Предатель. Я тебя (не) прощу (СИ)

― Мужю не нравилёсь, чем ты занималясь? ― удивился Андреа.
― Давай не будем о нем говорить, ладно? ― натянуто улыбнулась Катя. ― Лучше расскажи про свою музыкальную группу.
― Расскажю, расскажю, ― задумчиво проговорил он, и изучил ее правую руку. ― У тебья нет кольца? Ти развелась?
― Я в процессе развода.
― Почему? Что случилёсь? ― с тревогой посмотрел на нее Андреа. ― Он плёхо обошелься с тобой?
«Ничуть не изменился! ― глядя на него, улыбнулась Катя. ― Вот обязательно нужно все и про всех разузнать!»
― Катья, ответь! ― настаивал Андреа. ― Что он сделаль? Надеюсь, он не удариль тебья? Или…
― Он изменил мне! ― перебила Катя. ― И на этом мы закрываем тему!
Она сердито посмотрела на него и тут же расплылась в улыбке.
Ну невозможно на него злиться!
Он, как и раньше, хотел поддержать, успокоить, дать совет.
Андреа всегда приходил на помощь в трудные минуты и всякий раз находил слова, которые могли привести ее в чувство.
Ей очень не хватало его поддержки, после того как он на третьем курсе забрал документы и уехал в Италию.
― Рещение приехать в Россию и стать врачьем былё одним из самих глюпих моих рещений, ― сказал тогда он. ― Но одно менья радует: здесь я встретьил тебья. И я обязятельнё приеду к тебье, когда станю известним музикантом!
После его отъезда они созванивались на протяжении долгого времени. Андреа рассказывал Кате, как собирал группу, присылал ей свою музыку и делился черновиками песен.
Потом звонки стали реже и реже, пока не прекратились окончательно.
― Тогда у менья появилёсь много дель, ― сказал он, и виновато улыбнулся. ― Но я все эти годи помнил о своей подруге Катье.
― И я помнила о тебе, ― ответила Катя, оглядев его темные кучерявые волосы, широкие плечи, и татуировки, которыми была покрыта смуглая шея и здоровенные руки.
Андреа очень изменился.
Стал крепче, взрослее, отрастил волосы почти до плеч, что ему безумно шло. А его накачанному прессу, обтянутому тонкой белой футболкой, точно бы позавидовали мужчины-модели, которые блистали на обложках фитнесс журналов.
― Ти мне не нравьишься, ― внезапно выдал Андреа и отодвинул пустую чашку. ― Я поньимаю, что ти не хочешь говорить о том, что у тебья произёшлё, но я не могу смотреть на твое грустное лицо!
Он встал со стула и, подойдя к Кате, размял ее плечи.
― Знаешь, как ми постюпимь? ― похлопал ее по плечу. ― Ти сейчас пойдешь прогуляешься до магазина, а я здесь немного похозяйничаю, окей?
Катя со вздохом закатила глаза.
― Андреа, я…
― Я ничего не слишу! ― заткнул он уши. ― Совсем ничего не слишу! Нет, я слишу только твои шаги, которие отдаляются в стороню входной двери и идут в магазинь за авокадо, спагетти и сиром с плесенью.
― То есть мы будем что-то готовить? ― подняла на него взгляд Катя. ― Как раньше, да?
― Неть, моя дорогая Катья. Я буду творить для тебья щедевр, которий избавит тебья от дурацких мислей!
Катя вспомнила, как они вместе на этой кухне готовили вкуснейшую итальянскую пасту и ее рот набился слюной.
― Ладно, я сдаюсь! ― выставила она ладони и встала со стула. ― Иду в магазин!
Пока она одевалась в коридоре, на кухне уже вовсю брякали кастрюли.
― Я ушла! ― выкрикнула Катя, и, достав из кармана мобильник, притормозила у двери.
Звонила Люба, жена ее старшего брата.
― Алло? ― ответила Катя и тут же услышала отчаянный всхлип.
― Кать, Олег еще не приехал? ― спросила она гнусавым голосом.
― Н-нет, а разве должен был?..
― Ага, ― пропищала Люба и расплакалась. ― Он уехал с вещами!
― О, боже… ― с досадой протянула Катя. ― Вы что, снова поссорились?
― Я больше с ним не могу, Кать! ― всхлипнула Люба. ― Он в ту беременность доводил меня своими гулянками, и сейчас гуляет до утра! Ну сколько можно это терпеть?! Мне почти сорок лет, у меня тридцатая неделя беременности, и я постоянно переживаю о том, где его носит!
