Дар для проклятого (СИ)

- Напомни мне не пускать тебя танцевать, - ворчит. – О нашем браке?
- Да, - собираюсь с силами. – Я не хочу его расторгать.
Кристиан замирает, и я тоже вынужденно останавливаюсь, намеренно не глядя ему в глаза.
- Что? – переспрашивает Бадлмер севшим голосом.
- Я не хочу бежать. Не хочу прятать голову в песок и надеяться, что проблема решится как-нибудь сама. И я не хочу… тебя оставлять.
- Грета… - Кристиан не сразу находит, что сказать. – Боюсь, что это вопрос решенный. Как только тебе перестанет угрожать опасность со стороны Тассадара и Империи, мы разведемся, и ты уедешь отсюда как можно дальше.
- Но моя мама сказала…
- Твоя мама не клала венки каждый год на целом холме похороненных фей, - ледяное. – Грета, нет. Это не обсуждается. Пока ты здесь, Грань будет представлять для тебя вечную опасность. А я не смогу ее покинуть.
- Значит, нужно сделать то, что не удавалось другим феям. Вот только что, Кристиан? Тебе не кажется, что я имею право знать?
- Чтобы ты потом пошла и под покровом ночи именно это и сделала, а я бы по утру нашел твой хладный труп? – едкое. – Нет, Грета. Я всё решил.
- То есть мое мнение тебя не интересует? – злость и против воли задетое самолюбие добавляют в мой голос яда. – Я для тебя исключительно предмет интерьера? Куда поставил, там и стоит? Захотел взял, захотел выбросил?
- Я тебя не выбрасывал, - рычание.
- Но собираешься. Как еще можно назвать развод с последующим выселением меня против моей воли?
- Грета, о чем ты? – Кристиан тоже начал заводиться. – Ты же сама этого хотела!
- Ты точно уверен? – ядовито переспрашиваю. – Да? Ты же так часто интересуешься тем, чего именно я хочу!
- И чего ты хочешь, смерти?! – Кристиан повысил голос.
- Решения проблемы! – тоже перехожу на повышенный тон. – Нормального, совместного права на решение проблемы!
- И ты никогда его не получишь! – хлесткая фраза, явно сказанная на эмоциях, больно бьет по сердцу, и я разворачиваюсь, чтобы уйти, но… на полушаге застываю.
Это ведь она и есть, верно? Извечная проблема Бадлмеров и их фей. Один прогоняет, второй уходит и так по кругу.
- Знаешь что, - разворачиваюсь на каблуках. – Нет!
- Что нет? – сквозь зубы.
- Я не уеду. Можешь оскорблять меня, унижать, приказывать, делать всё, что захочешь, но я не уеду. И не потому, что хочу полечь смертью храбрых, а потому, что ты останешься здесь. Я хочу быть с тобой. Я уже с тобой. И я не откажусь от тебя, что бы ты ни сделал.
Резкая боль вдруг пронзает грудь.
- Грета! – муж кидается к оседающей мне. – Что?!
Но я не могу выдохнуть ни слова, чувствуя, как сжимающие грудь тиски боли становятся только сильнее.
- Кристиан, Грань! – одновременно с этим кричит Уилфред, указывая на медленно просачивающуюся под дверь бального зала тьму.
- К черту! – муж подхватывает меня на руки.
- Кристиан! – почти рёв, и я понимаю, что дело плохо.
- И-ди, - с трудом выдыхаю. – И-ди.
Но Бадлмер не слушает. Сделав несколько стремительных шагов и положив меня на что-то мягкое, он закрывает глаза и шепчет что-то, сжав мою руку. От его шепота становится на миг легче, но появившийся в поле зрения Уилфред силой отрывает от меня своего хозяина.
- Мы все сейчас умрем, если ты не начнешь наконец делать, что должен! – дворецкий вдруг дает Кристиану хлесткую оплеуху. – ИДИ!
Бросив жуткий взгляд на меня, муж все-таки срывается с места, скрываясь за дверью.
Уилфред же кидается ко мне, но сделать ничего не может. От боли я перестаю дышать, а в глазах начинает медленно темнеть.
- Борись! – встряхивает меня старик. – Ну же!
- Не… могу… - выдыхаю последний, уже бесполезный для легких воздух, но вдохнуть новый не получается. Будто я разучилась дышать.
- Можешь! Это всё из-за тебя! Из-за тебя Тени проснулись! Из-за тебя Кристиан сейчас умрет! Хочешь?! Хочешь, ну?!
