Белые лилии

Эрин обнимает меня, прижимая к себе.
–Нет. Это не мое. Мне нравится быть здесь, с друзьями. Я не хочу пропустить ни минуты твоей беременности. К тому же Бэйлор может родить в любую секунду. Я хочу быть здесь, когда это случится.– Она с отстраненным видом смотрит в море.– Это будет невероятно. Как ты думаешь, она позволит мне подержать своего ребенка на руках?
Я улыбаюсь над абсурдностью этого вопроса:
–Ну конечно! Бэйлор доверила бы тебе его жизнь! Как и все мы. А скоро тебе будет доверена жизнь Горошинки.
Это напоминает мне о том, как Гриффин защищал меня на прошлой неделе, и я смеюсь.
–У Гриффина уже включился режим отца после того, что он сделал для вашего ребенка на матче.
Эрин улыбается, а ее лицо светлеет.
–Я так рада, что он это сделал. Ты даже представить себе не можешь.
Я на секундочку задумываюсь, не сошла ли Эрин с ума. Почему она испытывает такую эйфорию от того, что Гриффин чуть не сломал себе руку, защищая женщину, которую вовсе не стоило защищать?
–Ты рада, что он повредил себе запястье?– недоверчиво спрашиваю я.
–Ну конечно, нет, глупышка. Я рада, что он защищает тебя так же, как меня. Ты теперь часть нашей се… семьи, и совершенно о… оч… м-м-м… ясно, что он тоже так считает.
Я вижу, как глаза Эрин наполняются слезами, она запинается от переполняющих ее эмоций.
–Эрин, он защищал не меня,– напоминаю ей я.– Он защищал своего ребенка. Думаю, я не могу его за это винить, хоть я и не заслуживаю всего, что этот козел мне наговорил.
Эрин отрывает взгляд от воды и резко поворачивается ко мне, так что теперь мы стоим лицом к лицу.
–Не говори так. Я больше никогда не хочу этого слышать, Скайлар. Ты изменилась. Ты прекрасный человек. И, насколько мне известно, ты всегда была прекрасным человеком. Просто ты запуталась, вот и все. Если бы ты была мужчиной, никто бы не ставил твои сексуальные похождения тебе в вину. Эти двойные стандарты ужасно неправедливы по отношению к женщинам. Я знаю, что ты бы никогда не причинила никому вреда, и ты всегда была осторожна в своей… практике. А что ты делала за закрытыми дверями, никого не касается. К тому же ты изменилась. Я вижу, что ты больше не такая. Очевидно, ты нашла то, чего тебе не хватало в прошлом, и из-за чего ты так себя вела. Тебя ждет прекрасное будущее, Скайлар. И ты его заслуживаешь. А что касается того, кого защищал Гриффин, то он защищал не только своего ребенка. Он защищал свою семью, потому что ты стала ее частью.
Эрин заключает меня в объятия. И впервые в жизни я тоже обнимаю ее и крепко прижимаю к себе, надеясь, что она понимает, как мне повезло, что она появилась в моей жизни. Я не сдерживаю своих чувств. Меня не смущает, что прохожие наблюдают за нашими нежностями.
Когда Эрин опускает руки, я смеюсь – в кои-то веки мое объятие длилось дольше! Но она внезапно оседает на меня всем весом. Я хватаюсь за поручень, аЭрин сползает на землю. Она потеряла сознание?
Нет, она в сознании, она смотрит на меня, но ее здесь как будто нет. Потом Эрин закатывает глаза, и все ее тело начинается бешено содрогаться.
–Эрин!– кричу я.– О боже! Кто-нибудь! Помогите!
Вокруг нас быстро собирается толпа. Кто-то кладет ей под голову куртку, а кто-то другой осторожно отодвигает ее от перил.
–У нее эпилепсия?– спрашивает какой-то незнакомец.
–Эпилепсия? Э-э-э… нет, кажется, нет. У нее был рак.– Это, наверное, прозвучало не очень вразумительно, но я не понимаю, что с ней происходит.
