Между «привет» и «прощай»
–Я не могу сказать, что тебе делать…
–Вы точно можете,– возразила я.– И вообще-то, я бы хотела это услышать.
Она усмехнулась.
–Просто наберись терпения к нему и к себе. Если чему-то суждено быть, оно произойдет.
–Мило. Это древняя гавайская поговорка?
–Это поговорка от древней жительницы Гавайев.– Моми постучала себя по груди.
Я расхохоталась и нежно обняла ее.
–Всем нужна своя Моми.
–Не стану возражать.
* * *
В последний вечер на Гавайях Эшер отвез меня на луау, который проходил на старой ферме, где когда-то выращивали сахарный тростник. В воздухе плыли звуки гавайской гитары, ветер разносил аромат плюмерии. Зарегистрировавшись, мы вошли в огромный павильон, где собрались резчики по дереву, ювелиры и танцоры, пытающиеся научить незадачливых туристов исполнять хула.
Под крышей, украшенной огнями и пышной зеленью, мы сели за столик с тремя другими парами. Вся поездка – да и последние несколько дней в целом – оказались тише, чем обычно, и более напряженными. Морщинка между бровями Эшера не исчезала ни на миг, и я была не в силах даже поддразнить его по этому поводу.
–Милая поездка. Кажется, у всех все отлично,– проговорила я, когда мы целых пять минут просидели в полной тишине.– Калео нравится в четвертом классе? Я так у него и не спросила.
–Очень нравится,– произнес Эшер.– Он скучает по Хлое, но у него отличная новая учительница, так что…– Он пожал плечами, не отрывая взгляда от бокала.
Я кивнула, напрягшись при звуках женского имени.
«Ведь она-то осталась здесь».
Я сделала большой глоток «Май Тай».
На сцену вышла ведущая, женщина с темными волосами, ниспадающими на спину белого платья.
–Пока не начался ужин, нам хотелось бы пригласить подняться сюда пары, отмечающие годовщины и особые события.– Она махнула рукой.– Давайте, голубки. Не стесняйтесь. Выходите танцевать.
Эшер наклонился ко мне.
–Потанцуй со мной.
Я моргнула и поставила стакан.
–Серьезно? Не думала, что ты любишь публичные выступления.
–Сегодня люблю.
Он встал и протянул мне руку. Когда я поднялась на ноги, остальные за нашим столом заулыбались и обменялись понимающими взглядами. Мы вышли на танцпол, и Эшер притянул меня к себе. Я прильнула щекой к его груди, голова идеально устроилась у него под подбородком. Ведущая запела старую гавайскую песню о любви «Песок и море», и мы плавно начали покачиваться под музыку.
–Ты понимаешь, о чем она поет?– спросила я, прижимаясь к его рубашке.
–Да,– произнес Эшер.– Она просит – еще на мгновение останься в моих объятиях.
Я зажмурилась, пытаясь сдержать подступившие слезы.
–Правда?
–Правда.– Эшер приподнял мой подбородок, побуждая взглянуть на него, и по щеке скатилась слеза. Он нахмурился, в его глазах мелькнула боль и еще нечто глубокое и теплое.– Теперь она поет о слезе, что скатывается на песок.
–Сомневаюсь,– фыркнув, проговорила я.
–Слово скаута. А сейчас она утверждает, что море принесет ей любовь.– Его голос стал хриплым, он покачал головой.– Господи, Фейт… Я и правда чертовски стараюсь, но…
–Знаю,– прошептала я.– Я тоже.
Смягчившись, он взял мое лицо в ладони.
–Может, все будет не так уж сложно.– Сглотнув, он прерывисто вздохнул, а потом проговорил одно лишь слово:– Останься.
Сердце бешено забилось в груди, в горле пересохло. Наконец-то все было сказано и повисло в воздухе между нами. Одному из нас следовало сделать первый шаг, и теперь пути назад не было.
–Остаться?..
–Завтра не улетай обратно.– Он обнял меня крепче.– Останься здесь, со мной.
Я смотрела ему прямо в глаза, не зная, что за слова могли сорваться с губ. За несколько секунд во мне пронеслась целая буря эмоций. Мне хотелось согласиться, сделать решительный шаг и начать новую жизнь с Эшером, отдать ему свое сердце, и пусть все встанет на свои места. Но другая часть шептала, что я недостаточно сильна и смела. Я буду скучать по любимому городу, по работе в агентстве, по привычной жизни. Что случится, когда я пойму, что не в силах ничего добиться на острове? Я разрушу свою карьеру и заодно наши отношения.
Меня охватил страх, мешая нормально дышать, и слова сами собой сорвались с губ.
–Я… не могу.
Эшер напрягся, полная надежды улыбка сменилась жесткой гримасой.
–Почему нет?
–Ну… по многим причинам,– пояснила я, пытаясь готоворить твердо.– В феврале состоится церемония награждения «Клио», и мои боссы требуют ответа по поводу партнерства. Не говоря уже о том, что моя жизнь там и…
Эшер вдруг отпустил меня, сразу стало холодно. Песня закончилась, и другие пары постепенно возвращались на свои места.
–Я больше так не могу.
–Эшер…
–Серьезно, Фейт, какого черта мы делаем?
–Я… я…
Он покачал головой, явно раздираемый противоречиями, потом повернулся и направился к выходу. Я вышла за ним на пустынную парковку, сердце бешено колотилось в груди.
–Эшер!– Когда я догнала его, он расхаживал взад-вперед на одном месте.– Поговори со мной…
–А что тут можно сказать?– Он повернулся ко мне, на лице застыла маска страдания.– Чем-то придется пожертвовать, Фейт.
–Но почему жертвовать нужно именно мне?
–Потому что у меня есть семья, а у тебя нет,– прорычал он. Я отшатнулась, словно от пощечины. Эшер тут же смягчился, почувствовав раскаяние.– Прости. Я просто имею в виду… у тебя тоже может быть семья. Ты станешь ее частью…
–Это нечестно,– дрожащим голосом возразила я.– Пусть я лишена того, что досталось тебе. И все же у меня есть жизнь в Сиэтле, Сайлас, карьера и… Сайлас…
–Знаю,– проговорил Эшер, проводя рукой по волосам.– Несколько месяцев назад я думал, что смирился с этим. Но я ошибался. Я так больше не могу.
–О чем ты говоришь?
–Так не может продолжаться, Фейт. Ты там, я здесь, и между долгими периодами пустоты мы пытаемся урвать для себя несколько дней вместе. Это чертовски сложно.
–Думаешь, мне легко?– поинтересовалась я.– Полагаешь, я не скучаю по тебе каждый день… каждый час?
–Тогда мы оба понимаем, что пора что-то менять. Может, ты могла бы переехать сюда на полгода? Просто попробуй, и посмотрим, что из этого выйдет.
–Я и так знаю, что выйдет. Это маленький, тихий островок, расположенный вдали от чего бы то ни было.– Я скрестила руки на груди.– А почему бы тебе не переехать на полгода в Сиэтл?– Он скривился, будто почувствовал кислый запах, и я усмехнулась.– Да, именно. И не важно, кто из нас попытается. Но полгода спустя нам придется вернуться к этому разговору.