Танцовщица для небесного бога (СИ)
— Легко, наставница, — ответила Джавохири, с презрением посмотрев в сторону Анджали, и заговорила резко и громко, подражая Сахаджанье: — Танец — это слияние трех прекрасных — ритма, музыки и…
Она повторила все без ошибок и заминок, и наставница осталась довольна.
— Прекрасно, Джавохири. Пусть это будет упреком некоторым… недостойным.
После разминки девушки приступили к самим танцам. Наставница сидела на возвышении в лалитасане — прекрасной позе, опустив к полу одну ногу и подогнув вторую, выстукивала ладонью ритм и выкрикивала имена тех, кто был недостаточно усерден. Маленький гандхарв стучал в барабан, задавая ритм, или брал саранги[5] и смычок, когда ученицы выходили танцевать сольно.
Анджали любила эти уроки. Для нее не было большего удовольствия, чем погрузиться в мир красивых звуков, ритма, созвучного биению сердца, и радостного возбуждения, которое охватывало все тело при первых же движениях. Она почти всегда танцевала в первом ряду. Иногда только наставница Сахаджанья изгоняла ее за какую-нибудь провинность, но быстро прощала и возвращала на место. Плохо было только то, что рядом почти всегда стояла Джавохири. Несмотря на разницу в три года девушки были одного роста и так похожи телами, словно их обеих отлили в одной форме, только одну из бронзы, а другую — из осветленного серебра. Высокомерия в них тоже было поровну, и каждая считала себя лучшей.
По окончании урока Сахаджанья отпустила всех учениц, а Анджали и Джавохири велела сесть напротив нее в сукхасану — удобную позу, поджав ноги и положив ладони на колени, и сидеть так час.
— Соперничество вы можете проявить только в танце, — сделала внушение наставница Сахаджанья. — Апсары должны быть нежны, тихи и утонченны, а вы вели себя, как торговки рыбой. Поэтому я лишаю вас послеполуденного отдыха. Этот час вы проведете здесь, за благочестивыми размышлениями. Подумайте о смысле вашей жизни, и об исполнении предназначения, которое возложено на всех апсар законом богов. Целый час я не должна слышать ни единого звука, и не видеть ни единого движения. Ослушница будет отправлена к старшей наставнице для наказания.
Первые несколько минут Анджали послушно пыталась размышлять о дхарме небесных танцовщиц, но потом взгляд ее переместился за окно, где виднелся краешек городской стены, увенчанный круглой башенкой с медной крышей. Анджали прекрасно знала это место. Очень часто она сбегала туда от шумных и говорливых подруг, чтобы помечтать в одиночестве и полюбоваться на Тринаку и окрестности.
В Тринаке — Городе Трех Владык — владык было всего двое. Господин Кама — повелитель танцовщиц и музыкантов, и царь гандхарвов Читрасена, повелевавший небесными воинами и возничими летающих колесниц. Владыка богов — Шакра, бывший некогда третьим повелителем Тринаки, совсем недавно построил для себя отдельный город — Амравати, и поселился там с женой, наложницами и самыми прекрасными из апсар. Говорили, что стены Амравати серебряные, а башни на стенах сделаны из чистого золота. Анджали не была там ни разу, и смутно помнила деревню за стенами Тринаки, в которой провела первые годы жизни. Но эти воспоминания не волновали ее и не звали вернуться в дом детства. Великие небесные города — Амравати и Джаналока манили чудесами. Впрочем, и Амравати, и Джаналока, и Тринака, и даже Брахмалока не были небесными городом. На самом деле, они находились на вершине горы Сумеру. В ясную погоду, когда облака, проплывавшие посредине горы, рассеивались, можно было увидеть землю. Зеленые квадратики лесов и черные квадратики пашен. Анджали смотрела на них без любопытства и со страхом. Всем известно, что на земле живут люди — несчастные существа, недостойные небесного благоденствия. И там, на земле, в лесах водятся дикие звери, готовые растерзать любого, и прячутся разбойники, убивающие за кусок лепешки. Там бывают засухи и наводнения, потому что глупые люди не умеют строить дамбы и водохранилища. Нет, попасть на землю — вот самое худшее из наказаний. Другое дело — небесные города, та же Тринака…
В Тринаке стояли девять дворцов, били струями сорок фонтанов и двести водохранилищ сохраняли воду, собранную в сезон дождей. В Тринаке никто не беспокоился ни о засухе, ни о жажде. Здесь зеленели манговые деревья, пальмы, ашоки и черная смородина. На поверхности рукотворных озер росли розовые и белые лотосы, здесь плавали браминские утки, а по ровным дорожкам бегали павлины — любимые птицы владыки богов. Стоило бросить им лепешку, и они сбегались со всех сторон, вытягивая шеи и волоча тяжелые разноцветные хвосты.
