Обнажая запреты (СИ)

Не знаю, зачем, но всё-таки притормаживаю, позволяя немного привыкнуть ко мне. Прижимаю губы к мокрым щекам, стирая слёзы, и сам же дурею от непонятной нежности.
Однако мой голод никуда не делся. Вскормленный потрясающим сочетанием распухших чертовски сексуальных губ и наивно распахнутых глаз, он срывает движения в дичайший разгон. Мне чужда сентиментальность, а вот нечеловеческая, острая ненасытность очень даже близка. Поэтому, поняв, что Анюта расслабилась окончательно, снова возвращаю руки на ягодицы и помогаю ей приподнять бёдра. Вот теперь запредельный кайф. Теперь я врываюсь на всю глубину короткими быстрыми толчками.
Она резко и рвано дышит, пытаясь подстроиться под бешеный галоп. Цепляется дрожащими пальцами то за шею, то за плечи. Естественно, по неопытности ни черта не получается, и Аня сосредоточенно кусает губы, очевидно, выискивая оптимальный темп. А я невольно даже улыбаюсь. Старается маленькая, пусть неумело, но с такой отдачей, что теплом простреливает где-то там под рёбрами. Ничего, сейчас я ей помогу.
— Какая ты отзывчивая, сладкая… Нереально горячая… — приободряюще шепчу в разрумяненное лицо. Пусть не заморачивается. Мне сейчас так хорошо, что я только не искрюсь от кайфа. — Давай выруби лишние мысли.
Приподнявшись, просовываю между нами неверную от убийственного возбуждения руку и продолжаю ласкать отзывчивую плоть пока она снова не начинает стонать. Тонкое тело подо мной само находит нужный ритм. Анюта оказалась жадной до удовольствий. Крепко сжимает коленями бока, дрожит вся не переставая. Теперь уже точно не от страха. Движется навстречу резче, быстрее, не останавливаясь, не сбиваясь с общей волны. Больше не сдерживая себя и не контролируя. Я чувствую, как она сокращается вокруг меня и сам едва успеваю выйти, прежде чем излиться на плоский живот.
— С днём рождения, Анюта, — целую мелкую за ушком и нехотя отстраняюсь. — Ты была очень плохой девочкой, и это мне чертовски понравилось.
  
Глава 5
 
Вспоминай меня добром
Анна
Дан подносит сигарету к губам, и я заворожено смотрю, как натягивается кожа на скулах, втягивая дым. Северный убийственно красив даже в профиль. От восхищения волнами покалывает кожу. Так остро, что хочется передёрнуться. Знать бы, что сейчас чувствует он? На отрешённом лице не прочесть ни одной эмоции.
Еле слышно вздохнув, приваливаюсь лопатками к спинке кровати. Единственная подушка проминается под ноющей поясницей.
— Всё в порядке? — по-мужски крупная ладонь чуть сжимает моё бедро. Прокатившуюся от прикосновения дрожь уже при всём желании не скрыть.
Я и не пытаюсь. Просто окунаюсь в сизые, ледяные как февральская прорубь глаза и временно теряю суть вопроса. Остаётся только ужаснуться своей на него реакции, которая после близости стала только ярче.
— Я… Да. Нормально всё.
Он расслабленно откидывается рядом на спинку. Неторопливо скользит взглядом по обнажённой груди и усмехается моей попытке прикрыться волосами. Должно быть, этот жест выглядит до безобразия нелепо… после всего. Так неловко.
— Ты была бесподобна, — медленно проговаривает Дан, обводя большим пальцем следы прикусов на моих ключицах. — И куда смотрели раньше мои глаза?
— Зато я тебя люблю, сколько себя помню, — выпаливаю краснея.
Его губы трогает усмешка холодная и отчуждённая. Кажется, в эту минуту Северный жалеет, что поддался соблазну.
— Анют, не усложняй, — Дан отводит волосы с моей щеки, намеренно задевая предательскую слезу. — Год — слишком много. Пока я вернусь, ты уже будешь к свадьбе готовиться.
— Я дождусь, — не могу скрыть горечь в голосе.
— Год — слишком много, — повторяет он жёстко. — Давай лучше встретимся свободными людьми. И либо снова коротнёт, либо нет.
Дура. О таком говорить надо перед тем, как раздеться. В мечтах-то всё было иначе. Совсем по-другому. И то, что призналась первой, да в такой неподходящий момент — дважды дура! Даня же в армию идёт. Прямой, искренний. Не станет мне руки связывать, тот, кто так сильно ценит свободу.
 
