Наша вина

– И что ты предлагаешь, Ноа? – сказал он, поворачиваясь ко мне и давая увидеть ярость во взгляде. – Сделаем вид, что ничего не произошло? Я возьму тебя за руку и притворюсь, что люблю тебя?
Я промолчала. «Притворюсь, что люблю тебя…» От его слов мое и без того израненное сердце снова закровоточило.
Позади внезапно наступила тишина, и, повернувшись, чтобы взглянуть на Джереми, я увидела, что мальчик смотрит на нас широко раскрытыми глазами.
– Сколько еще ехать? – спросил он, надувшись.
«Черт! Нет, пожалуйста, не плачь, только не сейчас».
– Спокойно, Джереми, хочешь, я включу музыку? – предложил Николас, одновременно протягивая руку, и на всю громкость зазвучал рэп.
Мальчик весело улыбнулся, а я снова посмотрела вперед: было ясно, кого он хотел этим заткнуть.
 
7
 
НИК
 
Для меня Ноа всегда была наркотиком, чертовым наркотиком, который одурманивал одним своим присутствием. Она будто звала меня. Превращала меня в гребаного наркомана, в какого-то слабака.
Было так тяжело расставаться с ней, так больно понимать, что больше не прикоснусь к ней, что больше не буду целовать ее и заботиться о ней. Что она не будет больше женщиной всей моей жизни… После боли пришла ненависть. Такая сильная, что даже мне стало страшно. Я открылся ей, отдал свою душу и сердце, а она сделала именно то, чего я боялся больше всего: обманула меня. Я много думал обо всем, что могло пойти не так, но никогда мне не приходило в голову, что Ноа сможет позволить другому парню прикасаться к ней. Я даже подумать не мог об этом чертовом психологе. От одного воспоминания о нем меня захватывал водоворот ярости и неконтролируемого безумия.
Этот парень трогал мою девушку, раздевал ее… Эти образы, эта безжалостная реальность полностью сломали меня. Никогда в жизни я не чувствовал себя так плохо, так не погружался в страдания… Вокруг меня образовалась такая стена, что я стал другим человеком. Во мне больше не хватало места ни для чего, кроме злобы. Остатки любви я направил на младшую сестренку. И больше ни на кого.
Я делал все, чтобы больше не пришлось видеться с Ноа, но эта ситуация для меня стала последней каплей. Я был так зол на нее… так зол… потому что, увидев ее, снова почувствовал что-то. Снова почувствовал, как сердце учащенно забилось, а дыхание стало прерывистым. Я ненавидел это чувство, ненавидел любое чувство. Я привык не чувствовать. А теперь Ноа вернулась и снова мучала меня, заставляя хотеть затащить ее в мой персональный ад.
И вот она рядом, такая же чертовски неотразимая, чертовски соблазнительная, как всегда… Но теперь она сжималась в моем присутствии и смотрела на меня без того блеска или превосходства, которые раньше всегда сопровождали каждое ее слово. Ноа тоже изменилась. Она не была прежней, и мне ужасно не нравилось жалеть, не нравилось видеть, что случилось с нами, и не нравилось винить ее.
Когда я остановил машину, она тут же вышла. Расстегнула ремень Джереми, вытащила его и, не дожидаясь меня, направилась к винограднику. На ней были шорты и простая желтая блузка, и она уже успела сломать все барьеры, что я выстроил.
В машине остался ее запах. Аромат, который исходил только от нее. Запах, о котором я все еще иногда мечтал по ночам и который заставлял меня просыпаться с эрекцией и желанием убить кого-нибудь… Этот гребаный запах теперь был в каждом углу моей машины, и хуже всего то, что в глубине души я им наслаждался, как алкоголик, делающий глоток бренди после многих лет воздержания. Я даже не открыл окна, даже не смог отогнать мысли о том, что сделал бы с ней, чтобы утолить постоянную потребность в ней.
Я поднял глаза к тому месту, где вскоре поженятся мои лучшие друзья, и не мог поверить, что это произойдет. Я узнал, что Лайон сделал Дженне предложение через месяц после того, как мы с Ноа расстались. Мой друг хранил этот секрет весьма профессионально, и я ему за это благодарен. Я был рад за них, но, с другой стороны, это было все равно что залить мои раны спиртом.
 