Сквозь толпу пробирается еще один человек.
–Я врач,– завляет он.– Отойдите, пожалуйста, не толпитесь. И вызовите «Скорую».
Слезы текут у меня по щекам, а руки дрожат почти так же сильно, как тело Эрин, когда я смотрю, как этот мужчина прижимает пальцы к ее шее. Потом он просто наблюдает за ней, как и все остальные. Ее дергающееся тело похоже на рыбу, выброшенную из воды. Голова у нее откинута назад. Эрин лежит на боку, руки и ноги напряжены, но тоже бьются в конвульсиях вместе с телом. Ей тоже не хватает воздуха, как рыбе на берегу? Я в ужасе восклицаю.
–Сделайте что-нибудь!– кричу я.– Вы же врач!
Он с сочувствием смотрит на меня.
–Мэм, у вашей подруги припадок. Без подходящих лекарств я ничего не могу сделать – только следить, чтобы она не поранилась. Скоро все закончится.
Он окидывает толпу взглядом.
–Кто-нибудь вызвал «Скорую помощь»?
–Да!– кричит какая-то женщина.– Они у меня на связи. Задают разные вопросы.
Врач инструктирует женщину, какую информацию нужно передать диспетчеру, а я беспомощно наблюдаю, как моя подруга переживает худшие моменты во всей моей жизни.
Слюна капает уЭрин изо рта. Ее волосы разметались по куртке, которую какой-то незнакомец подложил ей под голову. Ее одежда испачкалась и намокла от росы, которая еще не высохла на палубе парома. Я в полном недоумении смотрю на происходящее и думаю, что Эрин умирает. Я не понимаю, как все остальные могут просто стоять и смотреть на это. Я еще несколько раз кричу, чтобы кто-нибудь помог Эрин. Ноги у меня подкашиваются, и я начинаю падать, но чьи-то руки подхватывают меня.
И тут, всего через минуту или две – хотя мне показалось, что прошо уже несколько часов,– Эрин становится совершенно неподвижной. Она безжизненно лежит на полу, а мое сердце, кажется, выскакивает из груди. Я непроизвольно кладу руку на живот, в ужасе от того, что этот малыш может потерять свою мать до того, как они смогут познакомиться.
Где-то вдалеке я слышу вой сирен и задумываюсь, как «Скорая помощь» сюда проедет. Мы в центре Нью-йоркской гавани.
Врач перевернул Эрин на спину. Он склонился над ней, поднес ухо к ее рту и снова прижал пальцы к шее.
–Дышит,– наконец произносит он.
Раздается всеобщий вздох облегчения.
Следующие несколько минут проходят как в тумане. Вокруг нас снуют мужчины в оранжевых жилетах, они кладут Эрин на носилки и надевают на нее кислородную маску. Нас с ней перемещают в маленькую лодку, которая везет нас в город. Сначала я держала ее за руку, но врачи что-то с ней делали, и мне пришлось отойти в сторону. Они задают мне вопросы, ответов на которые у меня нет.
По пути в больницу я думаю только о том, что это я во всем виновата. Это все из-за меня. Я влюбилась в ее мужа. Я позволила себе на секунду задуматься, как все было бы, если бы Эрин здесь не было. Это все из-за моего эгоизма. Ничего не изменилось. Я не изменилась. Я все такой же ужасный человек, каким была полгода назад. Я пыталась выдать себя за кого-то другого. Притвориться кем-то, кем я не являюсь. Но вот доказательство.
Я молюсь, чтобы я не стала причиной смерти своей лучшей подруги.
 
Глава 11
Если не считать молитвы на борту спасательной лодки, я никогда не молилась. Я сижу в больничной часовне и размышляю, есть ли какие-то правила разговора сБогом. Надо просто сказать Ему, чего я хочу? Или надо заполнить что-то типа анкеты? Станет ли Он вообще слушать кого-то вроде меня?