знала куда себя деть от волнения. Не придумав ничего лучше, закрылась в ванной комнате. Наши отношения с Яном из дружеских резко перешли в новый статус. Я понятия не имела, нравлюсь ему или нет? Привлекаю? Возбуждаю? Когда Каминский добился того, чтобы я открыла ему дверь, то сразу же понял, в чём причина моих слёз. Боже мой, а как я должна была реагировать? Вокруг него всегда вились яркие красотки, а надо мной во время свадебного торжества посмеивались почти все его друзья. Кроме Титова, конечно же. Спасибо воспитанию его родителей.
Помню, Ян вытер мои слёзы и сказал, что не притронется ко мне до тех пор, пока я этого не захочу. Затем потянул за руку, помог подняться. Спросил: «Давно ли я видела себя в зеркале?» и показал нашу пару в отражении. После чего поцеловал так чувственно и страстно, что мне больше не требовалось лишних слов для убеждения.
— Титов уже уехал в гостиницу? — спрашиваю Каминского, тряхнув головой и стараясь больше не вспоминать наш чудесный первый раз.
— Да. Я вызывал ему такси.
— Тогда что ты делаешь в моей спальне?
Ян недовольно вскидывает брови, расстёгивая манжеты. Ладно, ладно. Когда-то это была общая комната семейной четы Каминских, но позже Ян просто съехал от меня в противоположное крыло дома. Мы не выдерживали вместе.
— Решил, что пора возвращаться к совместному сну, — спокойно отвечает он.
— И когда в тебе созрело такое решение?
Прохожу по комнате, распускаю волосы по плечам и тянусь к боковой молнии платья.
— Наверное, после нашего последнего секса, Май. Он понравился мне.
Хочется ответить, что мне тоже, но это признание всё равно ничего не изменит.
Глава 7.
***
В начале недели мне звонит свекровь и напоминает о празднике, который пройдёт уже в этот четверг. Соберётся много гостей, включая не только близких, но и дальних родственников. В семье моего мужа так принято.
— Как дела у Яна? – позже интересуется Дана Александровна.
Каминский редко звонит родителям, но даже в такие моменты вытащить из него интересную информацию кажется почти нереальным. Он сложный человек: закрытый, молчаливый и безэмоциональный, поэтому свекровь предпочитает узнавать новости от меня.
— Кроме многомиллионного иска, который юристы Яна направили в суд против «Газсбыта» – ничего нового. Ваш сын по-прежнему много работает и поздно возвращается домой.
— Вы не ругаетесь, Майя? – вкрадчиво интересуется свекровь.
Наученная опытом, что не всеми личными переживаниями нужно делиться с родственниками мужа, я утешаю Дану Александровну как могу. Говорю о том, что мы с Яном не ссоримся, живём тихо и мирно, в любви и согласии. За это враньё мне однажды придётся поплатиться, но это будет значительно позже.
— Ты меня прямо порадовала! – с облегчением вздыхает свекровь. – Молюсь, чтобы у вас было всё хорошо!
Закончив разговор, я откладываю работу и принимаюсь выбирать подарок для Даны Александровны и Михаила Захаровича в честь их тридцать пятой годовщины со дня свадьбы.
Я всегда нравилась родителям Яна. Воспитанная, скромная. Из обеспеченной семьи. Еврейка. Родители мужа радовались, когда мы с Каминским стали проводить время вместе, хотя тогда между нами не было и намёка на серьёзные отношения.
Немного испортил мой образ эпизод с компрометирующими фотографиями, которые опубликовала пресса незадолго до свадьбы. Ян уладил этот вопрос, и никто из его семьи ни словом, ни взглядом не показал укора или осуждения.
В целом у меня отличные отношения со всей роднёй Каминского: с его родителями, многочисленными дядями, тётями и сёстрами. И мне пока сложно представить как каждый из них примет новость о нашем с Яном разводе.
В четверг я приезжаю домой пораньше и продумываю образ для семейного праздника. Нужно выглядеть красиво, но при этом не пошло.
Перебрав с десяток нарядов, я останавливаю свой выбор на белой рубашке и бежевой юбке длиной за колено. Волосы укладываю мягкой волной, а на лицо наношу совсем немного косметики.
Ян приезжает после шести и застаёт меня за примеркой туфель. Скрестив руки на груди, задумчиво смотрит.
Вот уже третью ночь подряд мы спим вместе. Ощущения разные. Я то задыхаюсь от боли, то схожу с ума от наслаждения. В любом случае, должна сказать, что при столь непростых отношениях, которые буквально висят на волоске, это настоящая пытка.
— Тебе идёт, — сухо произносит Каминский.
— Спасибо, Ян. Я готова. Едем?
Если бы не мой сломанный утром автомобиль, я бы предпочла добираться до места проведения торжества отдельно от мужа, но пока у меня нет другого варианта, кроме как сидеть на переднем пассажирском сидении и слушать напряженную тишину.
— Я могу включить музыку? – спрашиваю у Яна.
Тот кивает и продолжает вести автомобиль, расслабленно откинувшись на спинку сидения.
Я случайно задерживаю взгляд на своём муже чуть дольше нужного. Смотрю на его профиль, плотно поджатые губы и изогнутые чёрные ресницы. Каминский по-мужски красив и притягателен в любом образе и в любом возрасте. Хоть в двадцать, хоть в тридцать и точно будет в сорок. Можно закрыть глаза и кожей почувствовать исходящую от него мощную энергетику.