Юная жена

Двор понемногу наполнялся людьми. У всех были испуганные лица. В утреннем воздухе раздавался сдержанный гул голосов: и чувствовалось растущее напряжение.
Вскоре появился Дуглас — мрачный, с губами, плотно сжатыми в линию.
— Здесь все, лэрд. Я собрал даже тех, кто патрулирует границы.
Грэм кивнул:
— Отлично. Благодарю, Дуглас. Ты свободен.
Дуглас отошел к группе старейшин. Все выглядели неуверенно и настороженно.
Грэм редко показывал характер. Он твердо верил, что в качестве лэрда не должен позволять чувствам брать над ним верх. Сегодня он не собирался сдерживаться.
Он поднялся по ступеням и, повернувшись, оглядел людей своего клана. Да, собрались все. Во дворе стало так тесно, что казалось, стены сейчас обвалятся. Он знал, что надо держать ярость в узде, но хотел, чтобы родственники поняли, как он взбешен. Пора дать им почувствовать силу его гнева.
— Когда я брал в жены Эвелин Армстронг, то ясно дал вам понять, что ей следует оказывать уважение, подобающее жене лэрда и хозяйке этого замка. Однако до сего дня она подвергается насмешкам, издевательствам, обману и предательству со стороны клана, который теперь считает своим. Вы не лучше Армстронгов.
Из толпы донеслись возмущенные крики. Грэм не обратил на них никакого внимания. Его взгляд впивался в каждое лицо во дворе.
— Я не буду терпеть дурного обращения с моей женой. Достаточно я вас уговаривал, достаточно ждал, когда уляжется ваше возмущение и гнев на то, что нас вынудили принять в свои ряды женщину из клана Армстронгов. Она вела себя с достоинством и благородством, а по отношению к вам проявляла одно лишь великодушие. Одаривала улыбкой каждого, кто попадался ей на пути. В ответ вы лишь злобствовали, заставляли ее страдать и чувствовать себя лишней. Вы коварно воспользовались ее желанием обрести признание в нашем клане и старались всячески унизить.
Грэм замолчал и вперил мрачный взгляд в группу женщин. Те, отводя глаза в сторону, нервно топтались на месте. Нора побледнела, а Мэри потупила голову. У одних были виноватые лица, у других — неприязненные и злые.
— Впредь любое — я действительно имею в виду любое — нарушение моего приказа не останется безнаказанным. Выбирайте сами. Или вы прекратите свои отвратительные выходки, или покинете клан и навсегда станете изгоями. Вас лишат имени Монтгомери и защиты, которую оно дает.
— Ты не можешь этого сделать! — выкрикнул Маколей Монтгомери.
Грэм повернулся к нему и вперил в него страшный взор. Маколей побледнел, шагнул назад и налетел спиной на свою жену, одну из молодых женщин, которые насмехались над Эвелин.
— Это вызов? — ледяным тоном осведомился Грэм. — Так знай, любое несогласие будет расценено как вызов вождю, а значит, поединок будет насмерть.
— Н-нет, — запинаясь, проблеял Маколей. — Я всегда стою за тебя, лэрд.
— Значит, за меня? — Грэм обвел взглядом все собрание. — Вы за меня? Или в этом деле — против?
Из толпы послышались крики «нет!».
— Пока я вижу, что вы против, — холодно продолжал Грэм. — Стоять за меня — значит стоять и за мою жену, вашу госпожу. Пока ни один из ваших поступков нельзя расценивать как поддержку леди Эвелин. Так что учтите: оскорбить ее — значит оскорбить меня. Обидеть ее — обидеть меня. — Затем он нашел взглядом Нору и обратился прямо к ней: — Сегодня ты оставишь свою должность. Ты больше не будешь надзирать за работой женщин в доме и соответственно лишишься всех привилегий, которыми до сих пор пользовалась. Можешь отправляться к тем женщинам, кому я запретил работать в доме.
Нора вскрикнула и расплакалась. Муж успокаивающе обнял ее за плечи и злобно сверкнул глазами на Грэма.
Тиг выхватил меч и оказался перед мужем Норы раньше, чем Грэм успел отреагировать на эту дерзкую демонстрацию неуважения, и поднес лезвие к горлу старика:
— Ты будешь почтительным к нашему лэрду. Любой, кто идет против моего брата, будет иметь дело со мной.
Боуэн, вытащив меч, тоже шагнул вперед.