― Тише-тише! ― повысила голос Катя. ― Не нервничай, ладно? Как только он приедет, я с ним обязательно поговорю. Обещаю, что попробую вправить ему мозги!
Катя была жутко зла на Олега.
 
Ну как можно доводить до такого состояния свою беременную жену?
Всю жизнь был разгильдяем и к сорока годам ничуть не изменился!
Ее отношения с братом и так всегда были натянутыми, а после смерти матери Катя и вовсе перестала с ним видеться.
Как уехал жить в Подольск, так почти и не объявлялся.
И в гости не приглашал, и сам не приезжал.
Как будто чужие, ей-богу!
― Катья, что опьять слючилёсь? ― выйдя в коридор, развел руками Андреа.
― Мой брат издевается над беременной женой, вот что случилось! ― раздраженно рявкнула она и распахнула дверь на улицу. ― Гуляет до утра, а она места себе не находит! Вот он сейчас приедет сюда, и я ему такое устрою!
Быстро идя к калитке, выкрикнула:
― Запри за мной дверь!
Андреа
― Бедная моя Катья, ― передвигаясь по кухне, сам с собой разговаривал Андреа. ― Муж кретино! Брат кретино! А она должна их терпьеть?! Дождются у меня! ― Он взвил к верху левую руку и сердито добавил: ― Увезю ее в Италию и больше не позволью ее обижать!
Андреа с первого курса в колледже знал, что у Кати не было родителей, что она жила с бабушкой, и с первых минут знакомства с ней понял, что она была самым светлым и добрым человеком на земле.
Он безумно любил проводить с ней время.
В годы учебы в колледже он относился к ней исключительно как к подруге. Даже, наверное, как к сестре. Они ходили в кино, болтали обо всем подряд, вместе готовили, устраивая беспорядок на кухне ее бабушки, от которой им обоим потом влетало, но после двух вилок итальянской пасты бабуля становилась словно шелковая.
Впрочем, Катя тоже никогда не рассматривала его в качестве бойфренда, но… стоило ему только уехать из России, и они оба поняли, что им друг друга очень не хватало.
Когда Андреа сколотил рок-группу и с головой окунулся в музыку, он потерял с Катей все связи.
Его жизнь наполнилась гастролями и бесконечными выступлениями. Сначала собирали стадионы в Италии, где они стали одной из самых популярных рок-групп, затем стали собирать стадионы по всему миру, и только сейчас добрались до России.
Он очень ждал эту поездку, и много раз представлял момент, как наконец-то увидит свою подругу и вручит ей билет на свой концерт.
Ведь Катя тоже мечтала увидеть его на большой сцене, скрещивала пальцы, когда он грезил стать известным музыкантом и постоянно твердила:
«У тебя все получится! Я в тебя верю!»
― Моя Катья, ― нарезая овощи, покачал головой Андреа. ― Я так надьеялся, что ти живешь счастливо… Ну как тебье можно било изменить? Как?
Разозлившись на ее мужа, он вонзил нож в огурец с такой силой, что половина огурца отлетела к подоконнику.
― А брат! ― всплеснул руками Андреа. ― Куда он смотрель? Он дольжен бил защитить свою сестру, а вместо этого вешает на нее свои проблеми!
Он выложил овощи на блюдо и выругался на итальянском:
(Я не перестаю поржаться русским мужчинам! Что это за дурная манера издеваться над своими близкими? Как можно спать с другими женщинами, когда у тебя есть жена?)
― Бедная моя Катья… ― вздохнул он.
Услышав стук в дверь, Андреа вытер руки о полотенце, поставил на стол два бокала, блюдо с овощной нарезкой, затем быстро оглядел стол, и поторопился в коридор.
С широкой улыбкой открыл дверь, увидел на пороге высокого брюнета и резко изменился в лице.
«Брат, пожаловаль…― покачал головой Андреа. ― Ну щто, брат, придьется тебье меня вислющать!»
Пока тот изучал его пылающим взглядом, Андреа протянул руку.
― Прощю прощения, не помнью твоего имени…
― Дамир! ― сказал он, и, игнорируя протянутую руку, прошел в дом.
― Я Андреа. Друг Катьи, ― немного опешив, произнес Андреа, наблюдая, как брат прошел в кухню, посмотрел на букет роз, стоявший в вазе, затем перевел взгляд на накрытый стол и передернул скулами.