Роар (ЛП)

Произнося следующие две фразы, она не сводила глаз с неба.
— Мы приносим тебе жертву…
Она не вздрогнула, когда небесный огонь над ней запрыгал от облака к облаку, освещая небо от горизонта до горизонта.
Локи развернул пальцы одной руки, которую она сжимала в кулак. Он провёл ладонью по её ладони, раз за разом проводя пальцем по зажившему шраму, оставшемуся после того, как она порезала ладонь, чтобы посеять сплетни о своём похищении. Затем он сделал крошечный укол на кончике её указательного пальца. Она смотрела, как упала единственная капля крови, и над её головой небо взорвалось светом, таким ярким, что он горел, как солнце в её периферийном зрении. Она прижала руку к груди и запрокинула голову, но небо снова стало тёмным и неподвижным. Она быстро сказала:
— В надежде, что ты найдёшь это достойным и правдивым.
Затем она отошла на несколько шагов от алтаря, сжимая в другом кулаке измазанный кровью палец. Проповедник не приблизился, чтобы прикоснуться к ней и нарисовать условную метку на её лице, а произнёс своё благословение издалека, его глаза были широко распахнуты и полны страха.
Прислушайся к гулу,
Прислушайся к вою,
Прислушайся к горю,
В памяти бури хранимых.
— «В сердце», гимн Священных Душ
17
Снаружи гостиница была почти такого же цвета, как и покрасневшая земля, на которой она стояла. Она была простой и приземистой. Но внутри всё было залито солнечным светом — богатые тканые гобелены, замысловато раскрашенная керамика. В воздухе витал успокаивающий запах ладана.
Она чувствовала, как другие поглядывали на неё, когда она не смотрела на них, и тошнота прокатилась по её животу. В висках пульсировала головная боль. Один за другим охотники брали у Дьюка ключи. Она быстро полезла в сумку за денежным мешочком, радуясь, что захватила с собой достаточно денег, чтобы продержаться некоторое время. Когда она спросила Дьюка, сколько она должна, он покачал головой.
— Не нужно.
Слай, которая только что получила свой ключ, бросила на Роар тяжёлый взгляд, а потом свернула направо в коридор, её шаги были приглушены толстой синей ковровой дорожкой, которая тянулась вдоль всего коридора.
— У меня есть деньги. Я могу сама заплатить.
— Оставь себе свою монету, — сказал Дьюк. — Никто здесь не платил сам за себя, пока их обучение не закончилось, и они не начали получать прибыль от продаж на рынке. С тобой будет ровно также. Это наша инвестиция в тебя.
Роар до сих пор была паршивым капиталовложением, и впредь так будет, потому что она в любом случае планировала покинуть их, как только получит то, что ей нужно.
— Пожалуйста, — сказала она, — я и правда предпочла бы взять на себя ответственность за свои траты.
— Всё уже сделано, дитя моё. Я не буду с тобой спорить. Для этого у тебя есть Локи, — сказал он с понимающей усмешкой.
Её лицо вспыхнуло, и она взяла ключ, больше не сказав ни слова.
— Последняя комната справа.
Пока она шла по коридору, она старалась смотреть только перед собой. Ей очень нужно было принять ванну и выспаться, а всё остальное могло подождать до завтра.
Но её разум отказывался ждать. В голове был нескончаемый поток мыслей, пока она купалась в тесной ванне в холодной воде, принесённой молодой служанкой. Её ступни были ободраны от того, что она влезла в чужие сапоги, и она старательно покрывала свои волдыри и раны целебной мазью.
Но с каждой волной болевых ощущений, которые успокаивала мазь, Роар всё больше думала о доме. Что сейчас делает её мать? Конечно, она получила записку, которую Нова должна была ей передать. Была ли королева в ярости? Переживала ли она за неё?
