С любовью, искренне, твоя (ЛП)

— Мощные толчки, да? — Его красивое лицо расплывается в улыбке, и хотя мне хочется закатить глаза от того, насколько Рим счастлив, я не могу. Потому что он счастлив. Я делаю его счастливым, и это именно то, что нужно.
— Не будь слишком самоуверенным, хорошо? Есть вещи, которые ты мог бы улучшить.
Я прячу свою ухмылку.
Прочищая горло, совершенно ошеломленный, он крепко обнимает меня и говорит:
— Прости? Что значит, у меня есть вещи, которые я мог бы улучшить? Судя по звукам, вырывающимся из твоего рта, когда я нахожусь глубоко внутри тебя, не похоже, что мне есть что улучшать.
Небрежно пожимаю плечами.
— Знаешь, может, больше прелюдии.
— Что? — Он почти вскакивает со своего места, отталкивая меня в сторону, чтобы пристально посмотреть мне в глаза. — Ты жалуешься на прелюдию?
Поднеся руку к лицу, я рассматриваю свои ногти и небрежно произношу:
— Все в порядке, Рим, некоторые люди проявляют слабость в постели. — Похлопываю его по ноге. — Думаю, тебе просто нужно понять, что прелюдия — это не разговоры о работе. Меня не возбуждают беседы об электронных письмах и макетах, как тебя.
Рим изучает меня, его взгляд буравит мою душу, выискивая хоть какой-то намек на ложь, и когда он прочищает горло, я больше не могу притворяться. Я улыбаюсь.
Его глаза расширяются — в них читается недоверие, — и он берет подушку из-за спины и швыряет ее в меня, вскакивая со своего места.
— О, у тебя, черт возьми, проблемы, детка. — Он огибает диван и указывает на меня. — Большие проблемы.
Я швыряю в него подушкой, от которой Рим легко уворачивается, отмахиваясь от нее.
— Какого рода проблемы?
Возбуждённый и адски сексуальный, он раскачивается с пятки на носок, мышцы на его груди напряжены.
— Худший вид неприятностей.
Мне нравится эта его супер игривая сторона, я сажусь, подогнув ноги под себя, и говорю:
— Ооо, что за неприятности?
— Не те неприятности, на которые ты надеешься.
Опускаю голову.
— То есть, не те неприятности, когда ты наказываешь меня своим членом?
Плотно сжав губы, он качает головой.
— Нет. Это те неприятности, когда ты не получаешь член.
— Ха! — Я смеюсь. — Я бы хотела, чтобы ты попытался наказать меня таким образом, мистер Утренняя эрекция.
— Поверь мне. Ты будешь умолять о моей «ужасной» прелюдии. — Рим использует воздушные кавычки, его улыбка ослепительна.
— Я никогда не говорила «ужасная».
Взяв еще одну подушку с ближайшего стула, он швыряет ее в меня.
— С таким же успехом могла бы.
***
Между прочим, когда Рим что-то задумал, он этого добивается. Я должна была догадаться об этом, учитывая его трудовую этику.
Но, очевидно, я забыла, с кем имею дело.
У нас не было секса целую неделю. Долбаную неделю.
Я вот-вот сойду с ума от накопившегося внутри меня сексуального напряжения.
Мы по-прежнему спим в одной постели, чередуем квартиры. Это убивает меня.
Попробуйте спать рядом с мистером «Я сплю голым», когда все, чего вы хотите, — это его рот на вашем теле, его руки на вашей груди и его член внутри вас, трахающий, словно обезумевший моряк в отпуске.
Рим воздерживается от секса со мной, и, кажется, что это совсем на него не влияет. Если бы я не знала, что он на сто процентов верен мне, то подумала бы, что у него есть кто-то на стороне.
Должно быть, его рука действительно хорошо справляется.
Моя — не очень. Она не сравнится с настоящим Римом. Он командует моим телом, заставляет меня чувствовать то, что я никогда не испытывала ранее, а после, когда он обнимает меня, зарываясь носом в мои волосы, это чистое блаженство.
Я скучаю по этому.
И то, что я сейчас нахожусь на собрании, где должна вести себя, как профессионал, медленно съедает меня заживо, особенно когда Рим не отводит взгляда от моей блузки, которую я, возможно, расстегнула на несколько верхних пуговиц специально для него.
