Страсть под чужим именем

– Мы вообще там вышли, где надо? – спросил он у Джэкки.
Она взяла его за руку и повела в самые дебри. Егор с Таней двинулись следом.
Оказалось, что за первым рядом пальм скрывается забор. В нем калитка. Джэкки открыла ее ключом. Дальше шла территория, заросшая всевозможными растениями, но шагов через двадцать тропический лес начал редеть.
– О, я вижу дом! – воскликнула Таня.
И точно! Вдали показалась крыша одноэтажного строения. В России таких никто не строит. Все норовят возвести двух-, трехэтажные дворцы. Да еще с колоннами и балконами. Чтоб богато было. Вилла же Джэкки оказалась приземистой, скромной, без всяких архитектурных изысков. Единственным украшением ее была просторная терраса, увешанная гамаками. Но стоило войти внутрь, как становилось ясно – дом богатый. В каждой комнате кондиционер. Мебель из тика. А во внутреннем дворике имеется большущий бассейн. Возле него шезлонги, зонтики из пальмовых листьев, столики, так и ждущие, что на них поставят фужер с шампанским или кокосовый орех, в котором, кроме молока, будет плескаться ром и немного ананасового сока. Коктейль «Пиноколада» был любимым напитком Джэкки.
Весь день ребята резвились в бассейне. Пили и шампанское, и коктейли. Вечером немного вздремнули. А ночью пошли гулять. На Пи-Пи было не так много заведений, как в Бангкоке, но Джэкки знала все стоящие места и провела друзей по ним. Утро они встретили на пляже. Лежали на теплом песке, держась за руки, смотрели на светлеющее небо и думали в унисон о том, как прекрасна жизнь.
Вернувшись в дом, все завалились спать. Но когда Русик проснулся, Джэкки рядом не было. Он отыскал ее на веранде. Девушка сидела у мольберта и работала. На ней была футболка Русика, в которой он гулял ночью. Джэкки постоянно натягивала на себя его вещи, обычно несвежие. Она говорила, что ей нравится его запах. Она и сейчас нет-нет да и касалась носом плеча, нюхая. Футболка была заляпана краской, как и руки Джэкки. Даже на ее кошачьей мордашке темнело несколько пятнышек. Но девушка была так поглощена своим занятием, что ничего не замечала. Руслан встал за ее спиной и с интересом посмотрел на полотно. Все тот же тропический лес, водопад, хижина, женщина, стоящая у двери и смотрящая вдаль. Сюжет тот же, но картина другая. Только теперь Руслан понял, что Джэкки имела в виду, говоря, что в Москве ей не хватает вдохновения. То, что она рисовала там, применяя те же краски, получалось не таким ярким, насыщенным, живым. Здесь же ее картина, еще не законченная, производила совсем иное впечатление. Казалось, посмотришь на нее подольше, и качнутся листья пальм, захлопнется дверь домика, женщина уберет руку от лица и взмахнет ею, а на пригорке покажется тот, кого она ожидает…
– Что скажешь? – спросила Джэкки. Оказывается, она почувствовала, что Руслан стоит за ее спиной.
– Потрясающе.
– Да. Мне тоже нравится. Теперь ты видишь разницу?
– Ты была права. В Москве тебе не хватало вдохновения.
– А я что говорила! – Она обернулась к Руслану. Ее глаза сверкали, как в момент оргазма. Джэкки сейчас и испытывала нечто похожее. Она сама говорила, что удовольствие, получаемое ею в процессе работы над картиной, сравнимо с сексуальным. – Ты, пожалуйста, не мешай мне. Я порисую еще немного и приду. Хорошо?
Руслан поцеловал Джэкки в губы и ушел. Решил еще немного поваляться. Но почти тут же уснул. А разбужен был спустя полтора часа Джэкки. Все такая же чумазая, она забралась в кровать и принялась целовать Руслана. От нее пахло краской и скипидаром. Она оттерла руки, но не тронула лица, потому что не видела себя в зеркале. Джэкки вообще редко в него смотрелась. Она и так знала, что красивая.
– Как же сильно я тебя люблю, – прошептал Руслан, задыхаясь от нежности.
– Как? Как сильно? Вот так? – и она сжала его в объятиях так, будто хотела задушить. Маленькая племяшка Руслана, желая продемонстрировать свою любовь, делала то же самое. – Или сильнее?
– Сильнее!
