Дикий ангел
Воздух тяжёлый. Горло саднит от жёсткого стеснённого дыхания.
Мне нужно на что-то опереться, но даже стены кажутся непрочными.
Все потаённые слои моей памяти перекручены до боли и никак не могут улечься. Отцветшие следы тех дней приобретают новые краски. Против воли обнажаются детали.
Его жесты, его энергетика…
Брожу из угла в угол, словно испуганное животное.
Выбраться и сбежать.
Чтобы сдержать подкатывающую истерику, тихо присаживаюсь возле спящей дочери. Прямо на пол, поближе к ангельскому личику. Чтобы смотреть, смотреть, смотреть… и овладеть собой. Перекипеть и отдышаться. Мне нельзя так сбоить. Смыкаю губы, сжимаю-разжимаю кулаки.
Я в порядке! Нам ничего не угрожает! Злату он не получит и точка! Трупом лягу, но дочь ему не отдам!
– Котёночек мой… – невесомо прикасаюсь губами к маленькому сопящему носику. – Мама тебя защитит… – шепчу, обводя пальцем мягкую бровку. – Никому не позволю тебя обидеть…
Ни за что не допущу, чтобы Феликс игрался с крохотным детским сердечком. Она же не сможет ответить. Она же поверит любому доброму слову, за руку возьмёт, будет ждать и скучать. Она же и так засматривается на чужих пап и не понимает, почему рядом с ней никого нет. В мультиках то и дело поют «Мама, папа и я», а она вслух это произносит и задумывается, кто такой папа и где он. К Кириллу тянется. Голос его мужской слушает, руки большие разглядывает, к широкой груди прижимается.
Он не её отец, но именно с него она списывает образ мужчины. И нам просто крупно повезло, что Кирилл потрясающе-хороший и правильный. Заботливый, чуткий и очень нежный.
Стук в дверь номера на миг обрывает моё дыхание и я на рефлексе накрываю дочку рукой. Убедившись, что Злата не проснулась, на цыпочках подхожу к глазку и выясняю, кто заявился ко мне поздним вечером. Распускаю внутреннее напряжение и открываю дверь.
– Ты чего на сообщения не отвечаешь? – смотрит исподлобья Кирилл.
– Ой, я, наверное, телефон в сумке оставила… он на вибрации! – бормочу извинительно. – Ты что-то хотел?
– Златка спит? – заглядывает мне за спину.
– Угу. – киваю.
– Я это… – мнётся, проводит рукой по затылку. – Не могу там сидеть один. – указывает на соседний номер. – Меня не покидает чувство, что я с тобой рядом должен быть…
– Почему?
– Вижу, что тебе плохо и… мне тоже. – пытается быть невозмутимым, но взгляд кутает меня в одеяло.
– Мне не плохо… – скрыть переживания не получается, как ни пытаюсь. Полностью проницаема. Поза неестественная, движения кривые, на лице всё написано.
– Уляш, впусти меня! – просит весьма настойчиво. – Побудем вдвоём… хочу убедиться, что с тобой всё хорошо! – сделав шаг, оказывается так близко, что у меня в груди шевелится странное смятение. – Я через стену чувствую, что тебя что-то тревожит! – руки касается тёплая ладонь, ведёт медленный путь к плечу. – Хочу успокоить тебя, заяц! – приподнимает уголок губ, подбадривая меня полуулыбкой.
– Так заметно? – расстраиваюсь ещё больше.
– Мне – да! Я, родных мне людей, кожей чувствую! – поймав мой вопросительный взгляд, сам дотягивается до двери и защёлкивает её на замок. – Давай выпьем?
– Кирилл! – упрекающим шёпотом. – Как ты это себе представляешь? – тычу пальцем на стену, за которой спит Злата.
– Я тебе не напиться предлагаю, мамочка! – смеётся, заставляя и меня улыбнуться. – По бокальчику и включим какую-нибудь тупую комедию! Отключим мозг и расслабимся! – замолкает и выжидательно смотрит.
Тяну ощутимую паузу. Прыгаю на весах с чаши на чашу. Кирилл на меня действует лучше всякого лекарства, исцеляюще. Он говорит, смотрит, а у меня ураган внутри стихает. Но всё же…
– Меня боишься?
Сейчас будет разбирать мою нерешительность на атомы. Ко всему серьёзный подход.
– Начистоту?
– Давай.
– Я не хочу испортить наши отношения сексом, Кирилл! – прямым выстрелом.
Пока он обдумывает, у меня к щекам приливает жар.
По́лно тебе, Ульяна! Взрослые люди.
