Если завтра случится (СИ)
Встаю, снимаю с себя лёгкий хлопковый сарафан и подхожу к ней.
— Я помогу, чтобы не задеть причёску, — говорит с улыбкой.
— Чтобы не задеть причёску? — выгибаю бровь. — Вряд ли это важно, ведь задето куда более важное. Моя гордость, например.
— Перестань, милая. Становись-ка сюда.
— Что ты чувствуешь, мам? — намеренно не двигаюсь с места. — Пытаясь продать меня подороже.
— Ну хватит, не перегибай, — обиженно поджимает губы. Хотя кому тут впору обижаться, так это мне. Учитывая обстоятельства.
— Вы могли хотя бы подождать немного. Не выдавать меня замуж вот так сразу.
— А что изменится через месяц-два?
— Вы мне даже не даёте свыкнуться с мыслью, что скоро я стану чьей-то женой.
— Ты станешь женой Амирана Джугели. Вы хорошо знаете друг друга, давно встречаетесь, вы влюблены. Не вижу никакой трагедии.
— Влюблены?
Она с такой уверенностью это утверждает.
— Насть, — смотрит на меня с укором. — Ты, по-моему, совсем не понимаешь ситуацию.
— Всё я понимаю. Отец вчера целых два часа промывал мне мозги на тему своего бедственного положения.
— В этом бедственном, как ты выразилась, положении находится вся наша семья, — чеканит сухо. — Не забывай.
— Не начинай этот разговор по-новой. Тошнит уже, — терплю, пока она меня одевает.
— А ты, пожалуйста, думай не только о себе, но и о нас. В конце-концов, что плохого ты видишь в том, что выходишь замуж за взрослого, богатого, почитаемого человека, способного обеспечить тебе беззаботное будущее.
— А заодно и вам, — бормочу себе под нос.
— Если хочешь знать, мать Амирана была против вашего союза. Она видела рядом со своим сыном исключительно грузинку.
— Вот пусть бы и женился на грузинке.
Странно. Как-то ловлю себя на том, что совершенно не была бы против…
— Амирану нужна ты и он, как настоящий мужчина, сумел отстоять перед родителями своё право на выбор спутницы жизни.
— Красиво стелешь, мам… — невесело усмехаюсь.
— Что за выражения? — недовольно на меня смотрит. — Нужно застегнуть платье.
— Это у нас семейная участь, да? — поворачиваюсь к ней спиной.
— Ты о чём?
— Ну как… Ты же вышла замуж за отца по настоянию бабушки.
— Да, но ничуть не жалею. Всё сложилось именно так, как должно было.
— Если бы и жалела, то не сказала бы, — добавляю тихо.
— Достаточно острот, Насть.
— Не могу дышать в нём. Не затягивай пояс так сильно! — нарочно вредничаю.
— Терпи, как никак балерина! — отзывается она мне в тон. — Ну всё, готово. Обувайся и можем идти.
Бросаю быстрый взгляд на своё отражение. Мать права, я выгляжу хорошо, но этот факт почему-то абсолютно не радует.
— Когда состоится свадьба? Мне нужна дата. Ты же в курсе естественно?
Предательница.
— Насть…
— Мам, — наши взгляды встречаются в зеркале. Она театрально вздыхает.
— Семнадцатого сентября.
***
Выход на публику в этот вечер — то ещё испытание. Советы психолога в топку. Ни одна из данных рекомендаций мне не помогает, когда я спускаюсь вниз.
Чувствую, как лихорадочно пульсирует венка на шее. Как тарабанит сердце о рёбра. Как потеют мои ладони от нервного перенапряжения.
Поднимаю глаза, хоть и до ужаса боюсь упасть с лестницы, запутавшись в длинном подоле своего пышного платья.
Музыка. Скрипка.
Кругом люди в вечерних нарядах.
Они беседуют друг с другом. Кто-то смеётся. Кто-то выпивает и ест. Все они чем-то заняты, но ровно до того момента, как замечают моё появление.
Фотовспышка. Вторая. Третья.
Сощурившись, моргаю от неожиданности.
— Анастасия?
В одно мгновение всё меняется. Музыкант перестаёт играть. Разговоры разом стихают. На меня обращены десятки лиц. Взгляды выражают диаметрально разные эмоции: сожаление, удивление, интерес, зависть.
— Дорогие мои гости! — отец берёт слово. — Бесконечно рад видеть каждого из вас здесь.