– Как? Покажи…
– Вот так. – И он начинал ласкать ее. Для него любовь ассоциировалась именно с нежностью, а не с болью.
 
Две недели пролетели незаметно. Уезжать ужасно не хотелось. Особенно Джэкки. Она не успела закончить портрет Руслана. Она рисовала его на закате. Говорила, что в отблесках заходящего солнца он становится похож на демона. Джэкки торопилась, но все же не завершила работу. Поэтому в день отъезда была невыносимой. Капризничала, огрызалась, плакала по пустякам. И все упрашивала Руслана остаться.
Он и сам с удовольствием остался бы еще на пару деньков, но не более. Он скучал по Москве. И по сцене. Поэтому покидал Таиланд с другим настроением, нежели остальные. Егору и Тане не хотелось возвращаться к работе, им было грустно уезжать. А Руслан, напротив, мечтал снова окунуться в нее. Он не мог долго отдыхать. И этот отпуск не показался ему бесконечным лишь потому, что рядом находилась Джэкки.
Москва встретила их дождем и пронизывающим ветром. Осень пришла уже в конце августа, пока молодые люди находились на сиамской земле. Настроение Джэкки, и без того не радужное, стало совсем мрачным. Она не поехала к Руслану, а отправилась к себе. Сказала, пошиплю в одиночестве. Он не возражал. Терпеть такую Джэкки было практически невозможно. Руслан боялся не сдержаться, накричать, обидеть ее. Для кого-то скандалы были частью отношений, он же их ненавидел. Поэтому терпел до последнего. А если срывался, то мог наговорить такого, что трудно было забыть. Ранил в самое сердце! Бил по больному. Потом ужасно раскаивался, но что сделано, не исправить. Недаром в народе говорится: «Слово – не воробей. Вылетело, не поймаешь!» Руслан в юности маму свою обидел. Ляпнул что-то гадкое, когда она не отпустила его на ночную дискотеку. Потом прощения просил несколько дней. И мама вроде бы его простила. Но до сих пор нет-нет да вспоминала со слезой в голосе тот эпизод.
В одиночестве Джэкки шипела недолго. Соскучившись, примчалась к Руслану в Тулу, а затем поехала с ним в другой город. И так моталась с любимым до тех пор, пока гастрольный тур не закончился.
– Когда у тебя снова будет отпуск? – спросила она, едва они вернулись в Москву.
– Теперь нескоро.
– Когда?
– Месяца через три смогу, наверное, выкроить недельку.
– Как долго! Я зачахну за это время в таком холоде…
– Можно на пару дней слетать в Египет, там сейчас тепло.
– Фу! Еще чего придумал… Никаких Египтов и Турций! Пусть туда бюджетники да офисный планктон ездит!
– Солнце везде одно. И если тебе его не хватает, то какая разница?
– Я хочу на СВОЙ остров, больше никуда.
Руслан только вздохнул. Как же с Джэкки все-таки непросто!
Наступила зима, снежная, студеная. Джэкки впала в депрессию. Это не укрылось от Карима. Он вызвал Русика для серьезного разговора.
– Что творится с моей дочерью? – сурово спросил он. – Почему она стала такой грустной?
– Ей плохо тут, в России. Она хочет в Таиланд.
– И все? – недоверчиво прищурился Карим.
– Нет. Главное, ей не хватает вдохновения. Но это как следствие.
– Так дай его ей! Она влюблена в тебя. И значит, ты должен ее вдохновлять.
– К сожалению, одного меня ей недостаточно. Джэкки нужна еще натура. А также солнце и тепло. Но вы сами знаете, я сейчас не могу уехать с ней.
– Так отпусти ее одну! – рявкнул Карим.
– А одна она не полетит.
– Не может быть.
– Поговорите с ней сами.
– И поговорю! Но учти, если дочь хоть одно нелестное слово о тебе скажет… – И он красноречиво погрозил пальцем. Это был его излюбленный жест.
Но Джэкки ничего дурного про Руслана ему не сказала. Только просила отпустить его хотя бы на недельку с ней. Но Карим твердо сказал «нет». Впереди были съемки новогодних передач. Потом праздничный «чес». До середины января Руслан нужен ему, Кариму. И капризная дочурка должна с этим смириться. Не нравится ей здесь, пусть летит на свой любимый остров. Не хочет расставаться с Русланом, пусть остается и терпит. А чтоб и рыбку съесть и косточкой не подавиться, такого не бывает. И пора Евгении в ее восемнадцать это понять!