Грязная Гарди (СИ)

Скатившись с кровати, Гарди вооружилась свободным стулом и толкнула дверь босой ступней, готовая ко всему — оборотням, привидениям и даже Дереку, которого нарисовало ее воображение. Адвокат знал, как открыть входные ворота, знал, что замка на двери еще нет, а ко всему — очень хотел, чтобы она наняла его для оформления продажи. Так почему бы ему не пожарить своей клиентке яичницу? Эта мысль казалась разумной, но вдребезги разбилась о вид взлохмаченного Кира, который, прикусив губу от усердия, посыпал яйца солью и перцем.
Все остальное Гарди заметила куда позже — растопленный камин, протертый от вековой пыли стол, корзину с яблоками у двери и моросящий за окном дождь. Все внимание почему-то заняла губа Кира, которую он так аппетитно прикусил верхними зубами. И пальцы — длинные, чистые, с аккуратными ногтями, которые так усердно сыпали приправу в блюдо, что можно было не сомневаться: яичницу пересолили.
— Какого черта? — прохрипела Гарди, и это были совсем не те слова, какие она на самом деле собиралась сказать.
— Виноват, — Кир обезоруживающе улыбнулся и опустил солонку на стол. Впрочем, ничто не доказывало, что в ней была именно соль. Гарди давно научилась не доверять таким вещам.
— Я должен был тебя разбудить, но ты так крепко спала, что у меня рука не поднялась. Прости, что вломился. Двери были не заперты, я и зашел.
Гарди глядела хмуро, стул из рук не выпускала, и Кир понял, что ему лучше не прекращать объяснений.
— Я узнал, что ты заплатила за меня штраф и захотел отблагодарить. Не придумал ничего лучше, чем приготовить завтрак. Тит — это наш лавочник, сказал, что ты еще ничего не покупала, вот, я и решил… в общем, кажется, нехорошо, получилось.
— Нехорошо, — согласилась Гарди, с трудом сохраняя невозмутимый вид и стараясь не глядеть на скворчащую сковороду на раскаленных углях. Если бы она попыталась провернуть такой фокус с камином и сковородой, то, скорее, спалила бы дом, чем приготовила еду. Надо будет спросить его, как пользоваться котлом, подумалось ей, но она тут же одернула себя и как можно строже сказала:
— Я не люблю сюрпризы, и твое появление незаконно. Это ты посадил цветы у крыльца?
Последний вопрос вырвался неожиданно и был лишним, но Кир как будто даже ему обрадовался.
— Я, — кивнул он. — Те цветы, что ты купила на вокзале, долго ведь не прожили. Аквилегии не для букетов.
— Смотрю, ты хорошо дом знаешь, — едко заметила Гарди, но стул из рук опустила. — Присмотрел что-нибудь? Или уже стащил?
— Я не вор! — воскликнул Кир, краснея. — Просто раньше я часто бывал здесь, помогал Алисии по хозяйству, за садом ухаживал. Аквилегии у нее всегда росли, предыдущую зиму, правда, не пережили, но этот поправимо.
— И сколько денег ты брал за свою «помощь»? Наверное, побольше, чем пять корон, — Гарди хмыкнула и внезапно поняла, что больше всего на свете хочет сесть за стол, поставить перед собой сковороду и съесть сразу едва ли не половину блюда. Пересоленного там, переперченного или даже отравленного — без разницы. Аппетит у нее разыгрался нешуточный.
— Мы дружили, — теперь у Кира покраснела и шея, выглядело это мило. — Я помогал ей, а она иногда угощала меня обедами. Алисия была хорошим человеком.
— А меня ты сразу записал в плохие, — Гарди все-таки села за стол и кивнула в сторону камина. — Ладно, давай сюда свою яичницу.
Кир засуетился, схватил прихватку и ловко водрузил скворчащую сковороду перед Гарди. Она насчитала не меньше восьми желтков и присвистнула. Парень явно готовил не на одного.
— Ты меня больше не увидишь, — заверил он ее, пятясь к двери. — Клянусь, я ничего не трогал. Да и вряд ли здесь можно что-то украсть. Комнаты наверху пустые, ни мебели, ни вещей. Алисия от всего избавилась, я сам ей в этом помогал. Единственные жилые помещения — кухня и та, комната, где ты спала.
Покраснеть сильнее было трудно, но у Кира это удалось. Гарди же задумалась, что именно он увидел, пока она спала. Ее задранную юбку? Почему-то стало смешно. Кир явно обращался со сковородой ловчее, чем с женщинами.