«Подумайте о смысле вашей жизни и о предназначении», — велела наставница Сахаджанья. Но Анджали упорно думалось о другом.
Она прекрасно помнила, как ее впервые привезли в Тринаку. Их было десять человек — десять маленьких девочек. Они сидели в телеге, запряженной двумя буйволами, и с восторгом глазели на великолепие города. Маленькие обезьянки прыгали с деревьев прямо на край телеги и выклянчивали лакомства, позволяя гладить себя и таскать за хвосты.
У огромного дворца, сияющего, как солнце, ждали еще с полсотни девочек. Темнокожие и светлокожие, высокие и низкие, тоненькие и с уже определившимися формами — всех их привезли ко дворцу бога Камы, чтобы решить, кто достоин поступить в школу танцев и получить статус апсары, кто будет отправлен к гандхарвам — обучаться музыке и пению, а кого отправят на землю.
Солнце вовсю палило, и над девочками растянули шелковую ткань. Их разделили группами по десять, и повели первых десятерых во дворец.
Анджали оказалась в числе последних. Она была слишком рослой для своего возраста, и стоявшая рядом маленькая девочка посматривала на нее с боязливым восхищением.
— Не бойся, — важно сказала она девочке, — я хоть и большая, но добрая.
— Ты как слониха!.. — благоговейно сказала малышка, которая едва доставала макушкой Анджали до плеча.
Такое сравнение рассмешило обоих, и в ожидании своей очереди, они сели на ступенях дворца и принялись обмениваться нехитрой снедью, которую им дали с собой — плодами манго, лепешками и рисовыми пирожками. Какое блаженство было сидеть на холодных ступенях, под полотнищем, бросающим прохладную голубоватую тень.
Новую знакомую звали Хема.
— Это означает «звезда», — поверяла она Анджали, как огромную тайну. — И я буду такая же — звезда среди танцовщиц. У меня будет много браслетов, ожерелий, и есть я буду только сладкие ладду с пчелиным медом.
— Ты растолстеешь, — сказал кто-то застенчиво, и девочки оглянулись.
На ступенях выше сидела еще одна претендентка в танцовщицы — девочка тоньше тростинки, с мечтательным взглядом. Ресницы у нее были длинными и красиво загнутыми, и она все время хлопала ими, словно боялась или удивлялась чему-то.
Так началась их многолетняя дружба. Им повезло — всех троих приняли в начальный класс. Все трое мечтали тут же приступить к танцам, но вместо этого пришлось начать с изучения ритма. Каждый день ученицы только и делали, что десятки, сотни, тысячи раз принимали позу мураманди — выворачивали колени наружу и приседали так низко, что ягодицы касались приподнятых пяток, и отстукивали ритм. Тех, кто падал, строгая наставница награждала тычками и обидными прозвищами. «Та-ки-та-дхи-ми, та-ки-та-дхи-ми», — Анджали даже ночью снилось, что она отбивает ступнями мишрим,[6] а колени мучительно болели, и многие девочки не могли уснуть, и хныкали всю ночь напролет.
Потом начались упражнения по укреплению дыхания. Сидя неподвижно, вдыхая через нос и выдыхая через рот, полсотни маленьких учениц одинаково тянули звук «ом». Потом начались изнурительные наклоны в стороны, и задержка дыхания в позе уттанасана, когда носом касаешься коленей. Многие уставали от однообразных занятий и при первой же возможности давали себе передышку. Среди таких была и Анджали. Нетерпеливая по натуре, она жаждала идти дальше, учиться танцевать, подобно вихрю, слушать и понимать музыку, а не сидеть неподвижно или лежать, сложившись пополам.
— Зачем столько раз повторять одно и то же? — спросила она однажды у наставницы танца. Они с Сахаджаньей украшали цветами статую верховного бога, и только поэтому Анджали не получила шлепка по макушке за любопытство.