(Не) курортный роман

– Серьезно? – психанув, скидываю горячие пальцы со своего лба. – Сам ты… бабка!
– Более чем.
– Ты правда у меня спрашиваешь, в порядке ли я? – игнорирую тот факт, что по рукам промаршировали хмельные мурашки от прикосновений парня.
– Не понял. А что не так?
– Все не так! Зачем ты потащил меня с собой? – впиваюсь взглядом в своего “соседа” по рейсу.
Мимика парня просто прекрасно отыгрывает глубочайшее удивление и полное непонимание. Выражение на лице такое, как будто я только что выругалась на китайском.
– Девушка, пристегнитесь, пожалуйста. Мы скоро взлетаем, – улыбается стюардесса.
Я послушно щелкаю ремнем. Девушка удовлетворенно кивает и уходит.
– Что б ты знал – это было подло! – рычу, понижая голос. – Я ждала этого дня год, месяц, две недели и один гребаный день, а ты взял и все испортил!
– Что именно я испортил? Больше конкретики можно?
– Ты знал, что у нас в конце июня свадьба с Федором. Знал же? – толкаю парня ладошкой в плечо. – Ты мог взять с собой в командировку любую, но потащил меня. На фига?!
– Ах, вот оно что, – качает головой Сережа, ухмыляясь. – На фига, на фига. Раз потащил – значит, так надо. Решение начальства не обсуждаются. Точка.
– Говоришь, как твоя Людоедовна.
– И вообще, – пропускает мимо ушей мое замечание парень, – такую простую мысль, что я элементарно мог забыть, ты в свою кудрявую голову не допускала?
– Ты бы не забыл. Ты никогда ничего не забываешь. Ты слишком педантичный, внимательный и скрупулезный, чтобы такое забыть.
– Спасибо, конечно, за комплименты, но, да, Стеф, представь себе – я забыл.
– Нет. Ты намеренно решил мне насолить.
– И на кой черт мне это делать?
– Все элементарно: ты меня не любишь, тебе лишь бы испортить мне жизнь.
Сережа молчит. Между бровей залегает хмурая морщинка. С его губ, наконец-то, сползает любой намек на улыбку. Фантастика!
Качнув головой, Нагорный отворачивается, упираясь затылком в подголовник. И что это значит? Я попала в точку? Разговор исчерпан?
Ответа нет.
Я разочарованно отворачиваюсь. Вставляю в уши наушники и тянусь к первой песне в подборке свежих. За секунду до того, как заиграла мелодия, слышу:
– Нет у меня причин тебя не любить, Ростовцева.
Дальше мне по ушным перепонкам оглушительно начинают бить басы.
Плюсы перелетов на близкие расстояния – ты только взлетел и уже садишься. Минусы – заснуть не успеешь, даже когда очень хочется.
Так думала я, прикрывая глаза.
Я ошиблась.
Не помню, в какой момент, но музыка в наушниках ушла на задний план, впоследствии вообще исчезнув. Зато перед глазами поплыли хаотичные картинки: от студенческих вечеринок в Лондоне до рабочих будней на фирме и каких-то бытовых мелочей с Федором.
Дальше в мозгу что-то щелкает. Память переключает изображение, как в кинофильме. Сцена меняется, появляется знакомая кабина лифта. Запах сирени. Горячие ладони. И жадные влажные поцелуи…
Я явственно ощущаю, как меня бросает в жар. Градус неумолимо накаляется. Как и наши с Нагорным действия в моем сне. Я не представляю, как далеко готово было зайти мое подсознание, но на моменте, когда пальцы Сережи оказываются у меня под платьем, что-то щекочет меня за нос. Легко, как перышком, поскребывет по кончику.
Я морщусь.
Отмахиваюсь раз.
Отмахиваюсь второй.
На третий – просыпаюсь.
Распахиваю глаза, резко отдергивая голову от плеча Нагорного. Вот ешкин кот! Это он щекотал меня за нос!
– Выспалась, Карамелька?
– Мы уже прилетели?
– Начали снижение.
Вытягиваюсь по струнке, сонно озираясь по сторонам. Душно, жуть какая! Бросаю взгляд в иллюминатор, под нами уже виднеются очертания пригородов. Это хорошо, еще немного, и мы будем в отеле.
Приглаживаю ладонью выбившиеся из пучка непослушные пару кудрявых прядей. Сережа сидит рядом и посмеивается. Старательно отводит от моего лица взгляд. Я не выдерживаю:
– Что смешного?
– Ничего. Анекдот вспомнил, старый, бородатый.
