Вдова из Последнего утеса (СИ)

На нем мягкий домашний кафтан и только сорочка под ним, так что тело под одеждой чувствуется отчетливо. Крепкие мышцы. Она видела, как Тодд дерется, на что способен, как едва ли не голыми руками может разорвать человека на части… такая сила… она видела, как он дрался с Сазерланом… и вот, он так тихо сидит здесь, и держит Аарона так нежно.
— Ты ведь был ранен? — спросила тихо. — Как ты сейчас?
— Все хорошо, — Тодд улыбается. — Тролли подлечили, и ничего не осталось.
А рука так и тянется потрогать, где был шрам на боку.
И Тодд улыбается вдруг иначе, с пониманием. Это чуть смущает… И даже поворачивается нужным боком, приподнимает Аарона, чтобы Кейлен удобней потрогать было. Довольный.
Кейлен краснеет еще больше. И гладит его бок. По крайней мере, повязок на нем больше нет, а шрамы под одеждой сложно прощупать.
— Аарон уснул, — говорит Тодд. — Давай, я положу в колыбельку. Посиди…
И осторожно поднимается, быстро, едва коснувшись губами, поцеловав в лоб. Мягко двигаясь, так что Аарону не проснуться. Несет в кроватку, укладывает. Еще немного стоит, смотрит на него.
И возвращается к Кейлен снова. Садится рядом. Чуть ближе.
— Очень хочется тебя обнять, — говорит тихо, берет ее за руку, гладит ее пальцы. — Но пока не уверен, стоит ли смущать своими приставаниями. Или лучше подождать свадьбы?
— Зачем ждать? — спрашивает она, выходит чуть разочарованно, и от этого разом краснеют щеки.
Он фыркает, скорее довольно. Подается вперед, ближе к ней.
— Не знаю… — довольно разглядывает ее. — Дать тебе время подумать… передумать, может быть.
Она уже подумала. Давно.
Все решено. И от этого как-то легче и вообще плевать на условности. Разве свадебный пир может что-то изменить? Свадебные клятвы? Он и так уже клялся ей, куда еще? А что до приличий — все и так знают, что Тодд сейчас здесь, что они выгнали слуг и заперли дверь. Все это уже не важно. Важно то, что он рядом. То, как он смотрит на нее.
— Ты не смущаешь, — говорит Кейлен. — И я не девочка.
Он фыркает снова, чуть-чуть с иронией, но не обидно, даже наоборот. У него ноздри подрагивают. Чуть темнеют глаза. И горячая волна вдруг поднимается внутри, растет. Все это так странно, впервые с ней…
И он тянется, легонько целует в губы, словно пробуя. Потом заглядывает в глаза. И только потом целует снова, иначе, по-настоящему, горячо и жадно. Его руки быстро подхватывают, укладывают Кейлен на мягкие шкуры спиной. Целует у скулы и за ухом, и шею…
— Не смущаю? — спрашивает, довольно и хитро улыбаясь.
Щеки горят. И уши тоже. Но абсолютно ясно сейчас только одно — отпустить его у Кейлен не хватит сил. Не отпустит. Так хочется почувствовать его своим. Теперь уже совсем. Она хочет этого тоже.
— Смущаешь, — соглашается она. — Но мне нравится.
И пальцы сами тянутся расстегивать пуговички его на кафтане. Хочется дотронуться. Почувствовать его кожу под пальцами… Прямо сейчас. Только пальцы от волнения не слушаются, никак расстегнуть не выходит. Тогда Тодд быстро расстегивает сам, почти рывком снимает и бросает в сторону.
— И сорочку, — говорит она, краснея еще больше.
Он фыркает еще довольнее. Быстро снимает через голову.
Целует ее в шею и у ключицы, не давая толком ничего разглядеть. Чуть стягивает платье с плеча, касаясь губами. Его дыхание такое горячее. Свежие шрамы на нем действительно успели затянуться, но и только, вот на боку еще темный, широкий. И еще один под ребрами — когда только успел? Как он жив со всем этим?
— Тебе не больно? — осторожно спрашивает она.
— Нет, — он качает головой. — Не бойся. Можно, я тоже с тебя что-нибудь сниму?
И щекочет колючей щекой ее шею.
Смешно.
И так хорошо. Его тепло, его запах — сводят с ума, так, что голова кружится.
— Снимай.
Все это немного странно и удивительно. Нет, у нее совсем немного опыта, но сейчас все совсем не так. И даже при том, что Элмер всегда был нежен, но… Не так. Она видит, как Тодд смотрит на нее, чувствует, как сильно ему нужна. Именно она. Что ему хорошо с ней. И ей с ним хорошо. Удивительно наверно, но она впервые хочет сама… не понравится мужу, не быть хорошей женой. А просто для себя — хочет этого вот мужчину… Потому что именно сейчас, так остро, как никогда, ощущается что вот — это ее мужчина. Для нее. Только для нее. От счастья разрывается сердце.
 
Он раздевает ее быстро и умело, его ладони ложатся на нее кожу, прикасаясь удивительно нежно и так нетерпеливо… видно, как он пытается себя сдержать, потому что хочется быстрее и сразу, как шумно и прерывисто дышит. И все, что происходит сейчас — хорошо и правильно. Все условности ничего не значат. Важно лишь то, что он вернулся к ней!
Только они не успевают все равно. Вдруг всхлипывает во сне, просыпается и плачет Аарон. И Кейлен на мгновение пугается — Тодд будет недоволен сейчас…
Тодд замирает, смотрит на нее слегка озадаченно, стараясь осознать.
Но просто весело ржет. Приподнимается на руках.
— Я сейчас возьму его сам. Подождешь?
Ржет.
Быстро целует Кейлен в висок, подбирает штаны.
— Я… прости… — Кейлен кажется, что это неправильно. Наверно, ей стоило бы отдать ребенка нянькам… Что-то сделать бы стоило.
— У нас с тобой дети, Кейт. Нужно привыкать. Не бойся, меня не испугать бессонными ночами, я справлюсь.
Тодду весело.
Кейлен еще лежит на шкурах у камина, наблюдая, как Тодд на ходу натягивает штаны, прыгая на одной ноге, как берет Аарона на руки, что-то тихо говорит ему, насмешливо и чуть укоризненно. Покачивает осторожно.
И вот наверно только сейчас, в этот момент, накрывает ощущение, что все закончилось и сложилось удивительно правильно.