Зависимая (СИ)

Алекс не могла двинуться с места, не могла дышать. Молчание тяготило, но губы не слушались ее, словно она и не делала попыток сложить их в слова. Ее тело задрожало и налилось разъедающей тоской. Девушка словно превратилась в сгусток натянутых нервов, которые заставляли ее желать броситься в его объятия или упасть перед ним на колени, умоляя взять ее, обещая стать кем угодно: любовницей, содержанкой, рабой. Все в ней тянулось к этому властному мужчине, прося новой дозы. Все. Но было что-то, что заставляло ее стоять неподвижно, и она чувствовала, как будто находилась на краю бездны. И оставался лишь один шаг. Шаг, который станет решающим в ее жизни.
- Ангел... - его хриплый шепот пронёсся по комнате, заставляя ее содрогнуться.
Казалось, легкий ток прошёлся по ее коже, принося наслаждение и боль, пробираясь в израненное сердце и душу. Она впитывала звук его голоса в каждую клеточку своей души, заполняя образовавшуюся после расставания пустоту. Девушка сжимала кулаки, впиваясь ногтями в кожу, противостоя дикому желанию умолять его произнести ее имя снова и снова.
- Почему?
Все, что она смогла произнести. Один короткий вопрос вместо тысячи, проносившихся в ее голове, мучавших ее изо дня в день. Алекс сжалась, обхватив себя руками. Боль мелкими глотками высушивала ее сущность. Она так мечтала об этой встрече и так боялась ее.
- Ты нужна мне.
Еще одна опрометчиво брошенная фраза, как новый удар по ее хрупкой стене отчуждения. Ее глаза расширились, и тяжелый вздох, полный муки, вырвался из ее легких.
- Врешь.
- Тогда бы меня не было здесь, - твердость и уверенность, с которой он произнес это, заставило ее дернуться, словно от удара.
Эти слова врезались в нее, как шальная пуля, попавшая в ноющую рану. Ее инородное тело просачивалось глубже в нее с единой целью - не просто ранить, а убить.
- Тебе нравится издеваться надо мной, уничтожать, растаптывать, - закричала Алекс, сжав руками виски. Ее голос звучал надрывно, открывая ему всю силу ее боли. - Так ты уже добился своего, разве не видишь? Я больше не я. Меня уже нет. Я просто не существую. Есть только моя порабощенная тобой тень, которая гибнет без новой дозы ласк и прикосновений, готовая ползать, умолять, стать ничтожным паразитом, лишь бы мимолетом прикоснуться к тебе, лишь бы дышать одним с тобой воздухом.
- Это то, к чему я стремился.
- Зачем? Скажи мне, зачем? - слезы потекли по ее щекам, но она даже не пыталась их стереть.
- Чтобы я смог полюбить тебя.
Девушка горестно застонала и спустилась вниз по двери, садясь на пол.
- Не надо, пожалуйста, прошу тебя, не надо! Отпусти меня, - взмолилась она, уткнувшись лицом в согнутые колени, рыдая навзрыд.
Еще час назад, имея перед собой выбор, она осталась, поверив словам Даяна. Еще тогда она не сомневалась, что сразу же упадет в его руки и согласится на все, что бы он ни предложил. Но почему же сейчас, стоя наконец перед ним, она просила свободы?
- Не могу. Разве ты не видишь? Не могу! - его голос задрожал от сдерживаемого гнева и накала эмоции.
Девил резко кинулся к ней, приседая возле нее. Он развел ее руки и, сжав подбородок, заставил посмотреть на него.
Алекс вздрогнула от контакта его кожи с ее, от тепла, которое сразу же побежало по ее телу. Ничего не изменилось за эти дни. Ее реакция на этого мужчину, наоборот, стала еще сильнее. Низ живота сразу же заныл от съедающей пустоты.
Он был так близко. Так невероятно близко и в то же время так далеко. И это маленькое расстояние позволило ей наконец рассмотреть каждую черточку его напряженного лица. Ее глаза немного расширились, когда она увидела то, что раньше закрывала пелена слез и отчаяния. Его лицо осунулось и посерело, словно всемирная усталость навалилась на этого мужчину, небольшие круги под глазами выдавали бессонные ночи, а расширенные зрачки и слегка уловимый запах говорили о недавнем употреблении алкоголя. Легкая щетина придавала ему еще большей жесткости, а бьющаяся на шее жилка показывала, как напряжен он был в этот момент. Ей захотелось поднять руку и коснуться его лица, но она так и не нашла в себе силы это сделать, не решаясь еще разбить возведенную страхом и болью стену отчуждения.
