Хозяйки таинственного дома Коуэлов
– Я матери уже сказал, она домой побежала, – ответил сорванец, с лёгкостью подняв увесистую корзинку.
– Молодец! И как звать-то тебя?
– Глэном.
– А я миссис Екатерина, это Алина, – представилась, украдкой подмигнув стушевавшейся дочери, скомандовала, – идём за мясом и крупой, после к Брэму за мёдом и чаем, надеюсь, он скоро вернётся.
– Мёд ещё у дядьки Джамара есть и чай у него не хуже, – сообщил Глэн, каким-то внутренним чутьём умело выруливая между тележками, мешками и бочонками.
– Ну тогда веди нас к дядьке Джамару, – с улыбкой проговорила, спеша поскорее завершить покупки.
В поместье Коуэлов пришлось подниматься. Пологий подъём был не слишком заметен глазу, но уставшие после нескольких часов ходьбы ноги, дрожали и с трудом отрывались от земли.
Сегодня в городе Терсе был невыносимо знойный день. Синева неба не омрачалась ни единым облачком, солнце старательно припекало, словно желая одарить своим ослепительным сиянием всё живое во круге. Прохладный, живительный ветерок где-то заблудился. Прохожие на улицах встречались редко, дома и лавки были наглухо закрыты, прячась за деревянной завесой от дневной жары. Шаркающей походкой, изнемогая от жажды, запоздало вспомнив, что не купили воду, мы петляли по узким улочкам, с каждым шагом приближаясь к нашему загадочному поместью. Но как бы я морально ни готовилась к неизбежной встрече, при виде железных, ржавых и покосившихся ворот, меня снова обдало леденившим душу холодом, а по телу тут же поползли зябкие мурашки.
– Ты как? – едва слышно спросила Алинку, краем глаза заметив тотчас покосившегося на меня мальчишку.
– Нормально, – неопределённо пожала плечами дочь, ускоряя шаг, будто спеша очутиться в этом кошмаре.
– Всё миссис Коуэл, как сговорились, до ворот, – сообщил Глэн, поставив возле железной изгороди корзинку, – домой сбегаю и принесу матрасы, подушки и одеяла, только половину абалов сейчас за них отдать надо.
– Держи, это за доставку, это за спальные места, – проговорила, невольно косясь на приоткрытую калитку, чуть помедлив спросила, – Глэн, а ты в поместье был?
– Нет, миссис Коуэл, никто из наших не пробрался, – с явным сожалением в голосе ответил мальчуган, сердито взглянув на ворота.
– Ясно, – кивнула, так и не рискнув, предложить ребёнку попробовать пройти вместе с нами, опасаясь непонятно чего, продолжила, – ты как придёшь, крикни.
– Я свисну, – возразил Глэн, тут же продемонстрировав нам звонкий с незатейливой мелодией свист.
– Пусть так, – улыбнулась, подхватив корзинку, вдохнув полной грудью, набираясь смелости, медленно прошла через калитку, тут же опасливо зажмурилась, услышав жуткий, протяжный стон, – Алина, ты это слышала?
– Что? – с недоумением переспросила дочь, весело вышагивая по щербатым камням, бывшими когда-то дорожкой.
– Скулит кто-то… – пробормотала, настороженно оглядываясь, до здания было как минимум шагов сто, а стонали совсем рядом с воротами.
– Нет, птицы поют, слышу и Багги мурлычет.
– Господи, я схожу с ума, – простонала, точь-в-точь как совсем недавно стонал кто-то неизвестный, вновь продолжила путь к кошмарному дому. Время от времени испуганно сжимая голову в плечи, от шороха листьев, от писка в траве или слишком громкого крика дурной птицы.
– Мама, здесь нет дверей и окна разбиты, как мы будем спать?
– Ещё не знаю Алин, надо посмотреть, что там внутри, а там решим, – задумчиво проговорила, втянув в себя сладкий медвяный запах красных цветов, что росли вдоль всей заросшей высокой травой дорожки. Радуясь, что безотчётный страх, наконец, отпустил, сердце перестало бешено колотиться, а озноб, что набросился на меня, стоило, только переступить невидимую черту, исчез.
– Ступени словно грыз кто-то, – произнесла Алинка, перешагивая через одну, поднимаясь по лестнице, ведущей к дому.
