Лисьими тропами (СИ)

Все его взгляды, слова, предостережения. В конце концов, он ушел, оставив меня. Но почему? Он ведь знал, что я могу пройти лисьей тропой. Но…
— Я не мог это прекратить, — он как будто читал мои мысли, продолжая мои размышления, дополняя мой мир. — Каждый раз, когда мы шли в лес или ели рамен, я хотел идти дальше, хотел просто перейти к делу и закончить это.
— Но… тогда бы ты ушла. А я так надеялся, что… возможно… ты полюбишь меня так же сильно, как я уже любил тебя.
Не сдержалась и прослезилась, обняла его.
— Я не мог перестать любить тебя, Лиса, — гладил меня по волосам он. — Мне нужен был мой меч, но мне было наплевать на него. Пускай бы он никогда не вернулся. Лишь бы не прекращалось то, что было между нами.
Продолжала слушать его с замиранием сердца, боялась пропустить хоть слово.
— Я ведь встречал людей на своем пути, — продолжал дарить мне свои откровения Шин, — но границы между нами, словно стена, были четки и ясны. Но с тобой всё было по-другому. С самого начала. Ты никогда не воспринимала меня как-то иначе, между нами всегда были эти длинные разговоры, наши шутки, особая близость. Как может быть близость у такой искры жизни, как ты, и мрачного жнеца, как я?
— Но она была. Всегда была. С самого первого мига, когда я увидел тебя в том коридоре. Я знал, что ты особенная. Я сразу понял, что ты изменишь мою жизнь. Ты сделала это сразу же. Каждым новым словом, взглядом. Ты вдохнула в меня жизнь, смысл. Всё, что я знал и чем жил до этого, внезапно обрело сакральный смысл. Потому что стало важно тебе. Необходимо. Ты стала моей необходимостью. Моим всем.
— И если бы так случилось, что ты не полюбила меня в ответ, я бы все равно умер счастливым. Ты лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь.
— Не говори о смерти, — нашла его взглядом. — Знаю, не шинигами мне это говорить (ухмыльнулась, ловя улыбку на лице Шина), не хочу слышать это от тебя.
— Обещаю. Не буду больше так говорить, — пообещал Шин.
— Ты издеваешься, что ли? — Прищурилась я.
— Немножко, — пошутил Шин, и я стала его щекотать.
Он рассмеялся, поймал моё запястье и замер, вглядываясь в мои глаза. Я сразу вспомнила, что они теперь совсем другие.
— В кого ты влюбился, Шин? — Внезапно слишком серьезно спросила я. — В моих глазах ведь больше нет ни капли света. Только лисья магия. Я изменилась.
— Какая разница, как ты выглядишь? — Перенял мою серьезность Шин. — Я люблю твою душу. Всю тебя. Всё, чем ты была раньше, кто ты есть сейчас, кем ты когда-нибудь станешь, если захочешь. Ты мой мир, Лиса. И я счастлив, что могу быть с тобой рядом. Могу наблюдать, как ты меняешься. Могу быть частью твоего мира. Когда-нибудь твои глаза вновь станут прежними. Если ты захочешь.
Я нервно хихикнула.
— Если я захочу? — Разнервничалась я. — Думаешь, я захочу их себе оставить?
Шин вскинул брови, улыбка коснулась его глаз.
— А вдруг? Этот оранжевый идет тебе.
— Апельсиновый, — поправила я.
— Есть разница, да? — Улыбнулся Шин.
— Огромная. Но мы не об этом. Ведь если мои глаза останутся такими, значит, метка завладеет мной полностью. А в конце я просто подчинюсь кицунэ. Это нехорошо.
— Но ты предложила ему сделку, — напомнил Шин, незаметно для себя нежно поглаживая мою скулу, — ему, и правда, не нужна бездушная кукла, раз он согласился.
— Надолго ли его хватит?
— На три желания, как минимум, — хмыкнул Шин. — Несмотря на то, что он хитрый лис, он должен сдержать обещание. Иначе его мир рассыпится на части.
— Ты в этом уверен? Мы же не заключали никаких договоров, не подписывали соглашений, — Шин посмеялся. — Что? Я вообще-то в будущем юрист. Не очень хороший, очевидно, если задумалась о бумагах только сейчас.
Шин снова рассмеялся, а затем чмокнул меня в лоб.
— Сделки с ёкаями заключались еще, когда не было письменности, — заметил он. — Ты озвучила условия, кицунэ на них согласился. Это тоже своего рода магия. Всё сработает, несмотря ни на что. Даже если лис схитрил, ему это выйдет боком. Так что ты можешь не переживать.
 
