Научи меня плохому (СИ)

— Ты был у него дома? — спросил тогда Вик у Антона.
— А, — сын оторвал взгляд от экрана телефона. — Не, он в гости не зовет. Батя его не просыхает.
И вот теперь Вик снова был вынужден везти Марьяна в этот кошмар, названный отчим домом. Уже подъезжая, он заметил, что мальчик притих, на реплики Тоши отвечал коротко и все больше смотрел на свои руки, нервно заламывая пальцы.
Может, поэтому он так на него смотрел в ТЦ, когда узнал, что Вик не пьет и не курит? Видит в нем нормального взрослого человека? Мужчину, с которого можно брать пример, как с отца? Ох, если бы так оно и было…
Да, насчет ЗОЖ Вик все же задумался. С того дня начал выходить на утреннюю пробежку. Спортом он никогда особо во взрослом возрасте не увлекался. По молодости — да. В девяностых без крепких кулаков было не выжить. Вик ходил на боевое самбо и частенько пускал в ход приемчики. А потом, в более мирное время, повзрослев и остепенившись, завел себе привычку ездить на охоту. Купил сейф, оружие, получил лицензии. Даже в тир ходил, учился стрелять, чтобы все серьезно.
А потом бизнес пошел вверх, времени стало не хватать, и Вик забил. Спасибо, правда, нормальному питанию и генетике — ни пузцом, ни лысиной, ни импотенцией он к своим тридцати пяти годам так и не обзавелся.
А теперь вот еще и на утреннюю пробежку вышел. Звал с собой Антона, но что с него взять?
После очередной такой пробежки он застал у дома Марьяна.
— Привет, ты к Тохе? — поинтересовался Вик, вытаскивая наушники из ушей. Он был относительно спокоен, всю свою сексуальную энергию успел вылить в бег, да и что-то в нем, если не переломилось, то трансформировалось.
Нет, он все еще до звона в ушах и до боли в яйцах хотел этого мальчика, как говорится, «с открытым ртом и на коленях»{?}[«I want you, open mouthed and on your knees» — фраза из песни группы 30 Seconds To Mars — Bad Romance], но теперь, помимо желания обладать, появились и другие, более сильные желания. Защитить, обогреть, накормить, научить, да блять, просто поболтать с ним обо всем на свете!
— Ну, я… — Марьян потупил взор, а потом вдруг стрельнул в его сторону лучезарными глазами, темными, как сама ночь, и глубокими, как те колодцы, в которые Вику не посчастливилось упасть. — Простите, что так рано.
Он вдруг сжал кулаки и дернулся, как от боли. Вик метнулся взглядом вниз, к его рукам, и не ошибся. Костяшки пальцев мальчика были сбиты в кровь.
Не до конца осознавая, что творит, он шагнул вперед и схватил его за руку, заставляя разжать пальцы.
— С кем это ты? — ледяным тоном поинтересовался Вик.
— Неважно, — мотнул головой Марьян, сдержанно улыбаясь и не пытаясь высвободить руку. Даже наоборот, немного сжал пальцы, будто трогая его в ответ. — Я просто хотел смыть кровь, а Тоха трубку не берет. Спит, наверное…
Он снова поднял глаза и впервые за все время Вик заметил, сколько тоски в этом взгляде. Не детской, да и вообще не человеческой. Какой-то… собачьей. Марьян выглядел обреченным и брошенным, а еще Вику почему-то показалось, что он его понимает. Что он тоже не может ничего с собой поделать, что он тоже…
Вик помотал головой, отгоняя дурацкие мысли, и за руку потащил Марьяна к подъезду.
Завел в квартиру и, указав, где аптечка, пошел одеваться. Наверное, стоило помочь обработать раны и перемотать бинтом, но он не мог больше находиться с ним рядом. Это было слишком… да просто «слишком».
Вик уехал на работу, оставляя мальчишек дома. Даже дал Антону денег, чтобы он заказал пиццу или еще чего-нибудь поесть. Вряд ли родители Марьяна баловали его подобным, а ведь он всего лишь ребенок! Ребенок, который должен играть в компьютерные игры, пить газировку, есть фаст-фуд, а не становиться жертвой старого идиота, который поймал на него «краш»!
Вик, правда, до работы даже не доехал. На полпути его снова переклинило, и он свернул к дому Марьяна. Он просто должен был убедиться, что драка была не с отцом.