Роар вытащила из рюкзака потрёпанный экземпляр сказки о Лорде Финнесе Вольфраме. Лорд Вольфрам был племянником последнего короля Калибана. К юго-западу от Павана и чуть севернее Локи, Калибан теперь представлял собой опасное болото и руины, отданные хищникам, скрывающимся в мутных водах. За год до её рождения на королевство обрушились бури. Снова и снова его опустошали без всякой передышки, пока даже королевские Бурерождённые не смогли удержать их всех. Многие погибли. Многочисленные смерти. Вольфрам вызвался возглавить экспедицию в море в надежде найти землю, не пострадавшую от штормов. Это было в год рождения Авроры, восемнадцать лет назад. О корабле больше никто ничего не слышал.
 
Книгу нельзя было считать ни несбыточной сказкой, ни суровым поучительным рассказом. Это была тонкая грань между надеждой и отчаянием — узкая тропка, по которой Роар ходила большую часть её жизни. И если есть хоть малейший шанс, что Финнес Вольфрам дожил до того, чтобы найти землю более безопасную, чем эта, то, возможно, и она сможет.
Она читала эту книгу бесчисленное количество раз, и страницы стали тонкими от использования. Корешок потрескался, а края потрёпаны. Сколько бы раз Роар не перечитывала эту историю, она неизменно приводила её в восторг.
До сегодняшнего дня.
В этот вечер она была гораздо ближе к отчаянию, чем к надежде, и не могла разглядеть скрытой правды на страницах, только вымысел. Вероятней всего, что Финнес Вольфрам пошёл по пути любого другого Бурерождённого, который когда-либо отваживался выйти в море. И она была глупой девочкой, если думала, что встретит другой конец.
— Достаточно.
Она бросила книгу на кровать и встала. Она не могла больше оставаться здесь и упиваться своими страхами и сомнениями. Она быстро оделась, натянула сапоги поверх новых бинтов. У неё больше не было плаща, а от каменистой пустыни снаружи веяло холодом. У неё всё ещё был кремовый шарф, которым она обернула волосы, когда покидала Паван, поэтому она накинула его на плечи, как шаль, и выскользнула из своей комнаты по тёмному коридору в ночь.
Она оставалась в тени, шныряя по дорогам без какой-либо определённой цели на уме. Найдя брешь в деревенской стене, она перелезла через завалы и выбралась наружу. Её ноги тонули в песке, когда она шла. Над головой от горизонта до горизонта сверкали звёзды, ярче, чем она когда-либо видела их раньше. Она нашла место без кустов и кактусов, где красный песок был достаточно густым, чтобы быть мягким, и легла на спину, вытянув руки и ноги, пока не увидела ничего, кроме неба.
Дома, в Паване. она проделывала это больше раз, чем могла сосчитать. Но земля там была другой; она не сдвигалась и не прилипала к коже, как здешний песок. Она скучала по ветру, дующему сквозь пшеничные стебли. Здесь ветер либо отсутствовал, либо дул сильными порывами, увлекая за собой песок. Но ничего среднего. По крайней мере, звёзды были такими же.
Это не должно было быть утешением, чувствовать себя такой маленькой по сравнению с остальной Вселенной. Но она не возражала чувствовать себя маленькой. Когда мир возвышался над ней, как сейчас, было легче надеяться. Потому что наверняка где-то там, в дальних уголках мира, было место без бурь. Место с ответами. Она закрыла глаза и прислушалась к шуму порывистого ветра, к шороху песка, осевшего на новом месте, и к зову насекомых, которые заливали ночь своими песнями.
— У тебя есть настоящая кровать и собственная комната, а ты выбираешь это?
Она вздрогнула от испуга и резко приняла сидячее положение. Повернувшись, она обнаружила позади себя Локи, он стоял, засунув руки в карманы.
— Что ты здесь делаешь?
Мало того, что он постоянно вторгался в её мысли, теперь он ещё и нарушал её одиночество.
— Могу спросить тебя о том же.
— Я не могла заснуть, — отрезала она.
— Иногда такое случается, когда ты некоторое время в дороге. Ты приучаешь своё тело спать только тогда, когда оно истощено, и становится непривычно, когда рутина меняется. Мы могли бы пойти на пробежку, если ты хочешь.
Она фыркнула.