Романов. Том 15 (СИ)
— И не побоятся моего гнева и возможностей Анны отключить их артефакты? — уточнил я.
— Не побоятся, — подтвердил Людвиг. — Обойти власть Архива несложно. Твой предшественник, тоже высший администратор, отключил Хранителям доступ к дарам Основателей, а выиграл войну только потому, что враги без поддержки Архива умерли от старости. Так что не стоит считать, что Анна делает тебя неуязвимым.
— Спасибо за напоминание, — хмыкнул я. — Все, не буду больше отвлекать. Развлекайся.
Людвиг положил трубку, а я откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. Раз оппозиция Хранителей всерьез рассматривает вариант, что могут продавить свое большинство, значит, у них есть для этого какие-то возможности. Не мнимые, а реальные способы.
Стоит ли посещать Василия, если это, возможно, окажется ловушкой? Конечно, стоит. Как только Хранители окажутся замешанным в нападении на меня в Османской империи, Анна отрежет им второй дар. А если не справится сама, это уже сделаю я.
Да, у моих противников останутся собственные дары и какое-то влияние на государства, но без дополнительного козыря Хранители не так уж и страшны, какими бы хотели казаться.
— В особняк, Дмитрий Алексеевич? — уточнил водитель, заметив, что я закончил размышлять.
— Нет, Петр, давай сразу в аэропорт, — ответил я. — Мы летим домой.
Как бы там ни было, а не посетить Красноярск перед вылетом в Османскую империю я не могу. Меня ждет моя семья, а это важнее старца из общества, мечтавшего убить сингуляра.
* * *
Османская империя, Стамбул. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.
Как я себе представлял последнее пристанище монаха Василия? Монастырь, уединенная келья, молитвы звучат со всех сторон, горят свечи, машет кадилом священник.
Однако на деле машины с номерами посольства Русского царства в Османской империи доставили меня до огромного древнего особняка, реорганизованного под нужды хосписа для самых состоятельных клиентов. В этих стенах, как доложил мне искусственный интеллект, несколько султанов встретили последний свой день.
Многочисленная охрана сторожила периметр, вышколенная прислуга выстроилась почетным караулом, встречая русского князя. Обширный сад разбит на зоны, в каждой из которых своя часовня — чтобы ни одному из клиентов не приходилось далеко бегать за своим священником.
Погода стояла жаркая, на небе ни облачка, солнце светит ярко, заставляя щуриться. Белые мраморные плиты, которыми выложены дорожки, слепят. Однако дышать было можно — территория особняка чуть в стороне от самого Стамбула, где действительно было не продохнуть как от многочисленных туристов, так и от узких перегретых улочек.
— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, — поклонился мне мужчина в традиционных турецких одеждах. — Меня зовут Юсуф, я выбран, чтобы сопровождать вас по нашему заведению. Прошу вас следовать за мной.
За его спиной я уже видел корпус, принадлежащий православной церкви. Высокий византийский крест соседствовал с католическим, находящимся чуть правее. Так что и без сопровождающих я бы нашел дорогу, однако отказываться, разумеется, не стал.
Пока мы двигались по белым мраморным плитам, Юсуф рассказывал про историю особняка, когда-то в глубокой древности принадлежавшего одному из приближенных к василевсу чиновников, чье имя, к сожалению, не сохранилось. Да и взятие Константинополя не пощадило постройки.
Но особняк все же сохранили, а после — реставрировали. И в разные годы чего здесь только не было, пока, наконец, султан не распорядился устроить маленький рай для тех, кому скоро уже предстоит покинуть бренную Землю. И, надо признать, смесь мусульманского искусства и европейской традиции действительно получилась похожей на маленький Рай.
Много зелени, в верхушках деревьев щебечут птицы, на территории несколько искусственных водоемов, выстроенных так, что они казались естественными и еще не видавшими человека. При этом не видно ни прислуги, чей штат достигал почти пятисот человек, включая медицинский персонал, ни самих постояльцев.
Если бы не присутствие Юсуфа, ведущего экскурсию, я бы мог решить, что я вообще единственный человек на территории особняка. И ведь не такая уж и большая эта территория, а благодаря трудам гениальных архитекторов удалось создать ощущение единения с миром и небом.
