Ты предатель, папа!

Я снова вернулась к своему занятию по упаковыванию вещей, но не успела сделать ровным счётом ничего, когда услышала звонок от Дашки. Телефон разразился мелодией, которая была установлена для контакта дочери, а сердце моё отчего-то зашлось от быстрого стука. Вроде ничего необычного: дочь просто звонила мне, чтобы сообщить, что выезжает домой после тренировки, а у меня тревога уже зашкалила. Видимо, всему виной было то происшествие, которое мы все до сих пор переживали и с которым вряд ли способны были совладать в ближайшее время.
– Алло? – как можно спокойнее ответила я на звонок и тут же услышала голос Даши, в котором снова сквозили те нотки истерики, от которых по спине моей мгновенно побежала толпа мурашек.
– Мама! Она была здесь! – выкрикнула дочь в трубку.
Я растерянно присела на край дивана и уставилась прямо перед собой. Уже знала, о ком речь, но всё равно тупо переспросила:
– Кто был?
– Алла! Любовница папы! – снова воскликнула дочь.
– Так, спокойно! Тише! Что она говорила? Почему вообще поехала к тебе?
Задавая эти вопросы, я вскочила на ноги и стала собираться. Вместо страха, который помимо воли появился, когда услышала голос дочери, теперь внутри у меня разливалась злость. Алла поехала не ко мне с разговором. Она отправилась на разборки с моей дочерью!
– Говорила, что я поступаю очень плохо, ведь разрушаю собственную семью. И что мне это обязательно аукнется. И ещё, что вашу дружбу я тоже разрушила. Я! Ты слышишь, мама? Не они, а я!
Мне почудилось, что дочь взрыднула. А может, так и было, и сейчас моя малышка одна, на улице, готовая реветь оттого, что её несправедливо обвинили.
– Я сейчас приеду, – заверила её. – Сядь на ту скамейку, которая рядом с памятником, хорошо? Я сейчас же приеду и тебя заберу.
Сама уже выскочила в прихожую и начала спешно натягивать кроссовки. Из кухни выглянула озадаченная мама.
– Олесь… случилось что-то? – спросила она, и на лице появился испуг.
Эти эмоции, которые испытывали мои самые родные люди по вине тех, кто не мог удержаться от того, чтобы прыгнуть в постель, вызвали у меня даже не злость, а самую настоящую агрессию. Если не сказать – желание убивать.
– Ничего не случилось, мамуль. Дашка проездной забыла, – соврала я как ни в чём не бывало. – Поеду её заберу.
И чтобы не погружаться в те объяснения, которые лишь сильнее всё запутают, я выбежала из квартиры и помчалась к Дашке.
Привезя дочь домой и высадив её возле двери в подъезд, я сказала:
– Скоро вернусь.
Прежде, чем Даша стала бы задавать вопросы, я направилась к той, кто уже напросился если не на ненависть с моей стороны, то к весьма схожему чувству.
Сев в машину и немного успокоившись, Дашка рассказала простую историю. Она закончила тренировку и уже собиралась ехать домой, когда её окликнула Алла, прибывшая к спортивному центру, в котором занималась моя дочь. А дальше… дальше последовал монолог, в ходе которого её крёстная то пыталась воззвать к совести Даши, то обвиняла её напропалую.
Каюсь, я не раз думала о том, что Алла во всей этой ситуации ведёт себя так, словно хочет показать – мне не стоит сомневаться в словах дочери о том, что она увидела накануне. Она затихарилась, она даже не пыталась выйти со мной на контакт. Но, как выяснилось, просто отошла в сторону и после не придумала ничего лучше, чем нанести удар по самому уязвимому человеку.
Едва подъехав к дому Аллы, я увидела её саму. Она как раз только-только припарковала машину во дворе и выходила из неё. Подлетев к ней и встав рядом, я выскочила из авто и окрикнула некогда лучшую подругу:
– Алл! Ну-ка стой… У меня есть пара слов, которые тебе совсем не помешает услышать!
Она застыла, замерла, «зависла». На лице – выражение крайнего недоумения, да ещё и такого искреннего, что у меня возникло два вопроса. Алла всегда была такой актрисой? И действительно считала, что я останусь в стороне после сделанного ею?
– Олесь… – выдохнула он и неуверенно улыбнулась. – А я вот только от Дашки. Поздравляла её с днём ангела.
