И Боги порой бессильны (СИ)

Началась она из-за горной цепи, и вроде ничего примечательного в ней не было – сплошные серые камни, но уступать никто не хотел. Вот и длилась эта битва уже не один век. Когда отец назначил его главнокомандующим, объяснил, что эта война – видимость.
Уже более ста лет назад он и король орков Мирхдол решили покончить с войной и сели за стол переговоров. Разложив на столе карту материка Тарнас и внимательно изучив ее, они были несказанно удивлены. Маленький клочок земли не был нужен ни той, ни другой стороне. Подписав мирный договор, короли пожали друг другу руки и разошлись по сторонам. Но буквально через месяц поняли, какую совершили ошибку.
Вернувшиеся в родные земли тысячи здоровых молодых демонов и орков уже через пару дней загрустили от скуки. Драки случались буквально на пустом месте. Молодые девушки боялись показаться на улице без сопровождения взрослых, ибо бравые солдаты провожали их таким голодным взглядом, что были сразу ясны их намерения.
Правители ломали головы: чем занять несколько тысяч молодых ребят? Они договорились о встрече, на которой и решили продолжить многовековую войну, но об этом никто не должен знать, кроме них и главнокомандующих. Для поднятия боевого духа армии они заключили соглашение: в течение нескольких месяцев клочок земли будет занят одной из сторон, а потом будет завоеван другой стороной.
Убитых на той войне не было в силу быстрой регенерации тела, а покалеченные и раненные в течение нескольких дней быстро приходили в норму и вновь возвращались в строй.
Каждые пять лет армия обновлялась. Наученные горьким опытом правители демобилизовывали пару тысяч своих солдат. Но чтобы они не появлялись всем скопом в одном месте, выбирали, в какой части государства они проживали. Вернувшиеся с войны солдаты уезжали в те места, где родились. А чтобы возвратившиеся молодые мужчины не скучали, они должны были в течение года обзавестись семьей. Для этого из казны выделялась приличная сумма денег.
Правители вздохнули свободней, отправив в очередной раз мужскую часть населения на войну. Проживание в походных условиях и постоянные сражения выветривали из буйных голов всю дурь.
Служебную повинность в армии проходило все мужское население государства, независимо от степени сословия.
Новый призыв в армию был не самым приятным для Саверлаха. Обходя ряды прибывших новобранцев, главнокомандующий морщился, смотря на вихрастые чубы и распущенные длинные волосы молодых демонов.
«Желторотые птенцы. Им бы у мамкиной юбки сидеть, а их в армию. Но ничего, вы у меня быстро забудете о мягкой перине и вкусных яствах».
Остановившись напротив родного брата, Саверлах не скрыл своего удивления, но, быстро справившись с собой, последовал дальше обходить новоприбывший молодняк.
«Неужели отец с матерью не пожалели наследного принца? Или Гарвах так проел печенку отцу своими выходками, что тот упрятал его подальше? А хотя закон написан для всех. И не соблюди его правитель, сделай исключение для своего сына, тогда быстро найдутся сиятельные демоны, которые захотели бы, чтобы и их сыновья отсиживали воинскую повинность дома, а не на холодных землях и в боях. Это еще раз подчеркивает мудрость отца. Нам с братом очень далеко до него. Но! А то, что мне придется заняться воспитанием братика, тут уж ничего не поделаешь. Отец и так много сделал для меня.
Демон, не имеющий вторую ипостась! Да еще у кого! Первый ребенок – наследный принц и такое недоразумение.
С самым первым криком у новорожденного проявляются первые признаки расы – это маленькие рожки и хвост. Буквально, как успокаивается малыш-демоненок: хвост и рожки исчезают и появляются уже при первом обороте, примерно в возрасте от пяти до десяти лет.
С моим появлением на свет все было почему-то не так. Как рассказывала моя нянька: я не залился громким плачем, а молча рассматривал повитуху. Не проявились у меня и признаки расы ни при рождении, ни при обороте. Демон – урод. Мать меня не отталкивала, но, смотря на первенца, не скрывала неприязни.
