Ты сделан из звезд (СИ)

========== 🐱🐸 ==========
Глубокий вдох. Звук собственного дыхания оглушает, поглощает все окружающие звуки и голоса. Вода забивается в уши и сдавливает барабанные перепонки, причиняя боль при каждом вдохе. Сердце заходится слишком быстро и в то же время слишком привычно, а его стук, кажется, вибрацией идет по всему телу и доходит даже до кончиков пальцев. Руки двигаются чересчур автоматически, замирают в верхнем положении на мгновение, чтобы снова рассечь поверхность воды и оттолкнуться ещё дальше, преодолевая метр за метром. Чувствую, как плечи начинают неметь от того, что я слишком часто повторяю движения. Мышцы постепенно забиваются, начинают ломить, но я не могу остановиться ни на секунду. Просто не могу, чего бы мне это ни стоило.
Стискиваю зубы до боли и слышу противный, заглушенный водой скрежет. Ещё одно движение — на этот раз финальное — и мои пальцы касаются белого ледяного кафеля. Мягкие от воды подушечки пальцев слишком резко хватаются за скользкую поверхность, и я вздрагиваю, будто от удара током. Выныриваю из воды и жадно пытаюсь урвать спасительный глоток воздуха. Очки неприятно липнут к лицу, впиваются в кожу, и мне кажется, что после сегодняшней тренировки они оставят следы в виде светло-лиловых синяков. Хватаюсь одной рукой за бортик, а другой стаскиваю ненавистные очки и протираю напряженные глаза, пытаясь немного отдохнуть.
— Сорок семь, двадцать две, — ледяной тон ненавистного, но такого мягкого и приятного голоса моего тренера, Че Хёнвона, вырывает меня из мыслей и заставляет поднять голову вверх. От слишком резкого движения немного щемит шею и на мгновение перед глазами проплывают цветные пятна. — Отличный результат, Гюн-а, но я знаю, ты можешь лучше.
Пальцы непроизвольно стискивают бортик от бессилия. Что ещё мне нужно сделать, чтобы получить чуть больше, чем «отличный результат»? Мельком бросаю взгляд на лицо сонбэ: он задумчиво переключает что-то на своих часах и забивает результат в память, сохраняет его и хмурит брови. Чувствует мой взгляд на себе и перехватывает его.
— Ты что-то хочешь спросить, Гюн-а?
Да, чёрт возьми! Например, какого хрена ты ведёшь себя как равнодушная скотина? Неужели ты вообще ничего не замечаешь, или ты настолько бесчувственный и равнодушный, что тебя ничего не интересует, кроме своей идиотской работы? Тебе совсем безразлично то, что я пытаюсь тебе показать? Почему ты игнорируешь меня? Почему относишься ко мне, будто я только твой материал для соревнований?
— Нет, сонбэ, — силюсь сделать самый равнодушный тон и тут же отворачиваюсь, направляясь на старт. И зачем я вообще согласился тренироваться у тебя? Как долго это будет продолжаться, и как долго ты будешь игнорировать меня?
Будто я что-то еще могу сказать… Уже привычно вылезаю из воды, а перед глазами его ноги в белоснежных кроссовках. Утопить бы его вместе с ними. Вот просто скинуть в воду и уйти, не обращая внимания на крики. Вместо этого в голове начинается привычная карусель, пока я иду всего несколько шагов до старта.
Я устал смотреть на тебя и видеть только то, что я тебе нужен как нечто, с помощью чего ты хочешь выделиться. Иногда я готов подсматривать за тобой в душе или раздевалке, чтобы наконец увидеть, что ты прячешь за чертовой майкой. Твои руки, сжимающие проклятые часы, это все, что я замечаю, когда поднимаю голову. Сколько за эти годы я нахлебался воды, когда представлял, как сяду на твои ноги и раздвину перед тобой свои. Это чувство всегда приходит не вовремя. Твой голос… Он меня раздражает, он говорит не то, что я хочу слышать. Хотя бы раз, когда я останусь один в душе… Ты же, понимаешь, зачем я там задерживаюсь и дожидаюсь, пока все уйдут? Я не хочу сказать тебе «до завтра» или «увидимся на соревнованиях». Просто подойди ко мне в тот момент, когда я стою спиной, просто прижми к стенке, чтобы я не видел твоего лица, но понял, что это ты. Пересчитай пальцами мои позвонки до самого низа, коснись меня там, где никогда не касался. А потом уйди. Я сделаю вид, что ничего не было. Но так просто уже становится невыносимо.
