Только не|мы (СИ)

Для собственного ночного пребывания в доме я сразу выбрала большую комнату с пианино. Под его крышкой я хранила те самые письма, которые Тони писал мне целый год. Одно, два, три, четыре в месяц. Он писал, не считая, по мере возможности, отправляя их то из Москвы, то из Минска, то приносил сам и незаметно клал в почтовый ящик, а потом уходил.
Тони ждал, когда я прочту его послания, когда почувствую его боль, его искренний и самоотверженный порыв вернуть всё, любыми силами. Я не отвечала, а он надеялся. Он поклялся, что ничем не побеспокоит меня. Лишь в этом доме, связующем нас, должна была оставаться последняя частица, которая в состоянии преодолеть наши муки и вновь связать нас воедино.
Тем не менее, спустя месяцы порыв Тони начал истончаться. Письма поступали всё реже и реже. Не удивительно, что я не заметила почтальона, принёсшего последние два письма, — в октябре и в ноябре.
Конечно, теперь я прочла их все. Прочла неоднократно. Однако ноябрьское письмо, финальное и самое короткое, я положила отдельно с правой части клавиатуры. Его я перечитывала чаще остальных.
«Дорогая моя Лиз. Совсем скоро истечёт срок, который я определил для нас двоих как последнюю возможность на воссоединение. Пройдёт ещё какой-то месяц, и этот дом вновь станет ничьим, хотя я так искренне надеялся, что он станет нашим. Я уже сейчас говорю об этом в прошедшем времени, но до сих пор не уверен, что действительно смогу зачеркнуть твоё имя в памяти, когда стрелки часов перейдут в новый год. Это будет означать конец любым попыткам снова тебя найти, и всё же горечь утраты останется со мной навсегда. Я это знаю. Несмотря ни на что, я до конца останусь верить этой зыбкой надежде. Прости меня за всё. Я не жду. Но я всё ещё надеюсь.
Люблю. Тони.»
В который раз открыв и заново скрыв от посторонних глаз это письмо, содержащее в себе весь концентрат боли, смятения и тягот разлуки, я вышла из спальни.
Уже в дверях мы столкнулись с Тони.
— Ты чего так долго? — спросил он тихо, чтобы не потревожить спящих неподалёку Вову, Маргошу, Валдиса и Тича.
Вместо ответа я вдруг обняла его, резко, порывисто, без слов.
— Что с тобой, Лиз?.. — спросил Тони.
— Ничего, — шепнула я, подавляя слёзы.
— Я… — произнёс Тони и на минуту затих. — Я хотел тебе кое-что подарить. Но не хотел это делать при других.
С этими словами он протянул мне небольшую коробочку, которые обычно продают в ювелирных магазинах. Однако эта коробка была значительно больше, чем те, что предназначались для колец.
Я открыла её.
Внутри лежал золотой ключ.
— Что это? — спросила я, уже подозревая, какую весть скажет мне Тони в следующий момент и попыталась его опередить: — Слушай, если это ключи от кипрской квартиры, то я очень рада, что ты всё-таки исполнил свою мечту…
— Нет, — прервал меня Тони. — Я понял, что некоторым мечтам не нужно исполняться, но им взамен приходят другие мечты. И они гораздо лучше.
— Тогда что это? — повторила я свой вопрос, всё ещё не понимая такого подарка.
— Ключ от этого дома, — просто пояснил Тони. — Точнее — от нового замка в этот дом. Теперь он наш. И здесь будет другой замок.
Я осмыслила сказанные им слова и спросила только:
— Почему?..
— Потому что твоё место здесь, рядом с Валдисом, — ответил Тони и улыбнулся. — А моё место — рядом с тобой.
— Тони…
— Тс-с-с… — он приложил палец к моим губам, а затем поцеловал, обнял и добавил шёпотом уже за моей спиной: — Не надо ничего говорить, Лиз. Я всё понял. И я хочу только одного — быть вместе с тобой. Я не обещаю всё исправить, но я обещаю хранить нас всех — тебя, меня и Валдиса.
— Ты уже обещал… — почему-то не веря ему, сказала я, хотя мне больше всего на свете хотелось верить и хотелось сказать совершенно иное, но сказала я именно это.
— Нет, — Тони сжал меня в объятьях ещё крепче. — Раньше я обещал только тебе. А теперь обещаю нам всем, троим.
Мы замолчали. Одинокая слезинка прокатилась по моей щеке. Я знала, что и Тони сейчас пытается сдержаться, чтобы не заплакать.
 
А ещё я откуда-то знала, что совсем рядом с нами за закрытой дверью Тич и Валдис не спят. И они слышат наш разговор. Им неведомы слёзы, но те слова, та клятва, которая только что была произнесена, не могла оставить равнодушным никого.
Вдруг Тони разомкнул руки и произнёс:
— Есть ещё кое-что, что я должен тебе сказать.
Я заметила, как он внезапно стал ниже, потому что опустился на одно колено, всё ещё держа в своих руках мою ладонь.
— Нет, Тони… — начала я. — Мы это уже обсуждали…
— Я не хочу больше обсуждать, — тихо ответил Тони, глядя на меня снизу-вверх своими бесподобными искристыми глазами, в которые я влюбилась в первую же секунду нашей встречи. — Я хочу знать наверняка. Илзе Янсоне, ты согласна стать моей женой?
Ноги у меня подкосились. Я перестала дышать и вмиг осела на пол, стараясь удержаться за крепкие плечи Тони. Я изо всех сил прижалась к нему и обняла.
Любые другие люди на нашем месте давно бы перестали искать хоть какую-то возможность быть вместе. Любые другие люди давно бы разминулись в хитросплетениях жизни, чтобы больше не терзаться и не рыдать. Любые другие люди, только не мы.
— Я согласна, — прошептала я. — Согласна. Согласна…
Мы так и стояли, обнявшись, плача, надеясь и не зная наперёд, что ещё нам предстоит пережить. Но одновременно верили, нескладно и по-детски, что отныне будем счастливы. Как в сказках. Мы. Вместе. И навсегда.
Конец