– Я сегодня и не планировал! – сводит в шутку, но взглядом пронизывает меня насквозь. – Но я здесь, как мужчина, а не как твоя подружка, Ульяна!
– Что за вздор?? Я никогда и не считала тебя подружкой! – сдвигаю хмуро брови.
– Не нападай на меня, Уляш! – склоняется, чтобы обхватить моё лицо и заглянуть в глаза. – Я здесь, потому что нам обоим это нужно!
– Я не… – вздох. – Я просто… – вздох. – Я ненавижу этот город, Кирилл! Меня просто выворачивает наизнанку!
– Тише! – притягивает к себе и целует в волосы. – Я тебя держу! Расслабься, зайчонок… мы скоро вернёмся домой!
– Да, да… – киваю, как болванчик и цепляюсь за уверенность мужчины, как за соломинку. Вдох-выдох.
– Ты куда? – ошеломлённо спрашиваю, когда Кирилл выпускает меня из объятий и шагает в комнатку к Злате.
– Хочу проверить. – шепчет, приоткрывая дверь и заходя внутрь.
Открываю рот, чтобы возразить, но проглатываю протест, смотря на то, как мужчина садится на корточки перед кроватью и осторожно гладит спящего ребёнка по волосам.
– Всегда хотел именно дочку… – доносится тихое признание. – Когда вы только приехали, руки тряслись, как боялся её брать… но очень хотел тебе помочь.
Прикладываю руку к груди, там тепло становится.
– Помню… – с лаской, с благодарностью.
– Вы мне обе сразу в душу запали, Уляш… – поднимает на меня глаза. – Так привязался, что без вас и не радует ничего…
– А мы всю радость тебе приносим! – нежно глажу его макушку, чтобы выказать свою отзывчивость. Мужчина льнёт, прикрывает глаза.
Что-то непонятное пробирается за границы личного пространства, будто меня медленно раздевают. Ёжусь, сглатываю и отнимаю руку от головы Кирилла.
– А знаешь, я всё же выпью! – слегка дрожит мой голос. В его лицо избегаю смотреть, поправляю одеяло на Злате.
– Вперёд! – поднимается на ноги и выставляет руку, пропуская меня первой.
Не мешкаю и чуть ли не в два гигантских шага оказываюсь на постели, укладывая под спину подушку.
– Водку будем хлестать? – подначивает Кирилл, изучая содержимое мини-бара.
– Я же леди!
– Вино, ром, шампанское? – трясёт бутыльками. – Пиво?
– О, пойдёт!
– Двигайся! – пристраивается рядом, выкладывает нам на колени закуски. – Врубай!
Тянусь к пульту, включаю телевизор. Отжимаю у мужчины орешки, ему всучиваю конфетки. Делаю глоток пива и выдыхаю.
И в самом деле! Чего я так разволновалась? Мы на днях уедем, у нас всё здорово, со мной сильный мужчина, жизнь налажена. Ну увидела бывшего! Было и прошло!
Чего так дёргаться? Я не одна, Кирилл не даст меня в обиду.
Мне с ним хорошо. Мы смеёмся, обсуждаем фильм, я под его боком. Расслабление накатывает ещё быстрее, чем хотела. Кладу голову ему на плечо, крепкая рука придвигает ближе.
Всё замечательно… и без Громова.
Мой тихий ступор затягивается. Сталкиваюсь с ним, когда нахожу себя, прижатой к груди мужчины.
И это не мой муж… – мелькает в сознании.
Чужие руки, чужая кожа, чужое дыхание. Волосы, запах. Всё не то!
Разве Кирилл не должен был уйти к себе в номер? Почему он до сих пор в моей постели? Ничего не помню. Сколько же я выпила?
От шока перед глазами всё размывается. Мужские губы неприятно прилипают к моему лбу, а сопение носом в волосы вызывает растущее раздражение.
Настроение падает ещё ниже. Хочется расширить физическую дистанцию. Оттолкнуть.
Не готова я к такой близости. За столько лет я приспособилась находиться одна, сидеть в скорлупе и никого не пускать.
Что за бесцеремонное вторжение?
Ворочаюсь, желая выбраться из плена рук, но Кирилл притискивает меня обратно, бессвязно бормочет во сне возмущение. Его пальцы ползут по моей спине к заднице. Задыхаюсь.
Память вспышкой простреливают другие ощущения:
«Утро. Солнечные лучи над головой. Любимый рядом. Тихое счастье. Чувство защищённости. Шершавые подушечки пальцев скользят по лопаткам вниз, водят по окружью ягодицы, щупают.