Вишенка на десерт (СИ)

― Почистить вам? — спрашивает Сара.
— Пожалуйста, — шепчу и проглатываю клубок в горле.
Сара быстро обчищает носик и подает мне маленькую ложечку. Ваши любимые, леди Вивьен. Всмятку.
Киваю, беру ложечку и, едва сдерживая брезгливость, поддеваю белок. Ох, чувствую, здесь потеряю с легкостью несколько килограммов. Вкусы мои и Вив совсем не совпадают. А как же хочется маминых блинчиков, или драников со сметанкой. Завтрак у нас всегда был просто невероятно аппетитным. Мама буквально из дома не выпускала, пока мы не съедали что-то горячее, сытное и свежее. А еще вареничков хочется. С картофелем и творогом. Такие я здесь вряд ли найду.
Внезапно осознаю, что никогда больше не попробую маминых блюд. Не прильну к ней, не скажу "спасибо".
На глаза наворачиваются слезы. И я понимаю, что дело совсем не в завтраке. Не такой уж он и плохой. Дженни все же старалась, как заверила Сара. Только Дженни не мама. И моя семья навсегда для меня потеряна…
Острое, жгучее осознание накрывает с головой только сейчас. И я начинаю четко понимать, что возврата нет. На скатерти одна за другой появляются круглые мокрые пятнышки.
― Леди Вивьен? ― первой замечает Сара.
Сердито смахиваю слезы со щек. Сара и Мэри, кажется, и так не могут себе объяснить некоторые мои причуды. Надеяться, что веду себя в точности как Вив, бесполезно. Так еще теперь придется объяснять, почему реву. Следует быть осторожнее. Давать свободу эмоциям исключительно в одиночестве.
― Все хорошо. Кольнуло в груди внезапно, — придумываю на ходу и возвращаюсь к расковырянному яйцу.
В целом завтрак дальше идет неплохо. Гранат можно есть и руками. А еще он вкусный и не такой кислый, как я пробовала дома.
― Врач говорил, хотя бы один в день, ― сообщает Сара, помогая выбирать рубиновые зернышки.
Киваю. Против таких нововведений ничего не имею.
Затем, по распоряжению того же мистера Ллойда, меня опять укладывают в постель. Некоторые микстуры вызывают сонливость, и половину дня я сплю, но под вечер просто с ума схожу от бездействия и прошу Мэри принести мои любимые книги. Отдаю распоряжение с таким безразличным выражением лица, чтобы ей и в голову не пришло спросить, какие именно. Потому что это провал. Мне же надо именно вкусы Вив изучить, а не мои собственные. А тогда уже, возможно, завтра-послезавтра, перейти к тяжелой артиллерии, то есть истории и политологии. Пока же голова еще слишком тяжела и затуманена лекарством, чтобы думать о таких серьезных вещах. К тому же я до сих пор не уверена в навыках чтения. Вдруг с этим возникнут проблемы.
Мэри не разочаровывает. Приносит несколько разноцветных томиков. Небольших. В твердых кожаных обложках с золотистыми узорами на корешках и лицевой стороне.
Быстро благодарю ее и отсылаю. Не хочу, чтобы она была свидетелем моей удачи или провала. Руки дрожат, когда открываю первую, самую яркую. Даже глаза закрываю. Глаз... Боюсь смотреть. Но понимаю — это таки стоит сделать.
Осторожно бросаю взгляд на страницу, хмурюсь. Буквы-закорючки незнакомы. Странные, хоть и очень красивые. Я несколько минут таращусь на них совершенно бессмысленно. А потом откуда-то приходит понимание, что та волнистая линия — звук "а", а кружочек с точечкой — "ж". Произносятся они не так, как наши, но достаточно похоже. А еще больше похоже на английские.
Довольная первім добрім знаком, приступаю к чтению. Хоть и медленно, но дело продвигается вперед. В руках у меня оказывается некий сборник слезливых стихов о любви. Но на самом деле в тот момент мне совершенно безразлично. Главное навыки привести в порядок, чтобы более серьезную литературу я могла читать бегло, не задумываясь над значением символов.
К ночи я уже более-менее успеваю натренироваться и, после сытного ужина с ощущением полного довольства этим днем, ​​сладко засыпаю.
