Вишенка на десерт (СИ)

Гортензия и Селеста словно наседки охают и ахают, обсуждая здоровье герцога. Джеффри и Фрэнк идут с обеих сторон от меня. Симонс сверлит подозрительным взглядом. Мои сумбурные оправдания его не убеждают, хотя и обвинить публично тоже не позволяют. А кроме него меня с камнем никто не видел. Джеффри все время пытается взять за руку, но я ее каждый раз упорно вырываю.
А как только оказываемся в наших покоях, быстро исчезаю в своей комнате. Джентльмены и Селеста с Гортензией остаются в гостиной, к ним присоединяется маман. А я сворачиваюсь клубочком на кровати, подтягиваю колени к груди и охватываю их руками. Что теперь будет? Беспокоит не только Симонс и то, что он видел. Но и заявки Торнтона о моей магии. Теперь уже идея Селесты, что мне следует вернуться в Роузхол, не вызывает такого возмущения. Хоть бери и ищи еще раз ту жабу.
Полное бессилие и тревога истощают. Голова тяжелая, сознание спутано. В висках тяжело пульсирует кровь. Хорошо, что с Торнтоном вроде бы все в порядке, о его здоровье не приходится волноваться. По крайней мере, так заверил доктор Ллойд. Я даже слышала, как они с Торнтоном перебрасывались шутками по дороге в поместье. Вслушивалась в каждое слово, даже внимания не обращала ни на кавалера сестры, ни на эксжениха.
Невольно чувствую свою вину. Если бы не я, не моя неизвестная магия, ничего такого не случилось. Торнтон дважды спас меня, закрыл собой. И я просто не могу понять, зачем. Зачем пожертвовал собой ради Жабы?
— Леди, — дверь в комнату тихонько приоткрывается. Заглядывает Сара. — Доктор Ллойд пришел. Хочет вас осмотреть.
― Зачем? ― поднимаюсь на локтях. — Со мной все хорошо.
― Лорд Торнтон настоял...
Сжимаю губы. Не хочу сейчас никого видеть. Но это шанс еще раз у врача уточнить состояние герцога. Поэтому киваю и медленно сажусь на кровати.
Доктор Ллойд, как всегда, спокойный и деловой. На носу очки. Руки сухие и тёплые, пахнут антисептиком. Черный саквояжик на тумбе сверкает лакированным бочком.
— Как чувствуете себя, леди?
— Отлично, — заверяю, ерзая от волнения. — А как Торнтон?
— Вот так всегда, — улыбается. — Все у вас отлично. Совершенно не заботитесь о себе. И он первым делом о вас позаботился. Ох, уж эта молодежь… Все прекрасно с лордом Торнтоном. Уже на ногах и отдает распоряжение, чтобы починили любимую мельницу.
Сердце немного успокаивается. И чувство вины стихает, хоть и продолжает слабо и незаметно разъедать душу.
— Я не пострадала, — отвожу взгляд. — Благодаря лорду. Он меня защитил.
Руки дрожат. Прячу их в складках подола, только сейчас замечая на них кровь. Платье тоже грязное. Наверное, выгляжу настоящим чучелом.
— Лорд Торнтон поступил как любой сознательный джентльмен, — строго смотрит на меня, словно догадывается о моих мыслях. — А теперь скажите мне, леди, как вы питаетесь? Почему такой дефицит не только микроэлементов, но и жизненной энергии. Вы еще больше похудели после выздоровления. Хотя должно быть наоборот.
Нет сил поднять взгляд. Видеть упрек в добрых глазах врача просто невыносимо.
— Я позабыла позавтракать... и поужинать... — тихо отвечаю.
Осуждающий взгляд прожигает огнем.
― Я вам настоятельно рекомендую хорошенько отдохнуть, поесть и принять расслабляющую ванну с травами. Мне не нравится состояние вашего эфирного поля. Оно разорвано на куски. Впервые такое вижу у обычного человека. Это скорее характерно для мага, полностью исчерпавшего резерв.
Последние слова он словно говорит к себе, но меня бросает в жар.
― Это опасно?
— Для вас нет, — качает головой.
"А для кого?" — хочется спросить. Но молчу. Слушаю дальше.
― Итак, я все рекомендации передам Саре и леди Роуз. А вы отдыхайте. Доброго вечера, леди, берегите себя...
— До свидания, — шепчу, едва шевеля губами.
После отбытия врача снова укладываюсь в постель. Прислушиваюсь к голосам в гостиной. А когда они стихают, осторожно проскальзываю в ванную комнату. И хоть сил, как кот наплакал, но заставляю себя принять ванну, оттереть грязь с тела и волос. Скребу, пока не розовеет кожа и не начинает слегка саднить. В этот момент никого видеть не хочу, даже Сару. Благо, она занята сестрами.
