Ранний старт 3 (СИ)
Короче говоря, экзамен по русскому языку — частичная лотерея. Абсолютных знаний недостаточно для абсолютного результата. Их достаточно для получения некоторого минимума баллов в восемьдесят пять-девяносто. Дальше — лотерея.
Если бы поступал в ФКИ без привилегий, то у меня на счету уже сто восемьдесят семь баллов. Чтобы догнать до двухсот семидесяти (и среднего проходного по трём экзаменам — девяносто), мне по физике надо набрать восемьдесят три. Поглядим, что получится. Физика — завтра. В гимназии.
5 июня, время 12.30.
Гимназия, ЕГЭ по физике и другим предметам.
Сдался и выхожу из аудитории. Даже не выжатый, а так, слегка притомившийся. Поработать пришлось и моё относительно бодрое состояние объясняется только высокой степенью тренированности.
— Ну и как? — В холле меня с улыбкой встречает Анатолий Иваныч. — Затруднения были.
— Я их успешно преодолел.
Обсуждаем несколько задач, в которых у меня есть хоть малейшие сомнения. Ошибок не находим.
— Как там Долгоруков?
— Не знаю, Анатоль Иваныч. Но вид бодрый.
Иду домой с чуйством огромного облегчения. С экзаменами, считай, покончено. Немецкий язык, — это ещё два дня, 11-го и 14-го, — за экзамен не считаю. Готовлюсь, конечно, но так, вальяжно и снисходительно. Сам по себе экзамен не обязательный, хотя набирать меньше восьмидесяти четырёх не рекомендуется, пятёрки не будет. Хотя в аттестат всё равно запишут пять. Оценка ниже отлично у меня только за первое полугодие 10-го класса. И то, я картину гнал, а не реально материал не знал. Конспирация-с…
Шёл бы на медаль, тогда б всё строго учитывалось. Но эту обузу вешать на шею не стал. Надо бы отдельно поспрашивать, но твёрдое у меня ощущение, что никто из моих товарищей по сборной на медаль даже не пытается претендовать. Универсалы никогда не бывают рекорсменами в отдельных видах.
Прихожу в пустую квартиру. Родители на работе, Кир уже вторую неделю в Березняках. С замыслом его туда пораньше отправили. Чтобы мне не мешал. За что огромное спасибо, мощный отвлекающий фактор исчез. Можно сосредоточиться на чём угодно. Было бы очень скучно без Кира, не будь экзаменационных и кое-каких других забот. А так, без него, полная лафа. Например, могу полностью окунуться в рисование, не слыша сосредоточенного сопения за ухом.
14 июня, 9 часов утра.
Лицей № 14.
Оказывается, у нас ещё и лицей есть. Захожу в кабинет к экзаменаторам. Безбоязненно. Это у некоторых ребят в холле вид такой, будто там клетка с голодными львами.
— Гутен таг, майне дамен!
— Гутен таг, Колчин!
Узнают. Это радует. В прошлый раз из принципа разговаривал с экзаменаторами только по-немецки. Чем купил их на корню. Меня приглашают присесть и начинают вести беседу. На вольную тему, которая их очень интересует: международная олимпиада.
Минут пятнадцать рассказываю про все тонкости, впечатления, мелкие подробности.
— Приятно с тобой побеседовать, — вздыхает главная немка, — но время, время. Свободен, Колчин.
— Это всё? — Округляю глаза.
— Да тебя можно было сразу отпускать. Ты ещё в прошлый раз всё показал…
Да, в прошлый раз тоже говорил только по-немецки. Так и закончились мои экзамены. Теперь собирать бумаги надо. Кроме аттестата и результатов ЕГЭ, требуется медсправка о состоянии здоровья специальной формы, фотографии 3×4, характеристика от школы, какое-то согласие родителей. Последняя бумага — издержки возраста, четырнадцать лет всё-таки.
Вот сразу в поликлинику и двину. До обеда времени целый вагон. Вечером снова займусь рисованием. Осваиваю тушь. У меня большой проект, работы — море.
Вечером.
Во дворе тоже скучно стало. Остались только гвардейцы во главе с Тимохой. Все разъехались по сёлам и дачам.
— Пошли что ли, Витёк, поспаррингуем? — Предлагают парни. Идём, спаррингуем и так, балуемся.
