Белые лилии

–Нет. Совсем нет. И это тоже проблема. Это был лучший секс в моей жизни, черт возьми! Я только что похоронил жену, сразу бросился в объятия Скайлар и получил от этого огромное удовольствие. Где это видано? И что еще хуже, с тех пор я вспоминаю об этом каждый день. Прошло уже два месяца, а я ни разу не плакал о своей умершей жене. Ни разу со дня ее похорон.– Я бью кулаком по дивану.– Какой же я козел!
Потом я делаю длинный выдох.
–Я не испытываю вины за то, что переспал с ней, дружище. Но в то же время испытываю. Блин, у меня умерла жена, а я тут же забываю об этом и бегу к ее лучшей подруге!
Мейсон снова кивает на мою татуировку.
–Но ты же не забыл про Эрин. Вот она, у тебя на плече. Как и твоя мама. Она всегда будет с тобой. Ты зря убиваешься. Она этого хотела. Она этого хочет.
Мейсон хватает свою сумку, роется в каких-то письмах, достает один конверт и отрывает от него стикер. Потом подходит ко мне и сует мне письмо:
–Вот, тебе надо это прочитать.
Я сразу узнаю почерк Эрин. О боже! У нее все же было что сказать мне на прощание. В горле у меня встает комок, а глаза начинает щипать.
Мейсон идет к выходу.
–Что-то завтрак слишком долго несут. Пойду в кафе с вафлями по соседству. Прочти пока письмо. И прими душ. От тебя воняет, как от свиньи, приятель.
С этими словами Мейсон разворачивается и выходит из номера, а я сижу, уставившись на адресованный мне конверт.
Я кладу конверт на стол перед собой. И не могу заставить себя его открыть. Если бы Эрин меня сейчас видела, она бы во мне разочаровалась. Прежде чем читать письмо, я решаю принять душ и побриться. Может, это и странно, но я чувствую, что буду больше достоин ее прощальных слов, когда приведу себя в порядок.
Когда я выхожу из душа, завтрак уже принесли. Но это не важно. Я бы не смог сейчас есть, даже если бы это была моя последняя трапеза. Я сажусь и распечатываю конверт.
Гриффин!
Не знаю, это письмо первое, которое ты получил, или одно из последних. Извини, если это вступление избыточно. Я передала Мейсону иБэйлор по несколько писем. Я поручила им передать эти письма тебе и/или Скайлар в определенных ситуациях.
Если ты читаешь это письмо, значит, вы со Скайлар сделали шаг к тому, чтобы быть вместе. Вы занимались любовью. И я рада этому – вне зависимости от того, жива я еще или уже на небесах. Но если ты читаешь это письмо, значит, что-то пошло не так.
Во-первых, я должна попросить у тебя прощения. С того дня, когда ты появился в моей жизни, ты заботился обо мне. Я знаю, что ты делал это из-за того, что случилось с твоей мамой, но я слишком охотно позволила тебе заботиться о себе. Это была слишком большая ответственность для семнадцатилетнего мальчика.
Ты был моим лучшим другом. Моим любовником. Моим мужем. Но я не столь наивна. Как бы мы оба того ни хотели, мы никогда не были вторыми половинками друг друга.
Несмотря на это, я уверена, что ты остался бы со мной навсегда. Я знаю, что мы бы любили друг друга, как только могли. И я всегда буду тебя за это любить. Верность – одно из лучших твоих качеств.
Я также знаю, что если ты попытался отдать себя Скайлар, то ты, наверное, думаешь, что предал меня. Ну так слушай меня внимательно, Грифф. Ты предашь меня, только если не послушаешь своего сердца. Я видела вас со Скайлар вместе. Каждая женщина заслуживает, чтобы на нее смотрели так, как ты смотришь на Скайлар. Каждая женщина заслуживает, чтобы ее боготворили так, как ты боготворишь Скайлар: твое лицо озаряется, когда мы просто говорим о ней, а твои глаза следят за каждым ее движением.
Я, может, и бросила семена, но ты не хуже меня знаешь, что между вами что-то есть. Что-то прекрасное. Что-то очень сильное. Что-то, что я прошу вас принять и укрепить.
Ты никогда не был моей второй половинкой, Грифф. Но – каким-то непонятным образом – ею была Скайлар. Я думаю, что она вторая половинка для нас обоих. Словно мы втроем являемся идеальной парой. Судьба привела ее к нам. Судьба позволила ей носить твоего ребенка. Судьба заставила ее влюбиться в тебя.
Ты же помнишь, что я всегда говорила? НЕИГРАЙ ССУДЬБОЙ!
Слушай свое сердце, Грифф. Оно поведет тебя в верном направлении. Не теряй веры. Не мучайся чувством вины из-за меня. Иди кСкайлар, иди к своему ребенку. Иди туда, где тебя будут окружать жизнь и любовь.
Заботясь о них, ты будешь продолжать заботиться обо мне. Любя их, ты будешь продолжать любить меня.
Поэтому, пожалуйста… люби их.
Люби их всем сердцем.
Люби их всегда.
Твоя лучшая подруга на земле и на небесах,
Эрин
Я кладу письмо на стол и смотрю на него. Откуда Эрин знала, что я все испорчу?
Я невольно вспоминаю письмо, которое написала мне мама и которое мне тоже отдали после ее похорон. Мне тогда было пятнадцать лет. У нее были похожие просьбы. Она просила не чувствовать вины за то, что она заболела. Она просила меня не ненавидеть отца. Она сказала, что он горевал единственным доступным ему способом. Она просила меня наладить отношения с отцом и любить его. Она сказала, что тогда моя жизнь станет лучше.
Почему перед смертью все хотят всех простить, все забыть и сделать весь мир одной большой счастливой сказкой, черт побери? Вместо того, чтобы разозлиться, что умирают, они хотят наладить жизнь всем остальным.
Я перечитываю письмо Эрин. Я стараюсь не расстраиваться, что у нее ушло два месяца на то, чтобы сказать мне все это. С другой стороны, я ведь сам сбежал. Если бы я остался, Мейсон мог бы вручить мне письмо сразу. Так что я могу злиться только на себя. Два месяца я напрасно ненавидел и жалел себя. Бог знает, во что еще я мог вляпаться!
Я испепеляю взглядом слова из письма. Слова, из-за которых я мучился чувством вины, испытывал ненависть к себе, слова, которые заставляли меня пить.
Словно мы втроем являемся идеальной парой.
Эти слова Эрин вполне могла бы подслушать в моей голове – так часто я и сам думал то же самое.
 
Глава 22
Когда я впервые увидел Скайлар, мне показалось, что из комнаты выкачали весь воздух. Когда ее изумрудные глаза встретили мой взгляд, я перестал дышать. Я никогда не испытывал ничего подобного – даже когда познакомился сЭрин. Даже когда работал с самыми известными топ-моделями в мире.
Она так волновалась. Было заметно, что она храбрится и хочет показаться крутой. Но когда она заговорила, и с ее полных губ слетели мягкие мелодичные звуки, я подумал, что никогда не слышал ничего милее.
Потом, когда она упала со стула прямо ко мне в объятия, клянусь богом, я почувствовал всю ту фигню, которую показывают в слезливых девчачьих фильмах. Я не понимал, что происходит. Я был счастлив. Я был счастлив, потому что у меня была прекрасная жена и работа моей мечты. Мне не нужна была другая женщина. Я не хотел другую женщину. Я не искал другую женщину. Какой бы сильной ни была моя физическая реакция, я знал, что не пойду у нее на поводу. Эрин – моя жена. Она – вся моя жизнь.