Уравнение для влюбленных (ЛП)
— Физз, мне нужно бежать.
***
Один взорвавшийся блендер, одна погоня за кошкой на протяжении четырех кварталов, две смены одежды (Джесс), один кроссовок с напрочь запутанными шнурками (Джуно) и одна запоздалая остановка — и вот Джуно в школе, а Джесс наконец-то тащила свою задницу в центр города. В то утро её ждала одна важная встреча с бакалейной лавкой Дженнингс, два потенциальных новых клиента днем, а затем школьное собрание в шесть. Марафон, но выполнимый. Но почему природа вселенной такова, что в тот день, когда Джесс итак опаздывала, на 5-м шоссе произошла авария, объезд как раз пришелся на её маршрут, а на месте не было найдено ни одного парковочного места?
Она проезжала ряд за рядом мимо роскошных седанов и начала задаваться вопросом, неужели все богатые люди в Сан-Диего одновременно решили, что сегодня им срочно нужно быть в Квартале Газовых фонарей.
Но затем, ура: ее молитвы были услышаны вспышкой огней заднего хода справа от нее. Она покатилась вперед, включив поворотник. Чувство облегчения добавило в ее кровь адреналина, словно за удачную парковку полагался какой-то приз, а не предстоящая сложная встреча с клиентами, которые, как она была совершенно уверена, хотели целенаправленно использовать свои отобранные заранее данные, чтобы их годовые прогнозы сошлись с отчётом.
Но как только Джесс нажала ногой на педаль газа, чтобы припарковаться, из-за поворота в следующем ряду выскочил черный седан, и словно на кадрах из «Форсажа» со специфическим визгом шин по полу скользнул на её место.
Ударив по рулю, Джесс раздраженно крикнула:
— О, да ладно тебе!
В возмущении она вскинула руки, надеясь, что водитель это увидел и почувствовал себя мудаком за то, что занял место женщины, которая самым эгоистичным поступком в своей жизни считает ситуацию, когда она, будучи маленькой, съела последний Чокопай и обвинила в этом своего дедушку.
Если отбросить приукрашивания, то Джесс — всегда способная сохранять хладнокровие за рулем — на этот раз была на грани того, чтобы знатно приложиться к кнопке гудка и от души ее нажать. Но затем, дверь машины открылась, и оттуда появилась одна невероятно длинная нога, в отглаженных угольно-черных брюках и обутая в блестящий кожаный ботинок. Было что-то знакомое в появившихся следом плечах, в осанке… И тут ее осенило. Джесс не нужно было видеть его лицо, чтобы узнать наверняка, потому что это был не просто черный седан, это была черная Ауди. Его черная Ауди.
Ривер Пенья украл ее парковочное место.
Она высунулась из окна и крикнула:
— Эй!
Но он уже быстро шел по тротуару и не планировал оборачиваться.
Джесс заметила еще одну машину, отъезжающую через несколько рядов от нее, и вздрогнула от визга ее же шин, когда свернула за поворот. Готовая нажать на клаксон, чтобы никто не осмелился занять это место, она подъехала, припарковала машину, схватила все, что ей было нужно, и, мелкими шагами побежала на каблуках и в облегающей юбке ко входу.
Она опаздывала уже почти на десять минут, но в прошлый раз Дженнингс опоздали на пятнадцать, тем более вдали с другой стороны стеклянных дверей уже виднелись лифты. Она просто должна успеть…
А кто это стоит у лифта? Никто иной как Ривер Пенья. Джесс словно в замедленной съёмке наблюдала, как он протянул руку, нажимая на кнопку.
Значок над лифтом мигнул, двери открылись. Он сделал шаг вперед, и тут Джесс, прижав ноутбук к груди, бросилась бежать.
— Подождите, пожалуйста!
Повернувшись, он оглянулся через плечо, а затем исчез в лифте.
— Ублюдок! — пробормотала Джесс.
Головной офис бакалейной лавки Дженнингс находился всего тремя этажами выше, поэтому вместо того, чтобы ждать, она поднялась по лестнице.
Преодолевая по две ступени за раз.
Заметно запыхавшись, Джесс вывалилась с лестницы в коридор и сразу же столкнулась с мужской спиной. Для протокола — пахло от него потрясающе. И это её бесило больше всего.
