Украду твое счастье (СИ)

- Любишь? По-настоящему?
- А бывает по-другому?
- Бывает, Егор. Если бы ты любил меня пять лет назад, разве ты поверил бы Ивану? Разве женился бы на Снежане, даже несмотря на ее беременность? Если бы ты любил, ты бы заткнул Ивану рот и не позволил бы поливать меня грязью. Ты сказал бы Снежане, что готов принять ребенка, но не готов взять ее в жены. Ты бы… Не важно. Что сейчас об этом говорить.
Я понимаю, что она права. И не права в тоже время!
Я любил! Но… это не любовь моя была слабой, дело в другом. Это я сам оказался слишком слаб. Я не верил не ей, я не верил себе.
Не верил, что меня можно любить – так, наверное.
Не знаю. Сам себе не могу ничего объяснить, что уж говорить о Виталине!
Она точно меня не поймет.
- Я не хочу, чтобы ты ехала.
- Я тоже многого не хочу, Егор. Но приходится делать. Давай договоримся. Я с детьми улечу. Ты тут как-то решишь все вопросы. Отобьешь атаки журналистов, или… или просто возьмешь и сам придешь на это ток-шоу и расскажешь все. Потом… Потом приедешь к нам, и мы поговорим.
- Не получается у нас говорить.
- Пока не получается. Именно поэтому я и хочу уехать. Чтобы успокоиться. Чтобы понять, что делать дальше.
- Что делать дальше? То есть… выйти замуж за Дворжецкого, например?
- Егор, я не буду сейчас это обсуждать.
- Хорошо, - сам не верю, что говорю это. – Пожалуйста, дай мне слово, что за это время ты точно не станешь его женой, и вообще… не будешь с ним?
Что я творю? Прошу женщину не спать с мужчиной, за которого она выйти собралась? Да, именно. Прошу. Прошу дать мне шанс, хоть крошечный.
- Егор…
Просто беру ее лицо в ладони и смотрю в глаза. Она должна понять, поверить мне.
Чувствую стук ее сердца, дрожь ее тела, дыхание…
Вспоминаю, как она начала задыхаться, как меня скрутил дикий страх, боязнь, что она вдруг не сможет дышать. И что делать мне?
- Виталина…
- Егор…
Ее глаза, они блестят, но не от слез, нет. Они блестят как тогда, в тот первый вечер, когда она сама меня поцеловала, и как блестели потом, когда она призналась мне в любви. Блестят так, как блестели вечерами, когда она встречала меня после матчей, или прямо на матче, когда прибегала из VIP-зоны, в раздевалку, чтобы поздравить или утешить.
- Виталина…
Мне нужно так много сказать ей, так много!
Стук в дверь заставляет ее вздрогнуть.
- Вы там еще не уснули? – какой же мерзкий голос у этого женишка!
Хорошо еще, что имеет совесть не врываться в комнату!
Виталина пытается меня оттолкнуть, но я недаром Стена, меня хрен сдвинешь!
- Прости, Егор… Давай потом договорим.
- Когда потом?
- Когда ты приедешь к нам.
- То есть, ты все-таки едешь?
- Да, конечно, мы же договорились?
- Я ни до чего не договаривался! И вообще… если ты уедешь?
- Если я уеду, то что? Что ты сделаешь? Ты же понимаешь, что сейчас так лучше! Понимаешь!
- Вита…
- Все, Егор, пусти. Надо собрать детей. Что делать с вещами Ярославы? Ты не успеешь, наверное, их привезти, да? Надо будет все купить…
- Ярослава с тобой не поедет!
- Егор, ты сейчас как ребенок, понимаешь? Ты хоть представляешь, что с ней будет, если до нее доберутся? А если Снежана захочет устроить что-то еще?
Понимаю, что она права, но…
Чёрт, мне и правда лучше отправить дочь с ней. И Яська будет рада, она успела привязаться к своей тете-маме и к Матвею.
Я могу успеть метнуться за вещами. Надо понять, откуда они вылетают и когда.
- Хорошо, я постараюсь успеть привезти вещи, надо понять, когда вы летите.
Витаминка хлопает глазами. Не верит, что я всерьез.
- Да, да, я вас отпускаю, хотя…
Опять приживаю ее к стене, обхватив ее нежные щеки ладонями.
- Ты не представляешь, чего мне это стоит. А вот тебе – будет стоить дорого!
И я снова целую ее, на этот раз жарко, но коротко, опасаясь, что этот горе-жених все-таки зайдет и мне придется дать ему в морду.
- Помни, что я тебя люблю! И доверяю!
Я на самом деле доверяю. Ей. Не доверяю индюку Дворжецкому.
- Ты обещаешь, что дождешься меня? – Виталина понимает, о чем я, кивает, вижу, как алеют щеки. – Люблю тебя, слышишь?
 