— Значит… — я вспоминала тот разговор на поляне, — то, что я сказала о тебе… ты не давал обещания, но я за тебя его дала. О том, что ты не убьешь кицунэ. Получается и эти мои слова возымели силу?
Шин кивнул.
— Ты заключала сделку в особом месте, — напомнил он. — Любое обещание, данное там, священно.
— Надо осторожней там что-то обещать, — нервно заметила я.
Шин снова улыбнулся, обнимая меня крепче.
— Но ты ведь не хотел, чтобы я заключала сделку, — вспомнила я.
— Я не знал, что ты попросишь, и что будет в условиях, — признался Шин. — К тому же, кицунэ всё равно подписал тебя на три желания. Но его слова были уловкой. Как именно он спас тебя, поставив метку?
— Вот! — Поддержала я. — Что такого в этой метке? Я разве умирала?
Шин покачал головой.
— Ну, а твой приход… стал бы он вообще ставить тебе метку, если бы ты была случайным обстоятельством?
— Но он мне об этом не расскажет по доброте душевной.
— По доброте душевной он сказал тебе, что Нацуэ жива.
— Это он сделал ради собственной выгоды.
— Возможно.
— Что? — Удивилась я. — Думаешь, его истинные мотивы скрыты? Ой, стой, я поняла, как это звучит. Мы об этом хоть когда-нибудь узнаем? (Шин пожал плечами). Но нам и не надо. Разве что… это будет связано с его следующими желаниями.
— Давай сначала расправимся с одним, — предложил Шин, — сейчас…
Да, сейчас. Он был абсолютно прав, но… не знаю, откуда пришло это знание. Просто пришло. Может быть, наша близость, может быть, что-то другое. Но я не сомневалась ни на секунду.
— Ты ведь скоро заберешь меня, так ведь? — Очень тихо и спокойно спросила я.
Шин сразу же изменился. Он не ожидал, что я так легко об этом заговорю, но секунду спустя посерьезнел, возможно, даже испугался, будто не понял, откуда я могу это знать. Но к моему удивлению я даже могла дать ему ответ. Ухмыльнулась, чтобы не прозвучало слишком уж трагично.
— Думаю, это связано с моими изменениями, — призналась я. — Когда кицунэ только поставил метку, мне было жутко плохо. Ты прав, магия ёкаев для меня слишком сильна. Но потом, в той купальне, когда огонь растекся по моим венам, стало легче. Но изменения на этом не закончились. Магия кицунэ забирает по капли всё больше, и я чувствую… как что-то во мне умирает.
Шин ничего не сказал мне, просто крепко прижал меня к себе. Но я ничуть не расстроилась. Потому что…
— Ты прав, Шин, — улыбалась я, обнимая его в ответ, — есть вещи в этом мире, после которых не жалко и умереть. События, после которых чувствуешь себя, будто повидал всё в жизни. Люди или шинигами, встретившийся на твоем пути, изменившие всю твою жизнь. И после встречи с тобой я не боюсь, знаешь? Совсем не боюсь. Я рада, что это будешь ты.
— Лиса… — он прижал меня к себе еще сильнее.
— Это ничего, Шин, это ничего. Я абсолютно счастлива сейчас, здесь, с тобой.
А потом случилось то, чего я не ожидала. Я почувствовала то, чего быть не должно было. Слезы шинигами.
  
Глава 35
 
Как я и предсказывала, лекция прошла мимо меня. Хоть я и была окрылена, как и показывает статистика, влюбленность понижает мозговую активность, превращая влюбленных в баранов. Вот я себя так и ощущала. На семинаре меня, как назло, о чем-то спросили, а я даже не вспомнила, что у нас был в прошлом семестре этот предмет.
Супер. Хорошо, хоть экзамены не завтра. Я бы не сдала. Провалилась с треском. А обучение, между прочим, не бесплатное. Ладно, надеюсь, это пройдет… когда-нибудь.
Такеру все еще порхал вокруг меня после каждой лекции, засыпая подробностями своих исследований. Он не всё ночью рассказал, но очень хотел поделиться. Я его не перебивала, только хвалила, потому что, если задуматься: без Такеру как бы мы на деревню вышли? Никак.
Умный этот Такеру, честное слово.
Опять сегодня кувырком расписание было, но закончили в четыре. И на радостях Шин предложил съездить в Синдзюку, поесть рамен. Такеру, которому разрешили ехать с нами (ага, разрешили! Машина его! Карта его! Навигатор тоже его! Деревню тоже он нашел! Разрешили, как же), даже не испугался предложения и собрался с нами.