— И все на стадии производства готово к выпуску? — спрашивает Рим, вертя ручку между пальцами. Он сидит во главе стола для совещаний, одетый в темно-синюю рубашку на пуговицах и светло-серые брюки. Я наблюдала, как он одевался сегодня утром, и не могла не обратить внимание на то, насколько плотно сидят на нем брюки.
 
— Да, мистер Блэкберн, — говорит какой-то парень справа от меня. Я не могла бы вспомнить его имя, даже если бы от этого зависела моя жизнь, не тогда, когда Рим медленно покусывает уголок своей губы.
Клянусь богом, он делает это специально.
— Мисс Левек, не хотите высказаться?
— А? — Я качаю головой, быстро моргая глазами. Я была слишком невнимательна.
Лицо Рима становится суровым, но в его глазах появляется блеск, который говорит мне, что он забавляется.
— Было бы лучше, если бы вы слушали, а не витали в облаках.
— Извините. — Прочищаю горло. — У меня была не очень хорошая неделя. Какой был вопрос?
Ухмыляясь за своей ручкой, Рим спрашивает:
— Как продвигается наше сотрудничество с «Adventure Protein Bars and Fuelade»?
— Все готово. Контракты подписаны, продукция уже отснята для рекламы.
— Хорошо. — Рим постукивает ручкой по своему блокноту и говорит: — На сегодня это все. Уже поздно, идите домой и поспите немного. Следующие несколько недель будут трудными, так как мы определяемся с датой релиза. Я попрошу Лорен напечатать заметки и разослать их завтра. — Он встает со стула, как и все остальные. Я медленно собираю свои вещи, зная, что Рим последним покидает конференц-зал.
Засунув руки в карманы, невозмутимый, как всегда, он наблюдает, как его сотрудники один за другим покидают помещение. Это был тот Рим, в которого я влюбилась, тот, который привлек мое внимание. Деловой, безжалостный и очень умный, когда дело касается управления компанией. Но Рим, которого я вижу за пределами офиса, — это тот, к кому я пристрастилась, и сейчас самое время утолить свою зависимость.
Я встаю со стула, задвигаю его под стол, а затем направляюсь к Риму, который не сводит с меня глаз.
Когда я подхожу к нему, он окидывает меня пристальным взглядом.
— Не самая удачная неделя, да?
Качаю головой, надув губы.
— Нет, совсем нет.
Все еще держа руки в карманах, он наклоняется вперед, приближаясь ко мне, и его одеколон проникает в мои вены, пробуждая все внутри меня.
— Было бы лучше, если бы вы не думали о своей личной жизни в офисе, мисс Левек.
Большой засранец.
Я откидываю волосы в сторону и прижимаю свои записи к груди.
— Было бы лучше, если бы вы не трахали меня глазами во время совещаний, мистер Блэкберн.
Едва заметная ухмылка трогает его губы, едва достигая глаз.
— Не расстегивайте так низко блузку, и я не буду вас трахать глазами.
Выпятив грудь, я говорю:
— Хватит пытаться доказать свою точку зрения, трахни меня уже, Рим.
Я пытаюсь добиться от него реакции, но он даже глазом не моргает. Вместо этого он раскачивается на каблуках и произносит:
— Не, я в порядке. — А затем жестом показывает на дверь, чтобы я уходила.
Я убью его.
Пыхтя, прохожу мимо него, но вдруг чувствую, как он скользит рукой по моей пояснице и прижимается к моей спине грудью, его дыхание смешивается с моим.
Я замираю, когда его рука опускается немного ниже, чуть выше моей задницы. Я резко вдыхаю, и запах его одеколона попадает в мои легкие, заставляя меня чувствовать головокружение и возбуждение одновременно.
Мои соски напрягаются, когда Рим скользит большим пальцем по моей спине.
Мои губы приоткрываются, когда я чувствую, как его грудь касается моего плеча.
И мое дыхание сбивается, когда его рот опускается к моему уху.
Очень тихо он шепчет:
— Всю неделю между нами происходило то, что ты называешь прелюдией, детка. Ставлю тысячу долларов на то, что, если бы я сдвинул твои стринги в сторону и пощупал твою восхитительную киску, она была бы мокрой.