– Алин, ты, может, здесь останешься, а я одна гляну, что там. В доме давно никто не жил и там наверняка очень опасно. Балка на голову свалится или пола вообще нет.
– Ага, одной конечно лучше, а кто тебя будет вытаскивать? Нет уж, давай вместе, – проговорила дочь, добавив железный аргумент, от которого я не смогла отмахнуться, – одной в незнакомом месте на лестнице у этого странного дома остаться не менее опасней.
– Ладно идём, только смотри внимательно под ноги и над головой тоже, – ответила, оставляя корзинку, чемодан и рюкзак у стены, быстро догнала Алинку, взяв ребёнка за руку, решительно переступила порог.
– Фу…
– Гадство, – согласилась с дочерью, беглым взглядом окинув сырое, заплесневелое, с ободранными стенами помещение, – жуть, но не спать же нам под открытым небом.
– Угу, – пробормотала Алина, морща носик, от невообразимой вони, идущей от кучи у стены, – мам там труп чей-то что ли?
– Не знаю, – произнесла, храбро отопнув свалку чего-то непонятного, испуганно заорала, – аааа!
– Ааа! – вторила мне дочь, отпрыгивая к выходу на добрых полметра.
– Да что б вас! – громко выругалась, прижимая к себе дочь, наблюдала, как из бывшего когда-то кресла, с писком вылетают летучие мыши.
Глава 9
– Мыши! – звонко выкрикнула, словно ругательство Алинка, сердито оглядев расползающуюся ткань, явно принадлежавшую некогда не только обивке кресла, но и ещё чему-то, брезгливо проговорила, – какая пакость.
– Да, дел они нам тут подкинули порядком, – пробормотала, покосившись на горку остатков жизнедеятельности мышей, с трудом уняв бешеное сердцебиение, опасливо огляделась, – даже не знаю, за что браться в первую очередь.
– Выкинуть воняющие нечто на улицу?
– Пол дома придётся выкинуть, – усмехнулась, переступая через кучку палой травы, ногой сколупнув кусок чего-то неизвестного, с удивлением смотрела на яркий мозаичный пол, – глянь, что под этим всем скрывается.
– Красивая, интересно целое?
– Кто ж его знает, пока не разгребём эту помойку не проверим, – хмыкнула, окинув хозяйским взглядом небольшой холл. Деревянные панели, когда-то окрашенные, наверное, в оливковый цвет, местами облезли, местами были покрыты серо-зелёной плесенью. Обои непонятного цвета клочками свисали со стен. Горы мусора, остатки мебели и всё это припорошено вековой пылью. Лестница ведущая на второй этаж тоже не внушала доверия, под толстым слоем почему-то чёрной грязи с трудом просматривались ступени, а часть перил у её начала была расколота.
– Там, наверное, кухня, – пробормотала Алинка, вытянув шею, заглядывая в соседнее помещение, не решаясь пройти, под лохмами паутины, висящими на дверном проёме.
– Похоже на то, – согласилась, увидев со своего места раковину, полную серой жижи, небольшой стол с подточенными жуком ножками, отчего тот завалился набок и удерживался от падения только лишь благодаря раскрытым дверкам. Возле него россыпью лежали осколки посуды, прикрытые опять же пылью и палой листвой, парочка, судя по всему, целых тарелок, там же валялись железные кастрюли.
– Пойдём? – спросила дочь, сделав короткий шажок в сторону кухни, прежде пнув ногой небольшой холмик из веток. С явным облегчением выдохнув, когда из-под него никто не вылетел, не выполз и не выбежал.
– Пойдём, – кивнула, задвинув Алинку за спину, первой прошла в светлое, с широким окном над раковиной, помещение. Это была действительно кухня, грязная с небольшими мокрыми пятнами на полу, а под столом ещё не высохла лужа, отражая в себе край буфета и серую, с ажурными краями, паутину. Наверное, совсем недавно в Терсе прошёл косой дождь, и вода попала в эту часть дома сквозь разбитое стекло. Других объяснений, почему в раковине, у стола и в некоторых кастрюлях находилась вода, у меня не было.
– А буфет, как у деда в доме, – пробормотала Алина, с громким скрежетом отворив дверцу, – здесь посуда ещё стоит и почти целая.
– Посуда из стекла?
– Вроде бы, – неопределённо пожала плечами дочь, вытащив одну из них целых, поскребла ногтем по дну, пробормотала, – или фарфор.