«Крокодил»
Давно не приносили вы икорки,недужны телом, духом смятены…Трамваев апельсиновые коркик окраинам московским сметены.Нас с вами тоже вымели из центра,как гвозди, что отторгли от доски.Счастливых лиц оранжевая цедраненастно зеленеет от тоски.Придется приохотиться к рублям,к упитанным базарным кораблями плавать их эскортом в их эскадре,наглея в белофартучной обшивке.О Магелланы, о рублеискатели,примите Дон Кихота по ошибке!Не похудею я, а разжирею.Я разведу цветов оранжерею.Я розы превращу в букет банкнот,посею авторучку и блокнот.Но ведь из них не вырастет ни строчки,посев взовьется ложью молодой…И ваших рук осенние листочкине попадут в мою ладонь.ДЕТИ ПОЛНОЧИСобеседники — ты да жена.Лампа старая дожжена.Ноша новая тяжела.Что ты скажешь нам, тишина?Но у кумушек-черепахнеизвестное в черепах.Утопили лунный черпакв том колодце, что порчей пропах.Дети полночипросят помощи:«Милосердные самаряне,устилайте свой путь соболями!»Для кого-то там, за морями,в небе, знойном от стрекоз,зреет солнца абрикос…Ах ты, кровная,коронованная,драгоценная пустота!Мрут в соленом степу стада…У цветка на фламинговой ножкеСтали ржаветь листочкии летит с лепестков сожаленье,словно стеклышки с ожерелья…Чей же перст нас еще осенит?Вздулось дно, и упал зенит.Занавесьте замочные форточки:подозренье присело на корточки!Дайте мне чужие очки,чтоб ничего не чувствовать.ЭЛЕКТРОПОЕЗДТы укачал меня почти,электропоезд…Твои колеса мне прочлиэлектроповесть.Синели окнами твоителеэкраны.И речи каплями текли,как телеграммы…Над спектром матерщинных брызг,над мелодрамами душа,распахнутая вдрызг,шумела травмами.Тоски исчадье —четвертинка-невредимка,а с нею счастье— Эвридика-невидимка!Пускай не полная чекушка,а початая —счастливец ласкою тщедушнойопечатывает:«Войди ты в моеположение —в итоге боевпоражения!..»Нужда у сердца в закуточке,а щемит-то!Он общипал все точкиобщепита…Он правду-матку резали… зарезал!Теперь он в кресла — Крезом,а мы — с кресел…Ох, хоть бы ход ускорил,друг-электропоезд!Ты счастье склеиваешь с горем,как прополис…Борис Поюровский
ШЕФСКИЙ КОНЦЕРТ
В ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ КЛИНИКЕ
Существует широко распространенное мнение, будто люди искусства неравнодушны к Бахусу. Особенно актеры. Я не социолог и не врач. Поэтому не имею научных данных, подтверждающих подобное суждение.
Думаю, что среди пьяниц попадаются и артисты. Часто даже очень способные. Но ведь и среди людей других профессий встречаются алкоголики? Так что я не стал бы ничего категорически отрицать или утверждать, а согласился бы с примирительной формулировкой: ничто человеческое артистам не чуждо…
Мой друг-актер пристрастился к спиртному. Сперва выпивки носили случайный характер. Но через два-три года он не мог уже и дня удержаться. И жена, и родители его понимали, к чему все ведет. А он продолжал пребывать в неведении счастливом. О врачах и слушать не хотел:
— Что я — алкоголик? Да вы с ума сошли!
Но однажды он явился на спектакль в пьяном виде и стал нести со сцены чушь.
Поднялся скандал, дирекция готовила приказ об увольнении. Воспользовавшись этой ситуацией, мы немедленно отвезли моего друга в специализированную лечебницу, что, кстати, оказалось вовсе не просто: люди месяцами дожидались там очереди. Но главный врач, пусть земля ему будет пухом, был, как выяснилось, театральным человеком и охотно пошел нам навстречу.
Все это случилось в самом конце апреля, накануне майских праздников. Друг наш, конечно, сразу же приуныл, и мы решили по очереди ежедневно навещать его, чтобы как-то отвлечь от больничной обстановки.
Уже прошли первые майские дни, приближался День Победы. 6-го или 7-го числа приезжаю я проведать больного и замечаю, что он сам не свой.
Оказывается, накануне к нему заезжал администратор, с которым он давно работал на эстраде, и пообещал главному врачу устроить 8 мая (!) шефский концерт.
В такой день и «левый»-то концерт организовать трудно: артисты буквально нарасхват! Но шефский?!
Мой друг мучился, не спал вторую ночь подряд: он был человек удивительно деликатный, совестливый, обязательный.»
— Ты представляешь, что будет? Я этому трепачу второй день не могу дозвониться, а здесь уже повесили объявление! Кошмар!
Как могу, стараюсь успокоить больного, но сам начинаю прокручивать в голове различные варианты. Беда, что времени почти не осталось. Ну да ничего: мир не без добрых людей, что-нибудь сообразим!
И действительно — «сообразили»! Таких артистов 8 мая нельзя было увидеть в концерте и в Колонном зале. Правда, доставляли их сюда не в ЗИЛах и ЗИМах, а в каретах… «Скорой помощи». Самые-самые знаменитые и любимые! И все, повторяю, бесплатно, исключительно из уважения к своему товарищу, попавшему в беду.
Уже время начинать, слышны аплодисменты. И тут вдруг выясняется, что вести концерт некому: о конферансье-то мы и забыли. Прошу одного, другого, но никто не соглашается.
— А ты сам попробуй, — предлагает мне знаменитый тенор. — Не надо острить: просто объяви и уходи!
— Да я ведь никогда этого не делал. К тому же и костюм у меня не совсем концертный: босоножки, синие брюки, сорочка навыпуск.
— Ничего страшного! Не боги горшки обжигают, — вмешивается в разговор главный врач. — Такие замечательные артисты с любым ведущим будут иметь успех. Давай, давай! А то наши так разволнуются, что мы потом и за месяц не приведем их в норму.