— И со мной.
— И со мной, — спокойно добавил Дуглас.
Один за другим все командиры выходили и становились рядом с Грэмом.
— Нельзя вести себя как дети, — решительно заговорил Дуглас. — Роберту Монтгомери было бы стыдно за то, как у нас относятся к жене лэрда. Он никогда бы не одобрил таких поступков по отношению к ни в чем не повинной женщине. Ее вина лишь в том, что она родилась во вражеском клане. Это единственный грех Эвелин. Я собственными глазами наблюдал, как она изо всех сил пыталась исправить сложившееся положение. Вам всем пора открыть глаза и поразмыслить, чтобы избавиться от этой бессмысленной ненависти.
— Вы будете оказывать ей почтение или подвергнетесь наказанию, — пообещал Грэм. — А теперь идите и занимайтесь своими делами, но подумайте о моих словах и сделайте свой выбор. Видит Бог, мое терпение кончилось.
Люди стали быстро расходиться. У некоторых женщин лица были заплаканы. Грэм не испытывал к ним сочувствия. Он помнил лишь об израненных руках Эвелин. Волны гнева накатывали на него снова и снова.
— Дело сделано, — уверенным тоном произнес Боуэн. — Больше они не посмеют тебя ослушаться. Испугаются последствий.
Грэм кивнул.
— Сделано. Я не отступлюсь от своего слова.
— Я знаю, — согласился Тиг.
Грэм посмотрел прямо брату в глаза.
— Но ты не согласен.
Тиг медленно покачал головой.
— Согласен. Я видел, к чему привели их детские выходки, и возмущен не меньше тебя. Эвелин не заслужила такого отношения. Боюсь, это сломит ее. Мне не понравилось отчаяние в ее глазах, когда она все поняла.
У Грэма защемило сердце. Он и сам видел, что Эвелин выбита из колеи, и боялся, что слишком поздно вмешался.
— Она сказала, что хочет вернуться домой, — бесстрастным тоном сообщил Боуэн. — Это были ее последние слова. Потом она ушла.
Грэм выругался и сжал кулаки.
В этот момент его окликнули.
Грэм оглянулся. Рори, явно чем-то взволнованная, протискивалась сквозь толпу у входа в дом.
— Где Эвелин? Я хотела позвать ее на первый урок, но нигде не нашла.
Грэм нахмурился.
— Она была в зале. Ты смотрела в наших покоях?
— Конечно, смотрела, — кивнула Рори. — Даже влезла на башню и оглядела реку до самого поворота. Это ее любимое место. Но там никаких следов.
— Эвелин вышла из дома через заднюю дверь, — сообщил Боуэн. — Сказала, что хочет подышать воздухом. Я решил, что она пойдет, куда обычно ходит, чтобы прогуляться.
— Возвращайся на занятия, Рори, — распорядился Грэм. — Я поищу Эвелин.
— Давай мы с Тигом тебе поможем? — предложил Боуэн.
Грэм на мгновение задумался.
— Нет. Надеюсь, она где-то недалеко. Если мне понадобится помощь, я вас позову. Мне надо поговорить с ней. Она расстроена всем, что случилось.
Тиг и Боуэн понимающе кивнули.
— Эвелин хорошая девушка, — пробурчал Тиг. — Когда я увидел ее руки и понял, в какое отчаяние она пришла… Я этого не могу вынести.
Грэм стиснул зубы.
— Я тоже не могу. И не позволю, чтобы ее обижали, даже если придется наказать каждого, кто посмеет меня ослушаться.
  
Глава 34
 
Осмотрев ближние окрестности замка, Грэм почувствовал, как сердце сжалось от страха, и пошел за своим жеребцом, а по дороге решил, что все-таки следует воспользоваться помощью братьев. Их он отправил в северном направлении, а сам обогнул замок и поскакал к реке.
Он едва не упустил Эвелин, когда поднялся на вершину отрога, с которой была видна граница с владениями Армстронгов. Подтянув колени к груди, Эвелин сидела на цветочной поляне и отсутствующим взглядом смотрела вдаль, на земли своей семьи.
Ветер раздувал ей волосы. Вся ее фигура казалась воплощением одиночества и безнадежности. Эвелин не заметила Грэма, а он не хотел внезапным появлением ее испугать. Он проехал верхом, сколько было можно, потом спешился, оставил лошадь пастись, а сам пошел к жене.
Она сидела, положив подбородок на колени. По ее щекам тянулись дорожки от слез. Грэм вполголоса выругался, снова охваченный яростью.