Остатки сознания вспыхивают от этих страшных слов. В рефлекторном порыве я падаю с кушетки, на которую меня успел уложить муж, но не чувствую боли падения, уплывая туда, откуда точно уже не вернусь.
 
Но Кристиан…
Я только что пообещала ему, что никогда не оставлю.
Значит, не оставлю.
Не знаю, где был Уилфред, ушел ли он или был рядом, я не обратила внимания. Сосредоточилась только на одном: доползти до своего упрямца, и если не зацеловать, то хотя бы спасти. И даже странная расстановка приоритетов меня не смущает.
И о чудо, чем дальше я ползла, чем упрямее преодолевала метр за метром, тем легче становилось дышать, будто организм боролся вместе со мной, включив режим «выжить любой ценой».
В какой-то момент я поняла, что могу приподняться и ползти на четвереньках, а затем попробовала встать, несколько раз упав, но справившись. Еще через несколько метров я даже смогла бежать, и тут… вспышка!
Жар, разлившийся в груди едва не заставил задохнуться вновь, но на этот раз ощущения были прямо противоположными удушению. Наоборот, я словно вдохнула вдруг глоток самого живительного в мире кислорода, от которого каждая клеточка тела от сердца до кончика пальцев наполнилась искрами тепла и удовольствия.
Не сразу, но я все же поняла: ко мне вернулся мой дар. И словно не было боли, темноты и слабости. Главный холл первого этажа я преодолела быстрее, чем вообще когда-либо передвигалась, и влетела в дверь подвала без единой капельки усталости или страха.
Несколько вьющихся по стенам теней тут же кинулись на меня, но я презрительно взмахнула рукой, и те растворились без следа.
В этот раз идти вниз страшно не было, словно всё мое существо сосредоточилось на одной только цели: найти Кристиана, а дальше будь, что будет.
Выйдя на ровный участок, я снова побежала, не смущаясь того, что не вижу даже кончика своего носа, и благодаря этому достигла Грани всего за несколько минут. А ведь в прошлый раз мне показалось, что прошла целая вечность.
Но то, что предстало передо мной, когда я выбежала в уже знакомую пещеру, поразило не хуже любого заклятья.
Огромный разлом уже не казался провалом. Булькающая, матовая тьма, настолько черная, что при взгляде на нее возникает эффект потери зрения, заволокла пещеру, окутав стены, потолок и пол. Она бугрилась и перекатывалась, но не могла преодолеть сияющего барьера, сотканного из светло-синих плотных нитей. Клубы черной гадости то с одной, то с другой стороны подбирались к нитям, но каждый раз обжигали свои мерзкие щупальца и отступали побежденными.
У барьера стоял Кристиан. Его вытянутая вперед правая рука почернела от клубящейся рядом дряни, словно пыль, оставляющей на муже следы. Лицо же мужчины, наоборот, на контрасте было настолько бледным, что синие блики от магических прутьев без труда ложились на белую как мел кожу, почти сравнивая ее цветом со своим. А катящийся по лбу ручьями пот выдавал крайнюю степень напряжения.
В первую секунду я опешила и едва не сделала шаг назад, но тут же вспомнила, зачем я здесь. Однако вместо того, чтобы попытаться выжечь тьму, как в первый раз, я подбегаю к мужу, крепко обхватываю его руками со спины и, не задумавшись даже на секундочку, отдаю, не жалея, весь только что вернувшийся дар.
Кристиан вздрагивает всем телом, дёргается, чтобы обернуться, но быстро берет себя в руки.
И принимает мою магию.
Впервые я вижу в живую, как взаимодействуют нити наших магий: светло-желтая, цвета солнечных лучей ниточка и синяя, цвета подаренного мною сапфира, переплетаются друг с другом, как канаты, создавая настолько плотную магическую ткань, что в ней почти не остается свободного пространства.
А затем барьер разрастается. Стелется по камню, сжигая по пути разросшуюся как опухоль тьму.
И она отступает. Уходит обратно в свой провал, раздраженно шипя.
И только тихий шепот в самое ухо на прощанье заставляет вздрогнуть:
- Ты все равно придешь к нам… в конце концов придешь…
Несколько секунд мы просто стояли, не шевелясь. Кристиан, опустив руки, смотрел прямо перед собой, а я продолжала крепко его обнимать, вдыхая родной морозный запах, и наслаждалась искрящими мурашками, разбегающимися по телу.