Мама уже по традиции сжимает мою руку. Якобы в знак поддержки. Сперва мне и впрямь казалось, что она сопереживает мне, но теперь… Этот её жест отчего-то неимоверно раздражает.
— Ни для кого не секрет, что некоторое время назад семья Зарецких переживала худшие времена. Моя дочь была похищена… — делает паузу, после чего продолжает. — Именно тогда мне, как отцу, удалось осознать, каково это: внезапно лишиться своего ребёнка. Испытать чувство абсолютного страха, подавляющей безысходности, прогрессирующей беспомощности и глубокого отчаяния.
— Тащите Оскар, — шепчу я.
— Прекрати, — цедит мать сквозь зубы.
— Даже врагу не пожелал бы подобной участи, ведь для любого родителя его дети — это самое ценное из того, что он имеет.
— Верно, — соглашается с ним кто-то из зала.
— Сегодня я безмерно счастлив оттого, что моя Настя здесь. Живая и здоровая, — подходит к нам. — Пожалуй, это и есть самый лучший подарок, преподнесённый мне Господом Богом, — целует меня в лоб и приобнимает, снова разворачиваясь к гостям. — Давайте же поднимем бокалы за самое важное: за то, без чего мы с вами неполноценны. За наши семьи. Пусть ваши родные и близкие всегда будут рядом с вами!
Звон стекла.
Нескладный хор голосов.
— Ты как? — осведомляется отец, озабочено на меня глядя.
— Долго учил? — вскидываю подбородок.
Никто нас не слышит, но мать всё равно шикает на меня.
— Это слова от души, дочка.
Устало улыбаюсь.
Не будь вчерашнего разговора, состоявшегося между нами накануне, я бы, возможно, в это поверила. Но увы… Так уж получается, что его интересы в приоритете.
— Скажи, Эдуард, что виновные наказаны!
Около нас престарелая пара. Узнаю их. Горельские. Муж и жена. Им принадлежит один из самых известных в стране заводов по производству рыбных консервов.
— Наказаны, Лидия Витальевна, — уверяет отец.
— Бедная девочка! Под землёй, в кромешной тьме! Одна! — дама посылает в мою сторону взгляд, преисполненный состраданием. — Как вы себя чувствуете, Настенька?
— Я в порядке, спасибо.
— Ох, милая, пусть Всевышний отныне дарует тебе только радость. Алиса, вы уж берегите ваш цветочек, — обращается к матери.
— Непременно, — обещает та в ответ.
— Пойдём, Лидочка, — мужчина уводит от нас болтливую старушку. Однако ей на смену тут же приходят другие. А если точнее, чета Джугели. Та самая, с которой мне предстоит породниться в ближайшем будущем.
— Эдуард, прекрасные слова. Этери едва не пустила слезу, — с сильным акцентом вещает высокий грузин, отец моего жениха.
— Благодарствую, Гурам.
— Анастасия, — мать Амирана, облачённая в дизайнерское платье, украшенное обилием камней, внимательно и дотошно меня рассматривает. — Как вы?
Боже! Как же меня раздражает этот вопрос! Ну почему каждый считает своим долгом мне его задать?
— Здравствуйте. Всё хорошо, спасибо.
С Этери Джугели мы встречаемся во второй раз. Как и тогда, она производит впечатление надменной чопорной особы. От неё буквально за километр веет лютым холодом.
— Алиса, вы дочь совсем не кормите? Такая нездоровая худоба настораживает… — снова проходится по моей фигуре оценивающим взглядом.
— Настя — балерина, не забывай, — мягко отзывается мама.
— Балерина, — произносит Этери так, словно это ругательство. — Кожа да кости. А нам нужна невеста, которая способна выносить наследника.
— Наследника?
Где-то тут и выпадаю из своего комотозного состояния.
— Ну конечно, милочка. А как же?
— Не гони коней, Этери, дети ещё не поженились, а ты уже о наследниках разговор ведёшь, — смеётся её муж.
— Об этом наперёд надо думать, Гурам. Особенно, имея печальный опыт.
— А вот и наш сын, — объявляет он, глядя на Амирана, шагающего по направлению к нам.
Белоснежная рубашка. Стильный костюм. Хмурый суровый взгляд. Уверенная походка.
— Добрый вечер. Алиса, — целует руку моей матери. — Эдуард Сергеевич. С юбилеем! — обменивается с отцом рукопожатием. — Долголетия и процветания Вам!