Возвращение лорда Гленрейвена
С другой стороны, размышлял он, мисс Августа Мелкшам, вне всякого сомнения, является образцом безукоризненной добродетели и порядочности. Само ее присутствие в главном доме днем и в Хилл-коттедже ночью сделает это щекотливое положение более чем приемлемым. Ко всему прочему, насколько он представлял себе, сама Клавдия Кастерс за время своего пребывания в Рейвенкрофте приобрела безупречную репутацию и поэтому отношение к ней должно быть соответствующим.
Он мысленно оборвал себя. О чем он только думает? Самая мысль об этом невозможна, просто нелепа. И все же… Он представил себя у конторки напротив прелестной вдовы; часы, проведенные в ее обществе за обсуждением проектов по расширению конюшен; представил, как целыми днями слушает ее мелодичный голос, и, может быть, его пальцы скользят по ее шелковистым, с медовым оттенком волосам. Он снова не без усилия подавил свои мысли.
– Боюсь, ваш план не удовлетворяет всем нормам приличия, миссис Кастерс. Представьте себе, в один прекрасный день вы пожелаете снова выйти замуж, и я опасаюсь, что джентльмен, достойный вашей руки, может составить себе превратное впечатление о женщине, которая управляет конюшнями и живет в непосредственной близости от холостяка.
– Замужество не входит в мои планы, милорд. – Тон Клавдии был сух и резок, и сказала она это с таким выражением, что Джем решил воздержаться от дальнейшего обсуждения этой темы. – В любом случае, – она скрестила руки и начала постукивать ногой по ковру, – вы говорите чепуху и уклоняетесь от дела.
– Какого дела? – спросил Джем, словно завороженный.
– Нанять тетю Августу и меня – в ваших же собственных интересах. У нас достаточно одежды на несколько лет, и остальные наши требования минимальны, поэтому в качестве вознаграждения мы попросили бы, помимо разрешения жить в Хилл-коттедже, который уже, между прочим, вполне обустроен, лишь пансион и незначительную сумму на мелкие расходы. – Она сложила руки на коленях и спокойно улыбнулась, словно ожидая, что он сейчас же капитулирует под действием неумолимой логики.
Джем поднялся, быстро прошел по комнате, запустив пальцы в волосы, и к своему ужасу поймал себя на мысли, что готов принять ее предложение! Он повернулся к ней лицом и в первый раз обратил внимание на то, как Клавдия одета. Ей, честно говоря, не следует обзаводиться привычкой общаться в позднее время с впечатлительным дворецким лишь в одной ночной рубашке. В самом деле, хотя она была закутана в добротный халат ручной вязки, но при этом в пламени свечи так искрились эти роскошные волосы, мягко ниспадающие на спину, а в глазах светилась такая древняя тайна женщины, что мало кто из мужчин удержался бы от того, чтобы не приблизиться к ней, не поднять ее с этого кресла и… – Джем глубоко вздохнул.
– Миссис Кастерс, уже поздно. Я благодарен вам за то, что вы пришли и предоставили мне возможность объяснить свои действия. Что касается вашего предложения, я просто не могу дать вам ответ сегодня. Если вы дадите мне несколько дней…
– Чтобы вы могли придумать еще более нелепую причину отвергнуть мое предложение?
– Чтобы я мог прийти к разумному решению в отношении вашего в высшей степени нетрадиционного предложения.
Она наклонила голову:
– Странно, милорд. По-моему, вы не принадлежите к тому сорту людей, которых сильно волнует традиционность или нетрадиционность ситуации.
Джем начинал чувствовать ее давление.
– Это так, но…
Клавдия попыталась подавить волнение, снова поднимающееся где-то глубоко внутри нее. Господи, это уж точно должно сработать! Она сделала глубокий вздох.
– Вы прекрасно понимаете, милорд, что мое предложение отражает ваши интересы. Подумайте об этом. Если вы откажетесь, я обращусь за помощью к юристу и до конца буду оспаривать ваши права. Несмотря на то, что вы держитесь достаточно уверенно, мне кажется, вы задумывались о том, что доказательств, находящихся в вашем распоряжении, может оказаться недостаточно для подтверждения обоснованности ваших претензий.