Остаётся только пристыженно молчать, пока Дан хмурится, не отнимая напряжённого взгляда от моего лица. Неудивительно, что он продолжает считать меня ребёнком. Ребёнок и есть. Для полноты картины осталось только заплакать. Вот только сильные и независимые не плачут. В конце концов я оказалась достаточно взрослой, чтобы провести с ним ночь.
И всё же веки колет подступающими слезами.
Прерывисто задышав, стараюсь улыбнуться чуть дрожащими губами.
— Извини, я сама этого хотела. И не собираюсь навязываться, — произношу с напускной весёлостью.
— Анюта… — по голосу понимаю, что ничего хорошего ждать не стоит. Но вместо того, чтобы договорить, Дан придвигается так близко, что мне приходится буквально вжаться в спинку кровати.
Сердце в груди захлёбывается стуком, когда он сначала прихватывает зубами мою нижнюю губу, а затем быстро проводит по ней языком и замирает, о чём-то раздумывая. В этот момент Даня кажется не только чертовски красивым, но и ангельски порядочным. Разве можно в такого не втрескаться? Никогда не любила это выражение, но оно на редкость верное, потому что звучит примерно как «необратимо и вдребезги».
— Вот я дурак. Поздравить поздравил, а подарок не подарил, — неожиданно меняет он тему.
Я растерянно пожимаю плечами, нервно теребя пальцами прядь волос. Если бы брат рассчитал с выпивкой, то Даня и не поздравил бы. Цена моего самого сказочного праздника — ящик шампанского, которое Север согласился докупить и привести на турбазу по просьбе друга.
— Я хочу, чтобы он всегда был при тебе, — шепчет Дан, перехватывая мою руку, а второй отстёгивая браслет из чёрной кожи со своего запястья. — Букетов и духов тебе за жизнь и без меня надарят, а это пусть будет оберегом от всего плохого.
— Спасибо, — сглатываю солёный ком, неверяще поглаживая платиновую вставку с его именем.
— Вспоминай меня добром, малая, — тихо просит он.
Я еле слышно выдыхаю и отвожу взгляд, собираясь с мыслями.
Вот что ему ответить?
Я буду носить его до самой смерти?
Снова как-то по-детски.
Ещё раз поблагодарить?
Сухо. Тем более что всех чувств не отразит. Северный его носит не один год. Значит, дорожит. Ещё и просьба… Это ж как своего ангела-хранителя передать.
Но Дан не даёт что-либо сказать. Просто закрывает рот жёстким поцелуем, требовательно подминая под себя…
  
Глава 6
 
Се ля ви, милая
Дан
Рано или поздно это должно было случиться.
В череде кутежей и беспорядочных связей свершилось. Я всё-таки спятил.
Ну какой идиот будет смотреть на спящую девочку — а Нюта даже став женщиной, спит по-детски сложив ладони под щёку — и чувствовать, что всё сделал правильно? Только отмороженный отморозок Север.
У меня ж всего три родных человека — мать и два закадычных друга. Всё. Никого больше. Сегодня я захотел сестру Королёва. Следующая на очереди кто, девушка Лиса? Один чёрт дно уже пробито. Благо та мне влёт мозги вправит, с вертушки. А Анька просто беззащитная. Наивная она до жути. Вот про любовь даже задвинула, фантазёрка.
И верит же! По глазам видно, что свято верит, будто существует оно, что-то выше банальных потребностей. Простодушный ребёнок. Скоротечно всё. И её увлечение мной тоже ненадолго. Просто мелкая ещё, жизни под колпаком заботы братской совсем не нюхала, вот и дурит. А знала б меня получше, сама бы взашей прогнала, осыпая проклятиями. Кому я в этой жизни кроме матери нужен?
Я должен был остановиться.
Должен был сдержаться. Но не стал. Теперь пропускаю меж пальцев душистые волосы и даже толком устыдиться сделанного не получается. Ни о чём не жалею. Мудак потому что.