 
Отец, в отличие от нее, меня любит. С самого моего рождения пытался разобраться в моей болезни. Он приглашал во дворец магов и целителей, но в ответ всегда слышал: ребенок абсолютно здоров. Испробовав все мыслимые и немыслимые методы и лекарства для пробуждения моей ипостаси, решили, что возможно, замешана чья-либо кровь? Отец тянул до последнего, а когда мне исполнилось пятнадцать лет, решился.
Мать свирепствовала: разгромила одну из восточных башен замка, но каплю своей крови все же дала, и то, скорей всего, для того, чтобы утихли пересуды во дворце, да и в целом по стране. После того, как по капельке крови определили, что я являюсь истинным ребенком короля и королевы, мать, смотря на меня, не скрывала своего отвращения. Ведь это из-за меня упала тень на ее честь.
С отцом она не разговаривала около тридцати лет. Да… демоницы страшны в гневе. Отец всячески старался угодить матери: дарил драгоценности, наряды, скакунов. Терпел долго. Последним подарком была спальня, украшенная золотыми фресками. Когда мать зашла в покои, чтобы посмотреть на искусную работу мастеров (а об этом шептались все демоны во дворце), отец наложил заклинание на стены двери и выполнил супружеский долг.
Мать рьяно сопротивлялась: ее когтями со стен были содраны все золотые фрески, разгромлены шкафы и столы. В клочья порваны напольные ковры и шторы. Устояла одна кровать. На ней родители и зачали Гарваха. Уже через пару дней мать узнала, что беременна. Испугавшись, что вновь родит калеку, прибежала к отцу вся в слезах. Отец успокаивал мать все девять месяцев, говорил, что любит ее и полюбит любого ребенка, которого она родит.
Отец действительно любит мать. А вот мне не познать, что такое любовь между супругами?
Гарвах порадовал родителей и страну, в которой он родился, не только своим криком, а еще длинными рожками и хвостом, которым отшлепал повитуху по лицу. Все пребывали в огромном восторге.
А я уже был достаточно взрослым, чтобы ревновать родного брата к родителям.
Через десять лет, когда случился первый оборот Гарваха, стало ясно, что второй ребенок короля и королевы обладает всеми качествами, присущими демонической расе. Тогда был созван совет из старейшин демонов, на котором они практически выдвинули королю ультиматум, заявив, что страну после сложения его полномочий должен возглавить истинный король, а не первенец, рожденный калекой. Отец не мог возразить старейшинам – это практически пойти против своего народа. Да и, кроме него самого, никто не встанет на защиту первого наследного принца.
Отец вызвал меня в кабинет для разговора. Он словно постарел на несколько лет, боялся смотреть мне в глаза. А когда огласил решение старейшин, и вовсе сник. Именно в тот момент я понял, что отец действительно меня любит. Опустившись перед ним на колени, взял его руку и приложил к губам, высказав почтение, уважение и, конечно, любовь. Увидев, что в моих глазах нет горечи и обиды, отец поднял меня с колен и обнял.
С тех пор он стал брать меня на заседания. Мы объезжали земли Дармании. Он словно учил меня тому, что должен знать правитель. Хотя, если честно, я не понимал, зачем? В один из дней, решившись, спросил у него прямо: «Для чего мне этому обучаться? Я ведь все равно не буду королем».
С грустью в глазах отец некоторое время смотрел на меня. Было видно, что разговор давался ему с трудом.
«Сын мой. На твоих плечах нелегкая доля, но мы с матерью не вечны. Вы – два брата и должны поддерживать друг друга. Гарвах молод. Ему, по моему мнению, не хватает усидчивости и твоей рассудительности. Практически я не нахожу в нем качеств, нужных для управления государством. И хочу, чтобы рядом с ним был человек, который поможет, направит и подскажет советом в трудную минуту».
Слова отца резанули меня по сердцу. Слышать от него о том, что я – человек, а не демон, было выше моих сил. Но буквально через мгновение быстро справился со своими чувствами и ничем не выдал того, что я оскорблен, унижен, можно сказать – растоптан. Возможно, сыграло плюсом то, что надо мной многие смеялись.