— Прошу сюда, Дмитрий Алексеевич, — плавным жестом указав на дверь, украшенную византийскими мотивами, поклонился мне Юсуф.
Само строение, отданное патриархату Константинопольской Православной Церкви, было небольшим — всего три этажа, каждый площадью чуть больше ста квадратных метров. Однако вместо чувства ограниченного пространства я сразу же ощутил уют.
Стены, пол, потолок — все было расписано так старательно, что я в первые мгновения поймал себя на мысли, что все же оказался в церквушке. Внутри царила прохлада, из высоких окон пробивались лучи света. Чистый свежий воздух шел легким потоком из-под потолка, но я не видел систем кондиционирования.
— Прошу вас следовать за мной, Дмитрий Алексеевич, — произнес Юсуф, ступая мягкими туфлями по полу практически бесшумно. — Нам придется подняться на третий этаж.
Несмотря на церковные мотивы на первом этаже, судя по мебели, это был огромный холл, где можно принять гостей или посидеть, любуясь видами из окон. А вот на втором картина резко изменилась.
Медицинский блок, занимающий весь этаж, пожалуй, по оснащенности не уступающий даже Кремлевскому, был разделен на несколько комнат. Но вход был перекрыт герметичным отсеком за стеклянными дверьми. В другое время мне было бы любопытно посмотреть внимательнее, но «Оракул» и так уже вывел список оборудования.
А мы поднялись на третий этаж. Казалось бы, зачем умирающему подниматься так высоко? Но в здании имелись и лифты — как для маломобильных постояльцев, так и для обслуги с посетителями. А еще на третьем этаже был огромный стеклянный купол посреди помещения.
И здесь ощущение последнего пристанища было уже ощутимо, атмосфера близости смерти витала в воздухе. Несколько слуг в темных рясах, рассредоточенных по помещению, занимались своими делами — явно люди из монастыря, в котором ранее обитал монах Василий.
Самого Хранителя я увидел сидящим в кресле под солнечными лучами, бьющими в центр этажа. И без подсказок Юсуфа я двинулся к старику, который сидел с закрытыми глазами и улыбался так неестественно, как будто уже успел отойти на тот свет, а братья рядом этого пока не заметили.
Сейчас, сидя посреди роскошного убранства, дышащего Византией с каждой поверхности, греческий облик Василия вписывался идеально.
Стоило мне сесть в кресло напротив Хранителя, Василий поднял веки и взглянул на меня своими бесцветными глазами. В лучах солнца, спускающихся через стеклянный купол, радужка монаха и вовсе, казалось, исчезла, оставив место только зрачкам и белку.
— Здравствуй, князь, — едва открывая рот, произнес Василий. — Думал, уже не доведется с тобой поговорить.
— Прибыл, как смог, — пожал я плечами. — Что ты хочешь мне сказать?
Монах слабо повел рукой, трясущейся от перенапряжения. Даже такой простой жест давался ему с огромным трудом. А ведь его сейчас питают два магических дара.
— Времени у нас действительно мало, — ответил Василий. — Мое и так уже вышло, а твое скоро тоже закончится. Князь, ты должен сделать то же, что и твой предшественник. Хранители должны исчезнуть и больше не появляться.
Я слушал его внимательно, не сводя со старца взгляда. И нельзя сказать, что я не был с ним не согласен.
— Как только я умру, Лоренцо возглавит поход против тебя, — произнес едва слышно Хранитель. — И никакой Архив не сможет его остановить.
Мне пришлось наклониться ближе, чтобы продолжить беседу. Силы покидали Василия на глазах, и не следовало упускать ни звука.
— А как же Людвиг и Корнелия? — уточнил я, глядя в бесцветные глаза собеседника.
— Они умрут первыми, — ответил монах, опуская веки. — Но ты справишься, князь. Мой дар — перемещение в пространстве. И я пользовался им очень часто, посещая Архив. Три дня назад я получил доступ к Видению, о котором не говорили Основатели общества Януса Двуликого. И понял, что они неверно трактовали нашу задачу.