Моё проклятие. Право на выбор

Телохранители расступились, позволяя пройти.
— Куда вы меня ведете, мэтр? — попыталась схватить за рукав идущего немного впереди мужчину и удивилась тому, как резво Иллат шарахнулся в сторону, будто избегая прикосновений.
Чего это он?
— Скоро узнаете, — неприязненно выплюнул спутник и прибавил шагу, заставляя почти бежать следом.
Поворот — и маг забормотал что-то, разводя ладони в стороны. Впереди заколыхалось знакомое марево, и мы, не снижая скорости, влетели в открывшийся переход, чтобы через несколько ударов сердца вывалиться с другой стороны.
Оглушительный рык… Треск… Грохот… Яркий свет…
На какое-то мгновение я ослепла и оглохла, а когда получила возможность видеть и слышать, не поверила своим глазам. В панике дернулась назад, но дымка портала уже растворилась в воздухе — пути назад больше не существовало.
— Мэтр! — позвала растерянно и завертела головой, пытаясь отыскать мага.
Надежда, что все это случайность, нелепая досадная ошибка, растаяла как тот самый переход минуту назад — Иллат исчез, оставив меня одну. Впрочем, нет, не совсем так. На огромной арене нас было трое: я, къор Воды и къор Огня.
Как зачарованная уставилась на чудовищных монстров, не в силах отвести взгляд. Огромные, безжалостные, пугающие своей дикой мощью, они повергали в трепет и вблизи казались еще невероятнее: Лрох, неукротимым, безудержным водоворотом вздымавшийся к небесам, и Атро, гигантским столпом пламени застывший напротив него.
Время остановилось, замерло, собралось в одной точке. В мире сейчас не существовало ничего, кроме этих грозных исполинов. Их ярости, горящих призрачным светом глаз, запаха гари и болотной тины.
Дальше все происходило как в замедленной киносъемке. Пространство вокруг колыхнулось, затрепетало, пошло мелкой рябью, как раскаленный воздух в жаркий летний полдень. И в ту же секунду къор Воды, надрывно взревев, сорвался с места, на ходу меняя очертания и превращаясь в знакомую грязно-зеленую, напоминающую шакала тварь. Миг — и он врезался в меня, подминая, ломая кости. Завыла от острой нестерпимой боли, а зверь клацнул массивными клинообразными челюстями, потянулся к шее, но тут же завизжал и отлетел в сторону, резанув когтями воздух.
Все плыло перед глазами, но я все же сумела разглядеть две мощные фигуры — золотисто-белую и багрово-черную, загородившие меня собою.
— Элам шиннаэ… Тайо… Хэссаш… — шепнула пересохшими губами.
Спасибо…
Свет погас, и я провалилась в беспамятство, краем затухающего сознания успев уловить исступленный надсадный крик:
— Кэти!..
* * *
Кровь… кругом кровь…
Я захлебывалась в ней, тонула, выныривала навстречу лицам — сосредоточенным, напряженным, перекошенным отчаянием — и вновь проваливалась вглубь. Меня бросало вверх, вниз, в стороны так, что я совсем потерялась в пространстве. Казалось, этому никогда не будет конца.
Кровь… везде кровь…
На траве, на цветах, на одежде жриц, испуганно жавшихся друг к другу, на руках угрюмо зыркавших исподлобья чужаков. Ее так много, будто сама земля на маленькой полянке сочится темно-бордовой жидкостью.
— Нареченная Ночи… наместница… — прошелестело в толпе.
Маги поспешно расступились, я шагнула вперед и застыла в ужасе: как ни готовилась к тому, что увижу, выдержка все же изменила.
— Гарлина, Риоза, Инговин, Уллата, — произнесла непослушными губами. Здороваясь. Прощаясь.
Перевела тяжелый взгляд на мрачно насупившихся иноземцев — тех, кого успели вырвать из рук разъяренных, горящих жаждой мщения магов.
— Они приняли вас под свой кров. — Каждое слово давалось с трудом. Хотелось не говорить — сдержанно и тихо, а кричать в голос, рыдать, оплакивая погибших. — За что?
— Женщина существует, чтобы ублажать мужчину, — непримиримо сверкнул глазами стоявший впереди остальных высокий широкоплечий воин. Старший по-видимому. — Если она забывает, для чего создана, ей напоминают об этом, сопротивляется — заставляют.
— Вы… убили моих подруг.
— Увлеклись немного, — криво усмехнулся главарь.
Немного?!
Он не терзался муками совести, ни на миг не пожалел о том, что сотворил, и подчиненные полностью поддерживали своего командира. Даже под угрозой неотвратимого наказания они не раскаивались — потрепанные, еле стоявшие на ногах, но по-прежнему уверенные в собственной правоте. Нам не о чем было с ними говорить.
— Уведите, — устало махнула рукой.
Наступало время скорби, и я хотела разделить его с сестрами, погибшими и живыми. Для наказания и возмездия еще придет свой срок.
Взволнованные голоса за спиной заставили резко развернуться. Из-за деревьев вынырнул, стремительно приближаясь, молодой маг. На его руках сломанной куклой лежала хрупкая темноволосая девушка, почти девочка — бледная, в пропитанном кровью недавно еще белоснежном платье.
— Сульна!
Малышка тоненько застонала, и в то же мгновение, отвечая на ее отчаянный призыв, засиял, опалил мою грудь резкой болью амулет Нареченной.
— Жива! Кладите ее на траву. Осторожнее. И немедленно пошлите вызов в Эрто Аэрэ.
Амулет раскалялся все сильнее. Склонилась над Сульной и поняла: она готова уйти из мира живых, вот-вот скользнет за грань. Нареченная Дня не доберется так быстро, даже по тропе Посвященных, а значит, не успеет спасти девочку.
Не отдам, не позволю!
Да, я не Утешающая, а Карающая, мой удел наказывать, а не лечить. Но я еще и избранница богини, ее наместница в Сэйти Аэрэ — великом храме Ночи, и буду сражаться за свою сестру до конца.
Амулет жег почти нестерпимо. Все внутри пекло, казалось, кожа уже сгорела, обуглилась, и кровь сейчас закипит, а потом вырвется наружу багровым паром. Накрыла медальон рукой, вбирая в себя его жар. Протяжно вдохнула, выдохнула, закрыла глаза, сосредотачиваясь, и начала осторожно выплетать вязь древнего исцеляющего заклинания, мучительно медленно вспоминая нужные слова:
— Габхар аэнэрс аара олен…
Сознание словно разделилось. Часть меня по-прежнему оставалась рядом с несчастной Сульной, а вторая половина диковинной птицей вспорхнула ввысь и зависла там, внимательно наблюдая за происходящим на земле.
— Фэар-ра-аласта иауррх… — продолжала тягучим речитативом напевать та, что внизу.
— Ну что же ты, дитя, — прошелестело вдруг у самого уха, заставив невольно вздрогнуть. — Не молчи. Если хочешь жить, повторяй вслед за ней.
— Эйленгар саарх-ит-ниол холле… — зашептала я сбивчиво, подхватывая странный напев и с силой сжимая в кулаке амулет. Точно такой же висел на шее у женщины, что находилась сейчас подо мной.
Наши голоса крепли, становились увереннее и наконец сплелись в единый узор, слаженным хором возносясь к небесам.
 