Джем смотрел на нее со всевозрастающим гневом. Неужели эта девчонка думает, что приперла его к стенке? Он снова провел рукой по волосам. Что ж, она действительно загнала его в угол, отрицать это невозможно, и, рассмотрев этот угол, он пришел к выводу, что для маневров здесь слишком мало места. Черт побери!
Он еще раз обошел комнату, прежде чем снова обернулся к ней.
– Очень хорошо, миссис Кастерс, – натянуто сказал он. – Я принимаю ваше предложение.
Они долго смотрели друг на друга в столь напряженном молчании, что Клавдия ощущала его почти как физическое. Она медленно протянула руку, и после секундного колебания лорд Гленрейвен сжал ее в своей. Пальцы ее были холодны – он отметил это как бы отстраненно, – и, слегка пожав ему руку, она поспешно высвободила свою и отступила на шаг назад.
– Я сообщу тете Августе о нашем новом положении дел, – быстро сказала она, – и после этого скажу Томасу и Розе. – Ее лукавая улыбка заставила его вздрогнуть. – Я боюсь, что Томас воспримет это слишком близко к сердцу. О, он даже, может быть, увезет Розу из Рейвенкрофта и поклянется никогда больше со мной не разговаривать.
– Следует ли из этого, что ваши размышления сводятся к тому, что у каждой тучи есть серебряная подкладка?
Линия ее губ вызывающе изогнулась, но голос звучал почтительно:
– Я бы никогда не прибегла к столь неуместному выражению, милорд. Однако, принимая во внимание тот факт, что Флетчер Ботсфорд несомненно откажется от своих притязаний, я полагаю, мы могли бы прибавить к нашей коллекции образных высказываний еще одно – об этих самых тучах, проливающих на землю золотой дождь.
Они вместе рассмеялись, но смех этот почти сразу же смолк. Они погрузились в неловкое молчание, и лица их вновь приняли торжественное выражение.
– Завтра, – сказала Клавдия, и голос ее перехватило, – если желаете, мы отправимся в Глостер – если мы выедем рано, то к ночи вернемся, – и найдем там юриста, который поможет нам оформить до… договор. – Она чувствовала, как глаза ее наполняются слезами, и отчаянно моргнула. Она твердо решила, что перед этим человеком плакать она не будет. – Вы не пожалеете о своем решении, милорд, – неуверенно продолжала она. – Я буду хорошо служить вам. И тетя Августа тоже.
– Не сомневаюсь, миссис Кастерс, – серьезно ответил он. Затем, немного помолчав, добавил: – Мне очень жаль, что из-за меня вы лишились права владения Рейвенкрофтом. Ваша любовь к нему спасла его от полного разорения, и я… я надеюсь, что ваше дальнейшее присутствие здесь будет источником… источником утешения для вас. Я знаю, что всем от этого будет лучше. – «Особенно мне», – чуть было не добавил он, но сдержался.
Она не ответила, лишь кивнула и, повернувшись на каблуках, поспешила прочь из комнаты.
Джем еще долго стоял в оцепенении, с остановившимся на закрытой двери взглядом. Решение, которое он только что принял, внушало ему некоторое опасение, но в глубине души он весь искрился от странного восторга. Тихо, на цыпочках, он, вальсируя, сделал круг по комнате. Он уверял себя, что счастье, которое он испытывал, исходило исключительно от сознания того, что наконец-то Рейвенкрофт полностью и совершенно законно будет принадлежать ему. Он закончил раздеваться и в изнеможении упал на постель. Тем не менее он еще очень долго не мог заснуть.
Оказавшись в темноте коридоров Рейвенкрофта на пути в свою спальню, Клавдия позволила наконец-то скатиться нескольким набежавшим слезинкам, но тут же решительно вытерла глаза. Нет, она не будет плакать, слезы все равно не помогут. И правда, желание расплакаться прошло почти так же быстро, как и подступило, и она почувствовала себя неожиданно веселой. Потеря Рейвенкрофта – удар, в своей жестокости почти невыносимый, но мысль о том, что у нее по-прежнему будет крыша над головой, – и крыша эта – частица поместья Рейвенкрофт – приносила ей большое облегчение, бодрила ее, и настроение ее заметно улучшилось.