Кивает снова, но потихоньку отстраняется.
Отпускаю.
Мы вместе выходим в коридор, проходим на кухню. Дворжецкий один, смотрит на нас, иронично выгнув бровь, потом опускает голову, хмыкает.
- Поговорили? – явно не об этом спрашивает, да и… по измятым губам Витаминки видно, что мы не только говорили.
- Да. – стараюсь отвечать спокойно.
- И до чего договорились?
- Мы… я… я с детьми могу уехать с вами, да? – ее голосок дрожит, вот-вот сорвется.
- Да, конечно, только не со мной. Ты полетишь с детьми. Я остаюсь в Москве. В Сочи вас встретят мои люди, привезут в дом.
- Сколько времени до самолета? Мне надо собрать вещи дочке. – у меня тоже дрожит голос. Чёрт, не хочу ее отпускать, сейчас смотрю на Дворжецкого и… Несмотря на то, что он не летит, но…
- Самолет через два часа, Шереметьево, Вита, успеешь собраться? До аэропорта ехать полчаса.
- Да, я пойду.
Она выходит из кухни, идет в детскую, слышу голоса детей, восторженный визг Ярчика.
- Мне надо успеть доехать до дома и в аэропорт, это как минимум часа полтора.
- Самолет частный. Так что…успеете Егор Александрович. – мне кажется, или он смотрит на меня с усмешкой.
Проходит мимо, и бросает через плечо.
- Я бы ее не отпустил.
- Что?
  
Глава 38.
 
Я никогда не летала на таких самолетах. Он был небольшой, очень уютный внутри. Там даже была спальня. Нет, я видела такие в кино, на фото в журналах, но даже не представляла, что полечу на таком.
Была уже глубокая ночь, около часа, дети, конечно, уснули еще в машине. Когда мы с Дворжецким приехали в аэропорт – Егор уже ждал нас. Я не особенно рассматривала зону, через которую мы прошли, главное, что с документами ни у кого вопросов не возникло. Дворжецкий нес на руках Матвея, Егор – Ярославу. Водитель Дениса Александровича вез чемоданы.
У меня внутри все дрожало. Егор был в очках и кепке, но я все равно боялась, что его кто-то узнает. Я тоже надела темные очки, повязала на голову платок.
- Не трясись, Виталина, все будет хорошо. Моя охрана осмотрела ту часть аэропорта, через которую мы проходим, лишних нет. Вылет оформлен на меня. Не думаю, что кто-то свяжет фамилии Стенин и Дворжецкий.
- Хорошо, спасибо.
- В Сочи вы будете жить не в самом городе, а на частной вилле, она не маленькая, с охраняемой территорией. Выходить вам никуда особенно не нужно. Море уже некупабельное, а там у меня бассейн с подогревом, сауна. Продукты, вещи – все что нужно вам привезут. Там работает семья – ухаживает за домом и садом, они тебе помогут.
- Да, еще раз спасибо.
- Я надеюсь, все будет хорошо у вас.
Я промолчала, говорить спасибо третий раз было слишком, хотя я была благодарна Дворжецкому.
Я уже успела, что называется, ощутить радость публичности. Сразу после программы мне начали писать и звонить все мало-мальски близкие знакомые. Я увидела этот вал сообщений только в машине – было не до просмотров телефона.
Даже в родительском чате детского сада шло бурное обсуждение.
Мы с Егором не досмотрели программу до конца, а зря!
Оказывается, Снежана не только поведала всему миру печальную историю о том, как её заставили вынашивать чужую яйцеклетку, она еще растрепала, что мой сын – это сын Егора Стенина.
В общем… все покатилось куда-то… не остановить.
Мне написали порядка десяти журналистов с разных каналов, из журналов и газет – откуда только телефон взяли?
И ладно бы только мне! Воспитатель из сада мне сообщила, что у нее требуют интервью, даже угрожают!
И на работу тоже кто-то писал и звонил – коллеги так же сообщили.
Воспитательница спрашивала, что ей делать. Я сказала, что она сама вольна выбирать, хочется ли ей становиться звездой эфира или нет. На самом деле, разве я могла помешать? Просто попросила ее не рассказывать ничего личного. Хорошо Денис Александрович скинул мне ссылку на закон о защите персональных данных. Я просто взяла и отправила его во все чаты. Чтобы знали – если что, я могу и в суд подать.