 
Терпеть больше не было и сил и, схватив вилку, Гарди подцепила неприлично большой кусок хорошо прожаренного белка. Помимо яиц на сковороде обнаружились кусочки овощей и хлеба, и Гарди довольно кивнула. Откинувшись на спинку стула, она принялась жевать, прикрыв глаза от удовольствия. Хлеб и сыр, которыми ее угощала вчера Хризелла, были вкусны, но яичница Кира была божественна.
— Можно я с тобой позавтракаю?
Гарди едва не поперхнулась и открыла глаза. Кир стоял у второго стула и обезоруживающе улыбался.
— Тогда я тебе еще и кофе налью, — в руках у парня волшебным образом появилось нечто похожее на бидон с завинчивающейся крышкой.
— А разве кофе не входит в список того, что ты мне должен за уплату штрафа? — спросила Гарди, понимая, что при всем желании, не может злиться на парня.
Кир покачал головой и, отодвинув стул, сел напротив, водрузив бидон на стол. Из приоткрытой крышки потянуло самым волшебным ароматом на свете, и Гарди поняла, что именно ей не хватало в Голубом Ключе — кофе.
— Пачка кофе у Тита стоит, как корова, — вздохнул Кир и, плеснув черного напитка в кружку, пододвинул ее Гарди. — Это из запасов. Можно мне половину?
Гарди посмотрела на протянутую тарелку, потом на самого Кира, который пришел к ней в той же самой потертой синей рубашке, в какой был на вокзале, перевела взгляд на яичницу, хмыкнула.
— Ладно, но с условием.
Кир действовал дерзко, знал об этом и ожидал любого ответа, включая хамство, но тут растерялся.
— Условием? — переспросил он, пристально ее разглядывая. Видимо, пытался понять, что у нее внутри. Бесполезное занятие. Из какого теста сделана Гарди в Старом Городе знали многие, а вот разгадать начинку не удалось никому.
— Сыграем, — Гарди полезла в сумочку и достала мешочек, из которого высыпала на стол четыре крапленых кубика, вырезанных из дерева. Они достались ей от матери, которая оставила после себя много плохих вещей, включая долги и наркоту, за которую Гарди едва не посадили, но игральные кости к ним не относились. Они были памятью, которую она пронесла все годы тяжкой работы, они же стали теми немного предметами, которые Гарди не смогла оставить в Старом Городе.
— Бросаем один раз, — распорядилась она, не дожидаясь ответа Кира. — Кто набрал меньше очков рассказывает то, о чем никому раньше не говорил. Ты первый.
Отделив половину яичницы, она переложила блюдо на пододвинутую тарелку, но отдавать Киру ее не стала, указав взглядом на кубики.
То ли парень, как и она, умирал от голода, то ли его взяло любопытство, но медлить он не стал. Кубики клацнули о столешницу, пару раз перевернулись и явили числа: пять и пять.
— Молодец, — хмыкнула Гарди, — десятку трудно переиграть.
Кир улыбнулся в ответ, и она подумала, что ей чертовски нравится эта его улыбка. Если и было какое-то там приворотное заклятье сына ведьмы, то вреда от него пока не наблюдалось. На Кира было приятно смотреть, с ним было легко болтать, и готовил он, как оказалось, тоже прекрасно. Кое-что, правда, настораживало. Опыт подсказывал, что в людях с приятной наружностью, которые слишком легко входили в ее жизнь, обычно позже обнаруживалась червоточина, и чем больше хороших качеств, казалось, было у этого человека, тем огромнее она была. Гарди хотелось бы найти червоточину Кира поскорее, хотя бы потому, что находиться рядом с этим человеком было легче и интереснее, чем с кем-либо другим из Голубого Ключа.
Она бросила, но глядеть на кубики не стала. И так знала, что там было двенадцать. Мать любила эту игру и с детства обучила дочь особым приемам, которые обеспечивали выигрыш — пожалуй, единственный полезный навык, доставшийся от родительницы.
— Надо же, — протянул удивленный Кир. — Два по шесть!
— Хороший кофе, — похвалила Гарди напиток, прихлебывая из кружки. — Давай, рассказывай. У меня сегодня дел нет.
— А как же дом?
— А что с ним? — переспросила девушка. Похоже, Кир тянул время, от чего ее любопытство лишь разгорелось. — Я еще не решила, что с ним делать. Продавать или оставить. Как приедет Дерек с документами, так и подумаю. Я жду его не раньше завтрашнего дня, так что начинай. И чем дольше ты будешь говорить, тем лучше. Мне надо как-то убить время.