 
— Ни-каллес ар хэтху нара-асс
 
Этра-ди-алта виддаге кэрмэ…
 
 
Отзвучали последние слова, и мы одновременно выдохнули, устало и удовлетворенно. С Сульной все будет в порядке.
— Ты справилась, дитя! — Мягкий голос искрился радостью. — Теперь возвращайся. Пора.
Меня резко толкнули в спину, и я стремительно полетела вниз. К земле. К телу Нареченной Ночи. И дальше — в развернувшуюся передо мной обжигающую огнем и болью огромную воронку…
С трудом разомкнула свинцовые веки. Перед глазами все плыло, стены качались, то надвигаясь, то отступая, очертания предметов казались какими-то нечеткими, размытыми.
— Пить, — просипела почти беззвучно. Но меня услышали.
— Сейчас-сейчас, — забормотал знакомый голос. Гарард.
Меня бережно приподняли, и запекшихся губ легко коснулся прохладный край бокала.
— Примем отварчик, заедим порошочком и будем выздоравливать. Правда? — продолжал ворковать мэтр, аккуратно вливая мне в рот живительную влагу. — Как же вы нас напугали, сирра Кателлина!
Напилась, через силу проглотила какое-то мелко истолченное снадобье, горьковатой пыльцой осевшее на губах, и то ли задремала, то ли снова провалилась в беспамятство. Уже без всяких кошмаров и видений.