— Осторожно, — пробормотал он, не отрывая глаз от телефона, обходя ее и продолжая идти по коридору.
Но терпению Джесс пришел конец:
— Американо!
Немного поколебавшись, он повернулся. Прядь его черных волос упала на один глаз, поэтому ему пришлось слегка откинуть её в сторону:
— Прошу прощения?
— Извинения не приняты. Ты занял мое парковочное место.
— Я занял твоё…?
— И ты не придержал лифт, — сказала она. — Я опаздывала, ты меня прекрасно видел, но даже не потрудился придержать дверь.
— Я тебя не видел. — он издал короткий, недоверчивый смешок. — Может быть, в следующий раз тебе стоит выйти из дома немного раньше.
— Вау. А ты действительно мудак.
Он нахмурился, изучая ее:
— Мы знакомы?
— Ты шутишь? — она указала на свою грудь. — Твиггс? Плюнуть в пробирку? Просто средняя? Что-нибудь из этого припоминаешь?
На его лице отчетливо отображался весь мыслительный процесс, происходящий в его голове. Удивление, узнавание, смущение.
— Я… — его взгляд скользнул по ней, а затем он посмотрел в сторону коридора, как будто в любой момент ожидая подкрепление. — Тебя было… совершенно не узнать. Я не понял, что это ты.
Хоть убей, Джесс не могла понять, было ли это обидное замечание или двусмысленный комплимент.
— Прости, не помню вашего имени, мисс…? — спокойно спросил он.
— Ты никогда его и не знал.
И на этой фразе взгляд его стал таким, будто он едва может вынести происходящий между ними диалог — и это буквально привело Джесс в восторг. Прервав зрительный контакт, он, наконец, взглянул на часы:
— Ты говорила что-то насчет опоздания?
Дерьмо!
Джесс протиснулась мимо него, пробежав десять футов по коридору к номеру 303, офису бакалейной лавки Дженнингс.
***
Тридцать один процент калифорнийских семей состоит лишь из одного родителя, но Джесс никогда бы не могла предположить подобное, судя по тем людям, которые пришли в зал на собрание по поводу ярмарки элементарной науки и искусства Элис Бирни.
Быть родителем-одиночкой на школьном мероприятии было все равно, что быть одиноким на вечеринке для пар. Еще и вино под запретом. Если Нана или Попс не были рядом, Джесс очень остро осознавала, что другие родители понятия не имели, как взаимодействовать с матерью-одиночкой. Самый длинный разговор, который у нее был, случился на праздничном концерте в первом классе, когда мама спросила, указывая на пустое место рядом с Джесс, придет ли её муж на праздник. А когда она ответила: «Мужа нет, стул свободен», женщина неловко улыбнулась, а затем, предварительно затаив дыхание, в течение пяти минут рассказывала о том, как ей жаль, что она не знает ни одного хорошего одинокого мужчины.
Но в этот раз впервые, войдя в холл, она поняла, что почувствовала облегчение оттого, что пришла одна; ей не придется вести светскую беседу. Она не была уверена, что готова делать это сегодня вечером; каждая встреча, которая была у нее в этот день, не закончилась ничем хорошим. Ну, кроме встречи в бакалейной лавке Дженнингс. Там была полная катастрофа.
Одним из самых больших грехов в статистике является избирательный подход — выбор, какой набор данных следует включить в анализ после завершения исследования. Существует множество законных оснований для отклонения параметра: данные собраны неправильно и т. д. Но если элемент данных влияет как на результаты, так и на прогнозы, он должен быть включен. И, как и подозревала Джесс, бакалея Дженнингс не просто хотела исключить несколько элементов данных из набора, который они ей прислали; они хотели полностью исключить огромное количество несостыковок в своем отчете акционерам, потому что цифры не соответствовали их прогнозируемым целям продаж.
Она отказалась — несмотря на то, что потратила четыре месяца на тщательную разработку анализа, написание кода, создание программы. Во время встречи руководители периодически обменивались продолжительными молчаливыми переглядываниями и в конце концов выгнали Джесс из комнаты, сказав, что будут на связи.