Александра (СИ)

— Спи, девочка, набирайся сил, — еле слышно прошептала женщина, — они тебе еще пригодятся.
Все в усадьбе уже знали, что Саша — пара Оборского, и что она понесла от него.
— Игорь, не сходи с ума, — уговаривал друга Денис, — Кто ты и кто Оборский! Тебе против него не устоять и секунды!
— Я не могу, Дэн! Как ты не понимаешь? Я люблю Сашу, Глеб причинил ей боль, а мы трусливо молчим. Ты осознаешь, насколько это подло? Если бы мы вступились за нее той ночью…
— Как мы могли?
— Ненавижу его, ненавижу себя за трусость, ненавижу всех вас…
— Ну, и что ты можешь сделать?
— Он должен ответить за содеянное.
— Ты ненормальный! У тебя нет ни одного шанса против альфы!
— А мне все равно!
— Я ж говорю — сумасшедший! — в сердцах, сплюнул Денис…
Вечером того же дня, на опушке леса состоялся бой — Игорь вызвал своего вожака на поединок. Оборский спокойно принял вызов, понимая, какие чувства испытывает охранник, правда, внутри противно зудела мысль, что на его женщину претендует кто-то еще, но Глеб постарался заглушить ее. Что говорить, он был, отчасти, даже рад возможности подраться. И намеревался не применять силу альфы, чтобы бой продлился подольше.
После захода солнца, на лесной опушке собрались все обитатели усадьбы. Большая поляна была словно специально создана для подобных сборищ, и сейчас, молчаливые мужчины с напряжением ждали схватки. Они понимали, что у Игоря нет шансов, но, в глубине души, уважали за смелость и были на его стороне.
Противники, перекинувшись, медленно обходили поляну по кругу. Рыжевато-бурый волк хищно скалился и выжидал удобный для нападения момент, а его противник, огромный черный зверь, спокойно смотрел на глупого смельчака блестящими янтарными глазами. Он не торопился вступать в бой, давая сопернику время одуматься.
Наконец, не выдержав ожидания, бурый кинулся на своего альфу.
Удар мощной лапы — и нападавший, скуля, покатился по земле.
Черный волк невозмутимо стоял на прежнем месте.
Еще одна попытка — и снова бурый отлетел в сторону.
А потом, все смешалось. Разъяренный рыжий сумел извернуться и ухватить вожака за бок, вырвав кусок шерсти вместе с кожей, и сцепившиеся противники покатились по земле.
В клубке тел невозможно было отделить одного от другого. Летящие во все стороны клоки шерсти, рычание и взвизги наполнили поляну; крики и свист стоящих вокруг мужчин, лишь подзадоривали драчунов, а разносящийся в воздухе запах крови, кружил головы, манил, заставлял хищно раздуваться ноздри собравшихся на поляне оборотней.
Через несколько минут все было кончено. Черный волк, отряхнувшись, гордо распрямился и потрусил прочь, а его соперник остался лежать на примятом снегу. Многочисленные раны зияли на его теле, а из прокушенной шеи толчками вытекала кровь.
— Бор, помоги ему, — спустя минуту, распорядился перекинувшийся Оборский, — я не хочу, чтобы этот идиот умер.
Альфа выглядел не лучшим образом. Раны и ссадины покрывали его обнаженное тело, правый глаз заплыл, лицо было покрыто кровью, текущей из рассеченной брови. Да, Игорь знатно отделал своего вожака!
Оборотни молча расступились перед Оборским, и тот, не оглядываясь, направился к дому.
Дни тянулись за днями. Саша медленно шла на поправку. Глеб несколько раз пытался поговорить с ней, но девушка испуганно сжималась и с ненавистью смотрела на мужчину. Видя, как ухудшается ее состояние после визитов Оборского, Борис категорически запретил ему приближаться к Александре. За прошедшее время, Глеб осунулся, похудел, взгляд его янтарных глаз потускнел и погас. Мужчина переселился в комнату напротив Сашиной, и с напряжением следил за всем, что происходило около ее спальни. Он хорошо выучил распорядок дня своей пары, знал, когда ей приносят еду, когда Нелидов осматривает ее и когда Татьяна делает так ненавидимые Сашей уколы… Отныне, все это составляло смысл его жизни. Быть рядом, чувствовать ее эмоции и, хотя бы иногда, тайно, смотреть на нее, любоваться и мечтать о прощении. Глеб с жадностью вглядывался в лицо Александры, пробираясь глубокой ночью в ее комнату. Такая бледненькая, хрупкая, измученная. Синяки под глазами и худоба Саши выворачивали ему душу. Глухой кашель часто сотрясал тело девушки, заставляя Глеба испуганно замирать на месте — он боялся, что Саша проснется и увидит его. Хриплое дыхание Александры вызывало у мужчины панику — почему ей никак не становится лучше? — а незаживающая метка на шее приводила в ужас. Оборский спрашивал Нелидова, но Борис терялся в догадках и не мог объяснить, отчего след от укуса так и не зажил, оставаясь воспаленным и кровоточащим.