 
Переодеваюсь в теплый сухой халат и снова закрываюсь в комнате. Едва добираюсь до кровати, ныряю под одеяло. И уже сквозь сон слышу, как дверь тихо приоткрывается. Кто-то нерешительно стоит на пороге. Маман или Сара. Проверяют, как я. Но, в конце концов, решают не беспокоить. И я за это очень благодарна. Вероятно, тот исчерпанный резерв, о котором говорил доктор Ллойд, требует от меня крепкого сна. Иначе не представляю, чего бы мне, здоровой барышне, хотелось спать посреди белого дня. Разве что в глубоком детстве.
Когда открываю глаза, за окном уже царит вечер. В комнате тихо. За дверью тоже ни звука. Как правило, хоть какой-то шорох слышится, приглушенные голоса маман и сестер, шаги, скрип напольных досок... А сейчас совсем ничего.
Поднимаюсь на локтях, еще минуту прислушиваюсь. Все же тихий, осторожный скрежет доносится из гостиной. Но такой незаметный, будто кто-то на цыпочках ходит. В первую секунду сердце подпрыгивает к горлу. Темнота и осторожные шаги пугают. Бессознательно, конечно. Ведь головой понимаю, что в безопасности. Но руки все равно тянутся к светильнику, а пульс трепещет в яремной впадине. Успокаиваюсь, когда приглушенный свет заливает комнату. А в следующую секунду шаги становятся более уверенными и близкими. Слышатся прямо у порога. Дверь приоткрывается, и в комнату заглядывает Сара.
— Добрый вечер, леди. Как себя чувствуете? — интересуется.
Я, прижав ладонь к груди, успокаиваю тревожное сердцебиение.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ 
— Неплохо, — медленно произношу, прислушиваясь к организму.
Сон действительно пошел на пользу. Чувствую себя полной сил и энергии.
– Я сейчас ужин вам принесу.
Киваю, понимая, что желудок не просто требует еды, а уже к позвоночнику прилип от голода. И снова прислушиваюсь. Тишина в соседних комнатах и ​​дальше заправляет баллом.
— А где сестры и маман?
— На ужине. Решили вас не беспокоить.
Заботливый взгляд всматривается в лицо. Наверное, думает, огорчусь. А я на самом деле этому даже рада. Мне нужен перерыв в общении не только с родственничками, но и со всем местным бомондом. Страх как надоело следить, за тем, что скажу, как поведу себя. Невыносимо играть кого-то. А еще мучительнее бояться, что тебя вот-вот выведут на чистую воду.
— Ладно. Тогда и я поужинаю, — сияю улыбкой.
Сара вроде только этого и ждет. Через минуту на колени опускается поднос с тарелками. Ароматный рыбный крем-суп с гренками, нежные отбивные в соусе, гарнир... тушеные овощи... чай и пирожные... От ароматов течет слюнка.
— Лорд Спайк интересовался вашим самочувствием, — будто нечаянно отмечает, раскладывая салфетку. — Передал вам… — кивает на небольшой букетик в маленькой вазочке на подносе. Нежные фиалки перевязаны сиреневой лентой, к которой прикреплена небольшая открытка в форме сердечка.
Невольно кривлюсь. Жест действительно милый. Еще б за ним не стояли такие меркантильные планы.
― Не будете читать открытку?
— Позже, — хватаю чашку с чаем, понимая, что хочу пить.
― А еще вам письмо пришло...
— Тоже от Джеффри?
— Отправитель не указан, — достает из кармана передника прямоугольный черный конверт.
Осторожно ставлю на поднос чашку и беру в руки письмо. От любопытства кончики пальцев немного покалывают. Почему-то чувствую что-то тревожное, когда касаюсь плотной бумаги. Откладываю письмо в сторону. Тяну, сколько можно. Хоть любопытство разъедает не на шутку, принимаюсь за ужин. Чуть не давлюсь, поймав на себе умилительный взгляд Сары. Дальше ем спокойнее, удивляясь неожиданной теплоте в ее глазах. Неужели волнуется за меня? Я думала, что к Вивьен никто хорошо и не относился.
С аппетитом съедаю все до крошки. И, когда остаюсь одна, снова тянусь к конверту. Распечатываю шершавый картонный прямоугольник, стараясь не порвать клочок бумаги внутри. Разворачиваю осторожно. Неожиданно приходит в голову — вдруг у меня еще и конвертный клей аллергия. Но сразу насмешливо фыркаю — чушь! Однако беря во внимание черный цвета послания и Люси где-то рядом, ни в чем не могу быть уверенной.