Виноградник Кори Крик был прекрасным местом для женитьбы. Я много раз тут бывал, чтобы прогуляться по виноградникам и прикупить хорошего «Мерло». Дженна и ее отец брали меня с собой. Я вспомнил, как катался на лошадях по полям и наблюдал за свадьбами, которые проводились в нем. Один из владельцев был другом моего отца и Грега, поэтому нам разрешалось чуть больше, чем остальным.
Вскоре появилась Дженна и указала нам, куда мы должны идти, пройдя сначала через симпатичный ресепшн с высокими деревянными балками и коврами из шкур животных, на которых наверняка охотился сам хозяин. Внутри были масляные лампы и высокие хрустальные люстры, немного устрашающе подвешенные над нашими головами. Дженна стала донимать расспросами азиатку, которая выглядела напряженной; через несколько минут ее представили мне как Эми, организатора свадьбы.
Когда мы вошли на задний двор, где были виноградники, я полностью уверился, что свадьба будет великолепной, как те, на которые я смотрел издалека, или даже лучше.
Украшенный цветами алтарь стоял прямо перед огромными виноградниками, которые тянулись до горизонта под жарким июльским солнцем. Скамейки и цветы еще не были полностью расставлены, но я уже мог понять, как все будет выглядеть.
– Посаженные? – спросила Эми, глядя на нас.
Ноа сделала шаг вперед, посмотрела на меня и стала слушать организатора. Через минуту Эми схватила меня за руку и указала, где нам следует расположиться. Мы стали репетировать очередность появления пар. Первыми вошли Лайон с матерью; затем мама Дженны взяла Джереми за руку: тот, казалось, хотел сделать все, чтобы привлечь внимание Эми; затем мы и, наконец, Дженна с отцом.
Я встал рядом с Ноа и всеми силами пытался скрыть свое плохое настроение.
Когда Эми встала перед нами, видя, что мы единственные, кто едва прикоснулся друг к другу, она нахмурилась и недобро посмотрела на нас.
– Какого черта вы делаете?
«Без понятия, красавица, без понятия».
Я почувствовал взгляд Ноа на своем лице, и мне пришлось сосчитать до десяти, чтобы не послать все это к черту и не свалить.
 
8
 
Ноа
 
Николас избегал меня как прокаженную. Когда Эми посмотрела на нас, как на идиотов, я чуть не умерла от стыда.
– Ноа, возьми его за руку, – бодро сказала она.
Я повернула к Нику лицо, опасаясь его реакции, но он просто смотрел вперед и, взмахнув рукой, велел мне делать то, что просят.
Я почувствовала его твердую руку, и разряд тока, казалось, пронзил нас обоих. Я подняла взгляд и увидела, как он на мгновение закрыл глаза. У нас не было времени проанализировать наши чувства, потому что Эми заставляла нас повторить выход раз десять, требуя, чтобы мы шли ровным строем, начинали с правой ноги, не слишком медленно или слишком быстро… Малыша Джереми было трудно поймать. Когда мы повторяли дефиле в третий раз, он решил, что ему скучно и что он хочет пойти поиграть.
Мне было очень плохо, Николас даже не смотрел на меня; более того, он делал вид, будто меня вообще не существует. Я была так напряжена, что выпустила его руку. Остальные, напротив, смеялись, болтали и дурачились, когда Эми не смотрела.
Наконец стемнело, и мы больше не могли продолжать репетировать. Мы не слишком убедили Эми, но, по крайней мере, Дженна и Лайон усвоили план и что они должны делать в каждый момент.
Джереми уже давно упал в объятия Морфея, так что спокойно спал на заднем сиденье машины, и мы с Николасом остались наедине.
Сначала воцарилась тишина, он даже не удосужился включить радио. Дорога была прямой, а небо таким же черным, как мои мысли. Мы были вместе в таком маленьком пространстве, что меня переполняли чувства. Я будто тонула, не вынося его безразличия. Мне хотелось, чтобы он узнал, что я продолжаю чувствовать. И все равно, что он больше не может меня даже видеть. Все равно, что его любовь ко мне превратилась во что-то уродливое; я должна была что-то сделать.