 
Что ты за человек? Почему все время один? Я думал, что это я странный, раз всегда прихожу сюда в одиночестве, почти ни с кем не разговариваю, а затем так же один ухожу. Я не считаю себя страшным или глупым, просто у меня такое ощущение, что я не прижился нигде. Мне не интересно то, чем увлекаются мои сверстники, не интересны их рассказы про девушек или игры. Я часто тихонько стою в стороне и киваю, делая вид, что слушаю. Я не грубый и не ласковый, я такой, какой есть. Иногда мне нужно ни с кем не говорить, и это нормально.
— Ты готов? — снова слышу его голос, и, да, я готов.
Натягиваю очки, встаю в исходное положение, которым каждый раз пытаюсь показать нечто большее, чем готовность к очередному заплыву. Он об этом не узнает, он упрямый и холодный, я с этим почти смирился. По звонкому свистку ныряю в воду и снова ничего не слышу, кроме плеска воды и собственного сердца. Мое спасение от назойливых мыслей еще примерно на сорок с небольшим секунд. Иногда этого достаточно, чтобы мои мозги встали на место, а тугие плавки перестали жать.
Контрольный хлопок по плечу нисколько не бодрит меня. Тренер снова повторяет мне, что я могу лучше, я и сам знаю, что могу, лучше расскажите мне кто-нибудь, как избавиться от того, что тебя убивают свои же чувства.
Грустно бреду до дома пешком со слегка влажными волосами. Спортивная сумка болтается на плече, а ее мокрый бок порядком начинает раздражать. Не хочу в этот раз задерживаться в раздевалке надолго. Сегодня я был один, ведь на носу важные соревнования, а я с каждым днем чувствую себя все хуже и хуже от того, что я просто инструмент. Разумеется, я не дурак, я понимал, что иду в спорт не за отношениями, но как быть теперь, когда чувства возникли и не хотят засунуться туда, где им самое место?
Помню, как впервые увидел сонбэ. Мой приятель, которого удача в спорте обошла стороной, сбежал от него после первой недели и потом рассказывал мне ужасы про то, как тот издевается над подопечными. Я всегда кивал и почти не слушал его, мне было комфортно в своем мирке и в чемпионы меня записывать было рано. Я и не рвался никуда, плавал в свое удовольствие и был несказанно рад тому, что имею хорошую физическую форму.
Но случилось так, что Хёнвон-сонбэ увидел, как я тренируюсь. Писк его часов я запомнил с первого раза. Пронзительный и раздражающий, а еще совершенно не меняющийся по сей день. Я подплыл к лестнице, чтобы выбраться из воды и переговорить с тренером, а сонбэ протянул мне руку. Я проигнорировал и просто смерил его оценивающим взглядом, а потом мой тренер сказал, что я достоин большего, нежели просто плавание, а научить меня сможет только он.
Я не хотел уходить, не хотел покидать свою команду, с которой был с самого начала. Меня не пугали рассказы приятеля, я знал, что не дам себя замучить. Но я облажался. И даже если Че Хёнвон не совершал никаких противоправных действий в мою сторону, именно я молил всех известных богов, чтобы совершил… Хотя бы одно.
Он странный. И дело даже не в том, что у него совсем нет эмоций, при чем, никаких. Его странность в том, что, даже видя мою неправильную стойку поначалу, он не пытался до меня дотронуться, применить силу, чтобы согнуть или помочь как-то исправиться. Он всегда командует со стороны. Не думал, что меня будет раздражать то, что до меня не хочет дотронуться парень…
Я не оговорился, он именно парень, что и заставило меня проявить недоверие к нему сначала. Че Хёнвон буквально на два года старше меня, а ведет себя так, будто он уже прожил несколько жизней и все знает. Хоть бы раз показал мне свое тело. Наверное, эта неизвестность так и будет сводить меня с ума.
Прихожу домой, устало валюсь на кровать и краем глаза подглядываю за своим отражением в большом зеркале. Поднимаю руки, верчу их перед лицом, непроизвольно сравнивая с его руками. Не похоже, что он сам занимается только плаванием. Иногда на коротком отдыхе я смотрю на его руки и мне становится слишком тесно в самом себе. С каким бы удовольствием я пережал его вены пальцами, встал бы так близко, чтобы никто не видел, а потом переложил его ладонь на свой пах. Или зашел бы совсем далеко и сунул ее под тугую резинку плавок. Чтобы он почувствовал, что со мной происходит, когда я смотрю на него.