Затормозив у покосившегося забора, Вик достал из кармана вибрирующий телефон и, решив, что ответит Олегу попозже, направился к облупившейся двери. Толкнул ее, и, конечно же, она оказалась незапертой.
 
А в доме… в доме как обычно бывает у запойных: мебель старая, грязная, по углам всякий мусор, а в глубоком старом кресле скорчился «родитель». То, что это мать, он понял только по ее субтильной комплекции. Высохшая она была, но с огромным, будто беременным, животом. Одутловатая, седая и какая-то неприятная. За столом же, положив голову на сложенные руки, сидел такой же синий отец. На столе помимо пустой бутылки водки осталась только тарелка с надгрызенным свежим огурцом.
Брезгливо переступая через лужу блевоты, Вик прошел на кухню и вздохнул, слабо улыбаясь. В потрескавшейся эмалированной раковине грязной посуды не было, вся она была аккуратной стопкой сложена рядом на полотенце. Да и в целом в доме, кажется, пытались поддерживать порядок.
У Вика в груди так защемило, что еще чуть-чуть, и сердце действительно заболит. Марьян… теперь ему стало отчасти понятны его мотивы. И наглость во взгляде, и стремление к независимости. Он был дворовым котенком, который с ранних лет усвоил, что в этом мире можно выжить только отрастив дубовую шкуру и острые зубы.
Вик по-хозяйски открыл холодильник, конечно же, не обнаружив там ничего съестного. Чем питается мальчик и где он берет деньги — загадка. Оставалось только надеяться, что… Вик похолодел, поймав себя на этой гадкой мысли. А что если… Да нет, быть такого не может! Ну не-ет!
Он судорожно вздохнул, зажмурился, отгоняя от себя дурацкое предположение.
Нет. Марьян не продает свое тело за деньги, и его «флирт» — это не профессиональный навык, которым он овладел в совершенстве.
Захлопнув холодильник, Вик направился в коридор. Толкнул одну дверь и понял, что эта комната раньше служила родительской спальней. Вторая — ванная. Там тоже было достаточно чисто. В углу даже стояло ведро с половой тряпкой и моющее средство рядом. Наполовину пустое, кстати.
Вик открыл третью дверь и наконец-то попал в комнату мальчишки. Первое, что он заметил, так это то, что щеколда на двери была вырвана с мясом. Прямо с гвоздями, да. Болталась уже непригодная. Видимо, Марьян предпочитал закрываться в своей спальне, когда к мамочке и папочке приходили собутыльники.
В комнате, к слову, было педантично чисто, но, наверное, потому, что там было минимум мебели и вообще вещей. Старый диван, застеленный постельным бельем, стол со стопкой учебников и тетрадей, рядом табуретка. Одежду Марьян хранил в старом советском комоде.
Вик воровато огляделся, проверил, не пришел ли батя, и выдвинул верхний ящик. Прошелся пальцами по аккуратно сложенным немногочисленным футболкам, взял одну, потер ткань пальцами, принюхался.
И снова этот вишневый запах! Блять, да что же это может быть?!
Убрав футболку на место, он присел на край дивана. Пружины тут же отозвались страдальческим скрипом. Вик представил, как Марьян вертится на диване вечером, вслушиваясь в попойку за стенкой и молясь всем богам, чтобы кому-нибудь из дружков не пришло в голову заглянуть к нему.
Вик посидел еще немного, гипнотизируя взглядом паука на потолке. Он мог бы обратиться в службу по делам детей, чтобы в дом пришли с проверкой. Может, его и забрали бы в детский дом, только вот… Вик примерно представлял себе, что может случиться в подобном учреждении с таким симпатичным мальчиком. Но и здесь тоже небезопасно. Что делать? Пригласить к себе, пусть живет с Антоном? Это было бы логично и правильно, только вот почему-то Вик был уверен, что мальчик откажется.
Он поднялся на ноги и еще раз прошелся по комнате, заглядывая по углам. Рядом со столом обнаружил шелковый скранч, которым Марьян наверняка подбирал волосы, пока не обскубал их. Вик поднял эту резинку, сжал пальцами, даже обнаружил один длинный шелковистый волос…
Спрятав резинку в карман пиджака, он вдруг осознал, что не знает его фамилии. Это было узнать легко на самом-то деле, достаточно посмотреть, что написано на тетради.