«Крокодил»
Михаил Пришвин
ШОФЕРСКАЯ ЧЕСТЬ
Из шоферских рассказов
Была сильная февральская метель.
В Москве это было не очень заметно, но когда выехал я за город, то почесал у себя за ухом. Мало-помалу темнело, и чей-то явственный след на дороге стал пропадать. Зажег фары — след показался, но метель била в лоб, слепила в стекло, светлый кружок перед машиной лунел, и след пропадал. Через каждые пять минут я выходил, чистил стекла — и след показывался. Но пришла такая минута: я фары прочистил, а след вовсе не показался.
Я решил ехать до ближайшей деревни, выпустить там воду и заночевать. Потихоньку я двинулся вперед по белой целине без всякого следа и, может быть, как-нибудь и добрался бы, но случилась на пути горка, я пустил под горку чуть-чуть посмелей и заехал в канаву. Приложил я все усилия, чтобы выбраться, и оказалось: выбраться собственными силами никак невозможно. Сижу так час, сижу два. Мотор остыл, бензину в обрез, пришлось воду спустить: одеться не во что, начал замерзать. И уйти, бросить машину тоже нельзя: вез ценный товар. Метель же все хлещет и хлещет. Вдруг слышу голоса, люди, огоньки показались: курят — обоз.
Давно ли эти самые колхозники от одного моего гудка сыпались в разные стороны, давно ли я их из своей кабинки крестил своими именами? Теперь в метель как будто совсем другой народ идет. Суровые такие, молчаливые, в тулупах, засыпанные снегом, жалея лошадей, идут возле своих повозок. В метель через летящий снег все кажутся мне великанами. Окружили они мою машину, передний великан говорит:
— Ребята, вещь государственная, нехорошо бросать, надо помочь.
И выкатили машину из канавы, как деревянную игрушку. Передний великан осветил мне спичкой лицо и говорит:
— Э, парень, да у тебя никак уши побелели!
И принялся мне варежками уши тереть. Что тут было!
Держит великан в ручищах голову мою, как репу, не трет уши, а дерет их и приговаривает:
— Береги машинку, береги машинку, вещь государственная!
Надрал он мне уши, а я, конечно, и виду не подал, будто у меня и вправду они отмерзли. Только уж, когда сел в кабину, взялся за руль, проснулась во мне шоферская честь.
«Ладно, — думаю, — придет время, и что-нибудь против метелей измыслят».
Сергей Наровчатов
ПЕСНЯ ДЕВУШКИ
В разгаре весеннего ясного дняПриходят два друга, влюбленных в меня,И первый из них.Из близких моих,Говорит, поглядев за порог:— Когда парню идетДвадцать пятый год,Он едет на Дальний Восток.Объездил я весь белый свет.Но лучше края нет:Какой чудесный там народ,Какая стройка там идет,Какая там тайга,И через всю тайгу течетМогучая река!В Дальневосточный славный крайСо мною вместе поезжай,Нам счастье суждено.Ведь этот край, ты так и знай, —Серебряное дно!В разгаре весеннего ясного дняПриходят два друга, влюбленных в меняИ, помедлив, второй,Чуть смутясь предо мной,Говорит неожиданно вдруг:— Когда парню идетДвадцать пятый год.Он едет на солнечный юг.Объездил я весь белый свет.Но лучше края нет:Какой чудесный там народ.Какая стройка там идет,И нет страны теплей,И счастлив тот, кто век живетВ Армении моей!Тебя прошу я: в этот крайСо мною вместе поезжай.Нам счастье суждено,Ведь этот край, ты так и знай, —Серебряное дно!В разгаре весеннего ясного дняПриходят два друга, влюбленных в меня,Так с кем же в путиСоглашусь я идти?И друзьям говорю я, смеясь:— Мне сегодня пробьетДевятнадцатый год,И я тоже в поход собралась.Обоим вам скажу в ответ,Что лучше края в мире нет:Какой чудесный там народ,Какая стройка там идет,Там жизнь кипит ключом.Тому, кто в том краю живет,Все беды нипочем!Я уезжаю в этот край.Его названье угадай!Но я скажу одно:В стране Советской каждый край —Серебряное дно!Расул Гамзатов
ЗАПОЗДАВШИЙ ГОСТЬ
В аул приехал гость вчера.Упал, как камень с неба.Мы все пришли к нему с утра:— Давно приехать бы пора,Ты десять лет здесь не был!Чего ты только не видал,И где ты только не бывал!Мы ждем твоих рассказов… —Но начал гость не сразу.Он о себе нам рассказал,О городах, где жил.Свои медали показал,И фото разложил,И развернул он паспорт свой —Смотри — с пропиской городской!..Падинцы же молчали.Лишь головой качали:Какой, мол, друг, счастливый ты,Как твой удел завиден,А мы живем средь гор крутыхИ ничего не видим!Он рассказал о кораблях —Ведь он их видел близко:— Вы не бывали на морях,На Черном, на Каспийском?Я столько видел на веку.Боюсь, что не поймете, —Я к вам до самого БакуЛетел на самолете!.. —И земляки в аулеДруг другу подмигнули,А бывший летчик и морякМолчали и смотрели так,Как будто впрямь до этих порКоней лишь знали люди горИ многие едва лиАвтомобиль видали.Но тут шофер наш молодойЧуть не испортил дела,Спасибо, смех внезапный свойОн кашлем скрыл умело.Конца рассказам гостя нет.Рассказывает он,Как в городах сияет свет,Трезвонит телефонИ радио на целый светГремит со всех сторон.Телеграфистка и радист,Цадинец инженер-связист —Все повторяют снова:— Не может быть такого!.. —Пока он это говорил.Свет прыгнул белой кошкой,И загорелись фонари,И вспыхнули окошки,И кто-то радио включил,И песня полилась в ночи:По станции московскойЦадинцам пел Козловский.И гость увидел лишь тогда,Что он для всех потеха,Покинул он аул Цада,В другой аул поехал.Наверно, ищет до сих порОн темный угол в дебрях гор.Но опоздал на двадцать лет —Таких аулов больше нет!