Так проходит почти вся неделя. Я читаю, ем, сплю. И с каждым днем ​​чувствую себя все лучше и лучше. Ближе к выходным мне разрешают подняться с кровати. И это невероятно радует, потому что невольно создается такое впечатление, что я уже мозоли натерла на боках и спине. Именно тогда и решаю перейти ко второму этапу плана и ознакомиться с тем, куда же меня занесла судьбинушка. Нужные книги не попросишь, чтобы не вызвать лишних подозрений. Придется, положившись на собственную смекалку, отправиться на охоту за знаниями самостоятельно. О запрете выходить из комнаты предупреждений не было, а если кто-то и сделает замечание, скажу, что просто не знала.
 
Но мне везет, в коридоре никто не встречается, и я беспрепятственно миную несколько белых, похожих на мою дверь. Только на мгновение задумываюсь, куда идти. Слева коридор заканчивается поворотом, справа виднеется балюстрада верхней лестничной площадки. Хотя не представляю, где здесь библиотека, но подозреваю, что не в жилом крыле. Здесь только спальни моих драгоценных родственничков.
Между прочим, все время болезни они так и не нашли свободной минуты навестить меня. Ни леди Роуз, ни Селеста с Гортензией. И не скажу, что расстроена по этому поводу. Вряд ли при длительном общении мне удалось бы сыграть роль затюканной Вив. Скорее какая-нибудь книга «случайно» бы полетела в сторону одной из высокомерных "мадамов". Просто за Вив обидно, бедная девочка.
Коридор выводит на галерею, из которой открывается вид на большой и красивый холл. Я уже проходила его в прошлый раз в сопровождении Мэри. Поэтому двигаюсь уверенно и твердо. Но внезапно останавливаюсь, буквально в нескольких шагах от площадки с перилами. Будто наталкиваюсь на невидимую стену. Журчащий, кокетливый голос леди Роуз звучит немного приглушенно, но твердо и настойчиво. К тому же достаточно громко, чтобы я слышала. А самое главное, что отвечает ей лорд Спайк. И мне невероятно интересно, какие такие разговоры ведет мой экс-жених с "моей" маман.
Даже дыхание приглушаю, прикрываю ладонью рот. Самое главное сейчас не закашляться. Приступы теперь беспокоят гораздо реже, но мой марш-бросок по длинному коридору не прошел бесследно, и кашель уже начал собираться давящим комком в ​​трахее.
― Ох, не беспокойся, мой милый мальчик. Тебе же однажды это уже удалось, — мурлычет маман.
— Тогда это было легко, — тихо ворчит. — С наивной и невинной, как жертвенная овечка. Теперь Вив меня ненавидит...
Слышится тяжелый вздох.
― Такого красавчика?
Буквально вижу как лукаво сверкают глаза леди Роуз.
— Она слышала неприятные вещи...
― Твоя задача, чтобы она их забыла. Это в твоих интересах, Джеффри, — голос маман становится суровым и неумолимым. ― Не забывай о долге. До меня дошли слухи, что он увеличился...
— Что? Нет, леди Роуз! — испуганно выкрикивает.
— А вот не надо сейчас так невинно моргать глазками, Джеффри. Ты играл и проиграл! Кому?
Между собеседниками повисает пауза. Я, заинтригованная, даже вперед подаюсь в ожидании ответа.
— Лорду Смиту... — наконец звучит покорный печальный ответ.
— То-то же. Ты проиграл собственное поместье! Где твоя мама окажется? Сестры?
― Вы играете нечестно!
— Я играю так, чтобы всем было хорошо, — отрезает маман. — Я глава семьи, и только я могу позаботиться о моих цыплятках. Потому слушай внимательно. И заруби себе на носу — никакой магии…
Голоса удаляются. Становятся тише. Я, рискуя быть замеченной, даже приближаюсь к перилам и едва не перевешиваюсь через них в попытках различить последние слова. Но что именно придумала моя матушка остается тайной.
— Да ладно! ― рассерженно притопываю ногой. ― Куда их понесло? Неужели нельзя было завершить разговор так, чтобы одна любознательная рыжеволосая Вишня услышала то, что ей нужно?
Но судьба неумолима, парочка исчезает, а у меня остаются только отрывки информации для размышлений.
Итак, моя матушка таки не оставила попыток спихнуть меня в руки Спайка. Чего она вцепилась в него как клещ. Других кандидатов не было? Это лучший объект манипуляции? Самый уязвимый... Только подумать — проиграл поместье в карты, зная, что сестры и родная мать на руках. Если этот мир хоть немного напоминает нашу викторианскую эпоху, то деваться несчастным женщинам некуда. Они себя просто не в состоянии обеспечить, их жизнь зависит от мужчины. Даже от такого никудышного как Джеффри Спайк.