— Но, ведь, у нее давно должна была улучшиться регенерация, — недоумевал Оборский, — почему же Саша не поправляется? Почему не проходит это чертово воспаление? И нога без изменений, все так же болит…
Он отчаянно смотрел на своего пожилого родственника, а тот задумчиво разглядывал незнакомого Глеба. Таким Нелидов племянника никогда еще не видел. Черная тоска, снедающая Оборского, отражалась в его глазах, неуверенность, появившаяся в непобедимом альфе, настораживала и внушала опасения, а нежелание покидать свой пост у Сашиной комнаты, могло привести к проблемам. Дела клана были заброшены, все встречи отменялись, Метельский зашивался, решая все в одиночку, а Глеб ни на что не обращал внимания. Казалось, весь смысл его жизни заключался теперь лишь в том, чтобы знать, как спала, что ела и насколько лучше чувствует себя Александра.
В клане потихоньку зрело недовольство. Не должен вожак так надолго бросать дела и устраняться от решения внутриклановых споров. Брожение и разногласия среди членов стаи начинали беспокоить Алекса.
— Глеб, пообщайся с людьми, — уговаривал он своего альфу.
Безразличный взгляд желтых глаз равнодушно остановился на Метельском.
— Твою мать, Оборский, ты совсем свихнулся?! — не выдержал Алексей. — Сколько можно? Поговори ты с Александрой, попроси прощения, объясни ей все, в конце концов.
— Что объяснить? — задумчиво спросил Глеб. — Почему я ее изнасиловал? Или, может быть, рассказать кто мы? Или сказать, что она беременна?.. Что ты предлагаешь мне объяснить ей? А, Алекс?
— Да, хоть что-то! — взорвался невозмутимый, обычно, Метельский. — Все лучше, чем так, как сейчас!
— Да? Так, может, ты и поговоришь с ней? — издевательски поинтересовался Оборский. — Расскажешь, что мы за существа такие… И объяснишь, что отныне она связана со мной. Чудовищем и монстром, как она считает… Давай, попробуй… Или смелости не хватит?
— А, вот, пойду и поговорю! — не выдержал Алекс. — Всяко лучше, чем наблюдать, как ты с ума сходишь.
— Давай-давай… Посмотрим, что у тебя получится… — устало отвернулся от него альфа. Уж он-то лучше других понимал, что ничего бета не добьется. Волна ненависти и страха, которую Глеб ощущал в Сашиной душе, не стала меньше. Наоборот. Он улавливал решимость девушки не сдаваться и попытаться вырваться из окружающего ада. И Оборский не мог ее за это винить. Мужчина прикрыл глаза, не обращая внимания на Метельского. Пусть друг попробует… Все равно не поможет…
Вечером того же дня, Алекс зашел к Саше.
Девушка сидела в кресле, равнодушно глядя прямо перед собой. В ногах у нее устроился Тошка. Он лениво приподнял морду на звук скрипнувшей двери и настороженно принюхался. Увидев входящего Метельского, волк тоскливо посмотрел на него и перевел взгляд на хозяйку.
Александра не обратила на Алексея никакого внимания. В последнее время, это было ее привычным состоянием — ни с кем не разговаривать и ни чем не интересоваться. Лишь изредка, она отвечала на вопросы Нелидова, да, перекидывалась парой слов с Татьяной. Метельский присел на стул у окна.
— Саша, нам нужно поговорить, — начал он.
Девушка молчала.
— О будущем, — многозначительно продолжил мужчина.
Александра повернулась к нему, и Алекса поразили ее безжизненные глаза.
— Кто вы? — спокойно спросила она. Метельский испуганно замер.