Встают, к примеру, двое, сцепив руки, третий разгоняется, опирается на сцепку и прыгает вверх. Высоко получается. Мы приметили изрядную ветку на дереве, на высоте метра три с половиной. Если один из гвардейцев прыгает, не достаёт. А я долетаю, я ж легче.
Не первый день практикуем. Получилось не сразу. Эти придурки в первый раз так поддали, что меня закрутило. Пришлось уже в падении сальто закручивать и всё равно чуть не плашмя спиной приложился. Ох, и орал на них тогда. Ладно, не сломал себе ничего. Там очень важно угол толчка соблюдать. Не строго перпендикулярно, а градусов в семьдесят пять-восемьдесят. Опыт, короче, пришлось набирать.
— Так и не добрались мы до ауешников, — сожалеет Тимка, когда нам надоели все телодвижения, и мы уселись на скамейку в нашем углу.
— В конце лета доберёмся, — обещаю друзьям, — когда все съедутся.
— Замётано, — кивает Колян.
— Слышали, у озера какая-то девчонка пропала? — Делится новостями Санёк. — Тринадцать лет. Потом где-то в овраге тело нашли.
— Изнасилованная? — Настораживают меня такие дела. Слишком много знакомых девчонок, чтобы игнорировать такую опасность.
— Не знаю, — Санёк пожимает плечами. — Говорят, задушена.
— Обычно маньяки так делают, — размышляю вслух, — жди новых случаев.
— Хочешь сказать, — внимательно смотрит Тим, — серийный маньяк?
— А что, какие-то другие бывают? Если кто-то заманьячил, то сам не остановится, — отмахиваюсь от редких комаров веточкой.
— А нам что за дело? — Коляну фиолетово. — Менты пусть ловят, их работа.
— Что за дело? Понимаешь, Коль, тот редкий случай, когда тебя могут похвалить за то, что ты кому-то руку сломал или даже покалечил. Надо знать край наших сил, который пересекать нельзя. Только в боевых условиях. Реальных боевых условий мы до сих пор не видели.
— Предлагаешь нам найти его и прибить? — Тим не любит экивоков, всегда идёт прямо.
Пожимаю плечами.
— Есть опасность. К ней надо быть готовым. Найти мы его не сможем, нет у нас никаких возможностей. Отпечатки пальцев не снимем, фоторобот… хм-м, а фоторобот я могу нарисовать. С полпинка. Только увидеть его надо.
— В том-то и дело, — говорит Тим, — а подраться мы завсегда. Хоть с маньяком, хоть с кем.
— Парни, а давайте всё-таки ауешникам всыпем? — Предлагает Санёк.
— Мало нас… — хмурится Колян.
— Варькиных позовём, — предлагаю я.
Мы сами не заметили, как начинаем разрабатывать план. А что? Времени до выпускного бала целый вагон.
21 июня, время 16.10
Парк Липки.
Стою, никого не трогаю, в телефон втыкаю. Простенький кнопочный. Смарт на улицу редко таскаю, мало ли что. Завтра особый день для страны. Много лет назад сильный враг вверг нашу страну в пучину трагедии и нанёс народу огромную травму, следы которой не изжиты до сих пор. Вызревает с тех пор традиция устраивать армагеддон своим врагам именно в этот день. Пусть не в июне, а, допустим, в феврале. Пусть не точно в этот день, а плюс-минус. Завтра нельзя, выпускной бал, а сегодня как раз. Операция «Багратион»*, помнится, тоже не точно 22 июня началась, гы-гы.
(* — Витя ошибается. Операция «Багратион» началась именно 22 июня 1944-го года. Против менее, чем в 200 тысяч потерь убитыми Советской армии, вермахт потерял только убитыми в два раза больше. Плюс 158 тысяч попали в плен.)
Дерево, на которое опёрся, достаточно толстое, так что когда шумная дюжина парнишек проходит мимо, то меня не замечают. Если перемещаться за стволом по мере их движения, то ничего удивительного в моей незаметности нет.
Вглубь парка в шахматном порядке стоят лавочки. Лихая ватага приближается к одной из них, где на приближающуюся шайку глазами кроликов смотрит пара парнишек. Понимаю их прекрасно. Бежать поздно и бесполезно, мгновенно включится охотничий рефлекс. Догонят и затопчут. Одна надежда — мимо пройдут, сказав что-нибудь обидное.