- Я пытался, как мог. Сдерживался из последних сил. Но я не могу без тебя. Не могу просто трахнуть другую женщину, даже не хочу. Ты сделала меня импотентом. Потому что у меня теперь встает только на тебя. Но, кроме этого, я не могу уснуть, не чувствуя под своими руками твое податливое тело и исходящее от него тепло. Не могу работать, не думая, где и с кем ты? Ты говоришь, что зависима? Утонув в своем психоанализе, ты не увидела, во что превратила меня.
Алекс закусила нижнюю губу, шокированная от его слов. Разве мог тот властный жестокий мужчина произнести их? Разве мог он признать так открыто свои чувства? Она затрясла головой, хватаясь за свой страх, как за спасательный круг, ведь он был единственным, во что она сейчас могла беспрекословно верить.
- Пожалуйста...
- Мать твою! - заорал он, подскакивая на ноги. Запустив пальцы в волосы, он смотрел на нее сверху вниз.
- Я боюсь, - вдруг призналась девушка, не поднимая глаз, уставившись в пол.
- Я тоже боюсь зависимости! Она забирает мою свободу, делает марионеткой в твоих руках и знает, что гибну от нее.
- Нет, я боюсь этого наваждения. Невозможно бояться того, с чем ты смирился. А я уже давно приняла это наркотическое притяжение, которое испытываю к тебе.
- Тогда ты на шаг впереди меня, - устало добавил мужчина.
- Я так хочу к тебе прикоснуться, - она подняла голову, непонятно откуда найдя в себе силы снова посмотреть на него, - упасть в твои объятия. Но не могу. Эти дни стали адом. Словно меня подвергали пыткам каждую минуту, но я почему-то до сих пор жива. Это нонсенс. Но мое тело продолжает двигаться, есть, дышать, хотя душа потерялась в бесконечном лабиринте страданий. И я знаю, что больше такого не смогу пережить.
- Тебе не придется. Поверь мне.
- Это так тяжело. Все, что между нами, неправильно. Сплошное безумие. В природе просто не может существовать такая зависимость.
- Но она есть. Между нами. Она живет, подпитывая нас, меняя свои правила, сводит с ума, но в то же время дарит что-то ценное, важное, самое главное, без чего жизнь кажется пустой и бессмысленной.
- Но цена за все это слишком высока.
- Я готов заплатить ее.
Боль, вибрирующая между ними, была настолько осязаемой, что заставляла болеть от напряжения все его тело. Молчание становилось удушливым. Он знал, что проигрывал. Видел это в ее глазах, в ее скованных движениях, в том, как она отдергивалась от его прикосновений, как закрывалась от него. У него остался последний аргумент. Единственно важный, но который так сложно было произнести вслух.
- Я... - его голос охрип, а руки задрожали. Он тот, от кого содрогался этот мир, боялся признать, что пал, словно юнец под силой древнего чувства, которое насмехалось над ним. Но как бы сильно это не коробило мужчину, потерять ее он боялся еще больше. - Я люблю тебя.
Он выдохнул это, и мир не покачнулся, птицы не запели, гром не грянул, но все же какая-то неконтролируемая энергия прошлась по его телу. От кончиков пальцев до макушки. Энергия, от которой он почувствовал такой прилив свободы, какой не ощущал еще никогда. Не тогда, когда избавился от тирании отца, не тогда, когда у его руках появился ключ от двери спален любой из желаемых женщин, не тогда, когда понял, что мог забрать жизнь любого человека, будучи судьей и богом. Потому что эта свобода была другой. Неконтролируемой и неподвластной никому.
На секунду ее сердце затрепетало, поднимаясь вверх, ощущая волны триумфа и радости. Самая счастливая минута в ее жизни, которую страх разбил на кусочки, злорадно смеясь ее глупости, крича: 'Беги, пока есть шанс выжить, или умри...' Это было слишком. Слишком заманчиво, чтобы быть правдой. Слишком красиво, чтобы поверить. Его прошлые слова всплыли в мыслях, подпитывая страх и неверие: 'Ты моя. Моя любовница, моя игрушка, моя рабыня. Свое не отпускаю'. И она понимала, что ради этого повышенного чувства собственничества он пойдет на все.