Четыре листа (ЛП)

Мои глаза болят от того, насколько сильно я раскрыла глаза, но я вскинула от раздражения руку.
— Ты всё ещё об этом? Нам было пятнадцать, Уилл.
— И всё это чёртово время ты решила лгать. На мизинце клянусь, не меньше. Принципиально.
— Ты такая дура.
Она откинула голову назад, когда её звонкий смех вырвался с её губ.
— Дура, которая права. Ты не хочешь признать это? Хорошо, но не оскорбляй меня, как свою сестру и друга, и не лги мне о том, почему ты не можешь просто, черт возьми, переспать ним.
Это то, что я ненавижу и люблю, относясь к моей сестре, как к подруге, одновременно. Когда я могу рассказываю ей об ужаснейших свиданиях, которые у меня были со скучным налоговым адвокатом, или о секрете быть оттраханной, как шлюха, парнем, который играет в «Зимних Солдатах», я фильтрую вещи, которые касаются Адриана.
Это важно, так как он друг Уиллоу тоже. И я буду ненавидеть её за то, что она будет пытаться сделать эти вещи ещё более неловким, или ещё хуже: почувствует необходимость вообще перестать крутиться вокруг нас.
Но взгляд на её лице делает какие-то странные вещи со мной, потому что он заставляет меня чувствовать себя дерьмовой сестрой.
Чёртова дура.
— Тебе нравится заставлять меня чувствовать себя задницей.
— Разве это не моя работа?
Вскинув свои руки в поражении, я дала ей общую картину того, что произошло в ванной. Я объяснила, что мне казалось, будто я все выдумываю, но в то же время я знаю, что это было не так. Как я одновременно смущаюсь и нервничаю из-за перемены в воздухе. Что есть что-то другое.
Она снова облокотилась на дверной проем, посмотрев на мгновение на бар, пока переваривала то, что я ей рассказала. За что я ей была очень признательна. Когда она повернулась обратно, я была удивлена серьёзностью в её голосе.
— Он больше не желает держать тебя на расстоянии вытянутой руки.
Я вопросительно выгнула бровь.
— И что это значит?
Уиллоу вздохнула, переделывая свой почти упавший хвост.
— Он борется с теми же желаниями, что и ты. Вероятно, он так же волнуется о разрушении двадцатичетырёхлетней дружбы из-за ночного порыва.
Я сглатываю, вдруг образовавшийся, густой ком в горле. Когда она ничего не дополняет, я прочищаю свое горло.
— Ты имеешь ввиду что…
— Я думаю, что слишком очевидно то, насколько сильно он тебя хочет, Сэм. Но, естественно, он отступает назад, как и ты. Хотя, видно, насколько тяжело для него становится делать это. Мой совет?
Я киваю, и она выпрямляется.
— Будь взрослой и сразись уже с этим. Если вы оба общаетесь, вы можете быть удивлены, узнав, насколько что-то, что выглядит невозможным, на самом деле, легко решить.
Без лишних слов, она толкает дверь и исчезает, оставляя меня с моим сердцем, застрявшим в горле, и моими мыслями, которые заполнены сказанными ею словами.
  
ГЛАВА 5
 
Саманта
Прячусь ли я в бальном зале? Возможно.
Ужасаюсь ли я от того, что оставила моя сестра висеть в воздухе? Да.
Как насчет возможностей, которые могли бы возникнуть, если бы у меня был взрослый разговор с Адрианом, вместо того, чтобы отодвигать его на второй план из-за какого-то недопонимания? Также, громкое да. Абсолютно твёрдое да.
Но позволю ли я себе делать всё, что захочу? Честно, не знаю.
Я хочу. Наверное.
Второй раз за день, я составляю в голове список возможных плюсов и минусов, которые могут произойти, если я прямо скажу Адриану, что у меня к нему есть чувства. Это было у меня с незапамятных времен, и я хочу попытаться добиться успеха.
Плюсы: он чувствует тоже самое и мы попробуем встречаться.
Минусы: я потеряю дорогого мне друга. Я разрушу трехстороннюю дружбу, которая существовала еще с тех пор, когда придумали Гугл. Я, возможно, потеряю лучшего, что когда-либо был, работника в отеле.
Тяжесть обволакивает меня, заставляя меня закрыть рот и ничего не предпринимать. Может быть, в ванной была случайность. Неверно истолкованный момент слабости, когда я тонула во всем Адриане.
 