 
Сказанное ввело меня в полнейший ступор. Приостановившись возле Аллы, я смерила её взглядом.
– Так поздравила, что у меня ребёнок позвонил мне в полной истерике? – потребовала я ответа.
Брови подруги поползли наверх.
– В смысле, в истерике? Что случилось?
И опять это искреннее недоумение, чёрт бы всё побрал!
– Она сказала, что ты обвинила её в развале семьи! И что наговорила кучу всякого дерьма! Я здесь, чтобы сказать – если ты ещё хоть на шаг приблизишься к моей дочери, будешь иметь дело с полицией.
Алла вдруг всхлипнула и прикрыла глаза. Помотала головой и из груди её вырвался судорожный вздох.
– Олесь… ну что творится, я не понимаю? – спросила она тихо. – Я приехала к Даше, привезла ей подарок. Поздравила с днём ангела и сказала, что очень сожалею… Сожалею о том, как всё у нас вышло, ведь она мне как родная. Ты же знаешь, Тошка у меня себе на уме, ему отец ближе. К вашей со Львом дочери я относилась всегда, как к своей.
Она сделала паузу, переводя дух. Я знала Аллу довольно хорошо, и сейчас видела, что она находится в крайней степени волнения. Только с чем оно было связано? С тем, что переживала из-за разрушенных отношений? Или с тем, что я ей угрожала, и угрозы эти были весьма оправданы?
– Наверное, мне не стоило ей этого говорить, да? Просто отдать подарок и всё? Но я действительно очень сожалею о том, что наша семья рушится на глазах…
Наша семья. Я горько усмехнулась. Никакой нашей семьи больше не было. Любящие люди не творят такое, как Алла и Лев. Не нанимают детективов, чтобы следить друг за другом. Родные просто живут вместе и наслаждаются каждым мгновением. Делят горести и радости, печали и достижения. А то, во что превратилось наше общение, – это ад.
– Больше не подходи к Даше ни на шаг, – отчеканила я. – Ни с подарками, ни с сожалениями, ни, тем более, с лекциями. Оставь моего ребёнка в покое! Иначе я за себя не ручаюсь!
Развернувшись, я направилась к машине. Из меня словно разом выпустили воздух. Нужно было как можно скорее разобраться со своими сомнениями. И я очень надеялась на то, что детектив что-то выяснит. В противном случае я сама нацеплю на себя смирительную рубашку и отправлюсь в сумасшедший дом. Ведь впредь находиться в таком подвешенном состоянии попросту не смогу.
– Дашуль, ты как? – спросила я у дочери, которая откликнулась после короткого стука и разрешила войти.
Я заглянула к ней. Она сидела в кресле, на голове наушники. Вещи, которые принесла с тренировки валяются на кровати кучей.
– Я нормально, мам… уже успокоилась, – ответила она и улыбнулась.
Зайдя к ней в комнату, я тоже растянула губы в улыбке и, присев рядом на подлокотник, сказала:
– Мне пришлось съездить к тёте Алле. Она больше тебя не потревожит, обещаю.
Даша тут же вскинула на меня взгляд.
– Ты была… у неё? – спросила дочь, и в глазах её заплескались какие-то странные оттенки.
Я не могла вот так сразу понять, что за чувства испытывает Даша. Страх? Удивление? Удовлетворение?
– Конечно, была. Она довела моего ребёнка. Как ты думаешь, могла ли я остаться в стороне?
Я говорила эти слова с улыбкой, но сама очень чутко наблюдала за тем, как отреагирует дочь.
– Спасибо, – шепнула она и закусила губу.
И снова у меня возник вопрос: неужели сама Даша считала, что я не стала бы её защищать в этой ситуации?
– Какие глупости, малышка, – ответила, приобняв дочь за плечи. – Конечно, я всегда на твоей стороне. Кстати, – сказала и ненадолго замолчала, подбирая слова. – Алла сказала, что принесла тебе подарок. Это правда?
Даша тут же закивала.
– Да, но я его выбросила. Мне от неё ничего не нужно! Ни от папы, ни от его любовницы.
Она вскочила из кресла и, отойдя к постели, стала разбирать вещи для стирки. Я же некоторое время посидела, пребывая в том состоянии, которое, кажется, уже стало едва ли не моей второй кожей. Раздрай.