А я вспоминаю, что слушала музыку в наушниках. Которых сейчас у меня в ушах нет.
 
– Где мои наушники? Выпали?
– Убрал в сумку, – прячет улыбку за кашлем в кулак парень.
– Да почему ты улыбаешься? – начинаю злиться я.
– А почему я не могу улыбаться?
– Долго я проспала?
– Уснула почти сразу, как мы взлетели.
– О, правда? Я просто не выспалась, – зачем-то оправдываюсь.
Нагорный ухмыляется теперь уже нагло:
– Мирились с Федором? Или прощались так долго, как будто я тебя на Камчатку увожу?
– Ч-что? Не твое, блин, дело!
– Правильно, от Сочи до Москвы расстояние-то ведь, как от Земли до Луны. Самолеты не летают, поезда не ходят, да что там, ни одной захудалой кобылы туда не поскачет.
– Заткнись!
– Знаешь, Карамелька, было бы желание приехать. А средства у взрослых мальчиков всегда найдутся.
– Это ты на что сейчас намекаешь?
– Я? Совершенно ни на что. Просто мнение со стороны. Отсюда, – тычет пальцем в свое кресло, – виднее.
Слишком много у меня за последние сутки «мнений со стороны». Прямо какое-то поветрие.
Я хмурюсь, Нагорный опять странным взглядом рассматривает мое лицо.
– Хватит! Что у меня там? Рога выросли или усы? Чего ты ржешь?!
– Над ситуацией в целом, – отвечает пространно. – Ты и твой Федор – то еще…
– Лучше не заводи эту тему снова! – предупреждаю, – а то мы опять поругаемся. Ты мне жизнь испортил. У тебя права слова нет.
– Да пожалуйста. Я просто задвинул мудрость.
– В мудростях от того, кто и в отношениях серьезных ни разу не состоял, не нуждаюсь. Мое положение не настолько отчаянное. Мы и без тебя разберемся.
– Тогда я все еще жду свое приглашение на свадьбу.
Мы зло бодаемся взглядами.
Я демонстративно отворачиваюсь первой. Остаток пути лечу, уставившись в иллюминатор, а Сережа на задницу стюардессы. Нет, я не видела. Просто предполагаю. Куда-то же ему надо было смотреть все полчаса, что самолет заходил на посадку, садился и готовил трап?
Сочи встречает нас комфортными «плюс двадцать три» и легкой облачностью.
Мы молча покидаем салон самолета и так же, не проронив ни слова, идем к выдаче багажа.
Топая по длинным коридорам аэропорта, я то и дело ловлю на себе любопытные взгляды. Сначала стюардессы в самолете провожали меня по-особенному радушно. Теперь вот, каждый второй встречный улыбается. Да что за ерунда?
Притормаживаю и смотрю на себя: майка на месте, пиджак тоже, джинсы и подавно. Все прилично. Ничего не просвечивает. Чего они все смеются?
– Ростовцева, ты чего зависла? – оглядывается Сережа, прилично ушагавший вперед.
Я оглядываюсь и вижу дверь в женскую уборную.
– Я сейчас.
Залетаю в туалет. Лечу к зеркалам.
– Вот скотина кудрявая!
Одного взгляда на свое отражение достаточно, чтобы понять, что всех так страшно веселит. Он подрисовал мне усы! Кошачьи усы моей темно-бордовой помадой! И кончик носа разукрасил. Вот гад! Ребенок, ей богу!
Зло выдергиваю пару салфеток, оттирая следы от помады. Она у меня, как назло, суперстойкая. Приходится знатно повозиться, и все равно, окончательно оттенок не ушел. Я его прибью!
Умываюсь и выхожу в коридор. С ходу припечатывая Нагорному ладошкой в плечо:
– На фига ты это сделал?!
А потом бью еще и еще парочку раз для профилактики.
Сережа ржет. Отбивается.
Я замахиваюсь рюкзаком. Он уворачивается, посмеиваясь:
– Да ладно тебе, Карамелька, зато ты улыбаешься, а то ходишь все утро хмурая.
– Я не… – начинаю и понимаю, что таки да, губы разъехались в улыбке. Предатели! – Это от нервов мое лицо перекосило!
– Очаровательно перекосило.
Я все-таки попадаю рюкзаком ему по заднице:
– Больше так не делай!
– Заметано, – лыбится парень, сгребая меня своей лапищей за плечи.
Я дергаюсь и, ткнув локтем ему по ребрам, скидываю с себя руку. Припускаю вперед к багажной ленте. Третий десяток, а ему все хихоньки да хахоньки!