Я делаю всё, что в моих силах, чтобы игнорировать сжатие в груди, и убираю телефон, пока иду к пианино. Садясь на стульчик, я прижимаюсь спиной к крышке пианино и захожу в приложение для знакомств.
Следующие несколько минут, я листаю профили и оцениваю мужчин на экране меньше пяти секунд. Все, кто лайкал меня, были одного типажа: костюмы, галстуки, яркие улыбки и идеально уложенные волосы.
Я встречалась с такими раньше. Много раз. И каждый раз, когда я шла на свидание, мне всегда становилось ужасно скучно. Начиная с изысканных ресторанов, где мы разговаривали об их последней бизнес сделки, и заканчивая миссионерским сексом, которым я не наслаждалась.
Каждый раз все начиналось и заканчивалось одинаково. Мне нужно что-то волнующее. Что-то, что заставит меня чувствовать живой.
Может быть, тогда затяжные чувства начнут таять. Может быть, тогда я не буду чувствовать себя совершенно жалкой и смогу отказаться от того, чего у меня даже никогда не было.
Как будто по сигналу, дверь бального зала открывается, и я готова закрыть рот Уиллоу. Только вот не моя сестра стоит в дверном проёме. А чёртов Адриан.
Я нажимаю на кнопку сбоку телефона, перед тем как кладу его вниз экраном на пианино.
— Все сделано?
Он ещё более взлохмаченный, чем когда работал над Дорис. Его взъерошенные волосы, падают ему на лоб, пока его хенли, уже не такого белого цвета, запачкан серыми, черными и коричневыми полосками. Джинсы сидят низко на бедрах, покрытые теми же цветами, что и футболка.
Адриан кивает, видимо, довольный собой.
— Конечно.
Я поднимаюсь и обхожу пианино, но всё ещё оставляю достаточно места в комнате между нами.
— Спасибо тебе, правда.
Он пожимает плечами.
— Я тебе уже говорил — это мой дом тоже. И ты знаешь, что это никогда не было проблемой помочь тебе быстрее освободиться. Лучше это сделаю я, чем какой-то работник, который завысит цену.
— Все равно. Спасибо, Адриан.
Он кивает, когда его взгляд падает на инструмент позади меня. Спустя несколько секунд, он снова смотрит на меня.
— Помню, как ты застряла здесь, — он подбородком указывает на огромное пианино позади меня и на его лице появляется хитрая улыбка.
Игнорируя неожиданное появление бабочек, я хихикаю.
— Конечно. Я считала это идеальным местом для пряток.
— Если ты планировала сломать эту чёртову вещь, то конечно.
Я закатываю свои глаза.
— Я абсолютно точно не намеревалась нанести вред твоему дорогому пианино. Просто была ослеплена желанием победить тебя в прятки.
— Бамби, мы оба знаем, что ты никогда не выиграешь у меня. Где бы ты ни спряталась, я тебя найду.
Я сильно прикусываю свою нижнюю губу, в попытке ощутить что-то ещё, помимо боли в моей груди.
— Звучит немного по сталкерски, но я запомню.
Он пожимает плечами, выглядя равнодушным к более высокой октаве моего голоса.
— Не моя вина, что ты ужасна в прятках.
— Эм, я не ужасна, — я освобождаю свою губу и скрещиваю свои руки на груди. — Ты всегда жульничаешь.
Это вызывает у него глубокий гортанный смех.
— Как я жульничаю, Сэм?
Я так же пожимаю плечами, только немного агрессивнее.
— Я не знаю, но нет другого варианта, чтобы понять, как ты находишь меня каждый чертов раз.
Адриан медленно двигается ко мне. Каждый его шаг, как в кино, будто в замедленной съёмке. Его взгляд затуманен и хищен, его фигура так и кричит мне уходить. Вместо этого я стою совершенно неподвижно — странная реакция, когда мое тело гудит, требуя обратного.
Чем ближе он становится ко мне, тем чаще моё сердце сокращается, дыхание становится быстрее, а сердцевина всё больше намокает. Скандально и чертовски запретно, но также очень волнительно, поэтому мне труднее игнорировать это.
В то же время, Адриан оказался в шаге от меня. Мои нервы трясутся в ожидании.