Черная Ведьма

— А там пирожки подошли уж… — и сбежал в кухню.
Маги возмущенно посмотрели на березку, березка… вспомнил о чувстве самосохранения и предложил:
— Пойду, что ли, свежим воздухом подышу.
— Иди! — рявкнула я.
Лицо у Альфреда сделалось очень печальным, глаза большими и просительными, нос шмыгнул жалостливо.
— Иди-иди. мы, черные ведьмы, жалостью не отличаемся, — тебя там твоя „женщина“ ждет, дождаться не может, уже все туфли требуемые по регламенту стерла!
Маг сник. После снова жалобно на меня посмотрел, и…
— Ладно, сиди, — прошипела злая я. — но заруби на своем беломагическом шнобеле, что Арвейн сюда в жизни больше не…
И тут распахнулась дверь, впуская сияющего белого мага в серебряном костюме и с развевающимся белоснежным плащом.
— Телль, — начал он с порога, — я мебель тебе при…
На этом рожа умолк, обозревая полуголую компанию, в которой я изволила пить чай. Компания же смотрела на стремительно злеющую меня! Из кухни высунулся священник и робко спросил:
— Госпожа ведьма, вам пирожки сахарной пудрой посыпать?
— Да, будьте так любезны, господин священник, — отозвалась, чувствуя, что медленно зверею.
— А господину главному магу чаю налить? — последовал еще один вопрос.
— Нет, господин маг уже выметается и больше на пороге моего дома не появляется! — прошипела разъяренная ведьма.
Священник, ойкнув, юркнул в кухню, маги, осознав, что сейчас кому-то, а точнее всем вокруг влетит, торопливо поднялись, дожевывая кто что имел, и только рожа даже не дернулся, продолжая укоризненно на меня смотреть.
— Испарись лучше. — посоветовала магу.
— Между прочим, я пришел извиниться. — зло ответил он.
— Мне твои извинения… — с намеком протянула я.
Намеку кое-кто не внял.
— Телль, — прорычал рожа, делая шаг в лавку.
И тут под его ногами разверзлась бездна! Яркое пламя, метнувшись вверх, опалило волосы белого, дым наполненный искрами вмиг превратил его белоснежный плащ в нечто грязно-горелое местами прожженное.
Надо сказать, я если и была удивлена, то совсем немного, гораздо больше в моем удивлении было восхищения Дохраем, сам дух хранитель не высовывался, но я точно знала, что он сейчас здесь. Все-таки не зря мотался в преисподнюю.
— Это что? — делая плавный шаг назад, вопросил Арвейн.
— предупреждение, — я отхлебнула глоток чаю с самым довольным видом.
— У тебя хранитель… мстительный, — рожа сделал еще шаг назад,
отряхнул тлеющий плащ.
— Весь в меня, — заметила черная ведьма, демонстративно подняв руку.
— Где… — начал было Арвейн.
Щелкнула, и молчаливый дуб возмущенно зашевелил листочками. Тихо так стало, и хорошо. И тихо, разве что огонь потрескивать, чуть громче стал, потому что Дохрай у меня действительно мстительный, и разлом бездны придвинулся чуть ближе к дубу… и еще ближе, и…
Вспышка света, и белый маг сам отступил за порог — вот и замечательно, нечего злить черную ведьму.
кстати, где Люсинда?
Я встала, и направилась было к окну, как разъяренный Арвейн укоризненно произнес:
— А я тебе мебель привез, а ты?!
Искоса глянув на его бело-золотое одеяние, поинтересовалась:
— Надеюсь не в своей излюбленной цветовой гамме?
Маг нервно сглотнул, сделал пасс рукой в сторону стоящей рядом с моей лавкой телеги, и все что я увидела — белое покрывало, накрывшее собственно мебель.
— Мастера привез, — хмуро заключил Арвейн.
Тут я пригляделась к площади и засекла тактическое уползание Люсинды. Ведьма именно ползла, пригибаясь и замирая, при всем при этом постоянно в сторону рожи поглядывая. Хм…
— Дохрай, убери это, — потребовал разъяренный белый маг.
— Дохрай, белых выпусти, а рожу больше не пускать, — приказала я.
После чего щелкнула пальцами — чашки и тарелки белых радостно подпрыгивая по воздуху умчались на кухню, где принялись бодро отмываться, я же вернулась за столик и взяла себе пирожок, старательно посыпанный лично для меня сахарной пудрой. Дохрай предупредительно накинул мостик для белых и те, вежливо со мной попрощавшись, покинули обитель вражеской магии. Арвейн, что примечательно, пододвинувшись, чтобы пропустить своих подчиненных, вновь нарисовался в моем дверном проеме — местами обугленный, повсеместно злой, на лице основательно укоризненный.
— Кстати, — я прожевала откушенное, — ты действительно главный?
— Я уже сказал, что не собираюсь обсуждать данную тему, — мрачно произнес рожа.
Безразлично пожав плечами, махнула двери и та с громким хлопком закрылась перед самым носом мэтра Арвейна Октариона.
Господин священник высунувшись из кухни, благоговейно поинтересовался указав на разверзнувшуюся бездну:
— Ад?
— Ныне, присно и вовеки веков, — подтвердила я.
— Аминь, — сказал священник и вернулся ко мне за стол, допивать свой чай.
Арвейн долго не маячил перед дверью — терпение видимо не относилось к его добродетелям, и после расспроса своих подчиненных удалился. Священник так же долго не задерживался и, допив чай, поспешил откланяться, завернула ему с собой на дорожку пирожков и выдала еще пару пузырьков успокоительного зелья.
Проводив служителя церкви, я проверила уже поставленное вариться зелье красоты, после чего устроилась на пороге — вечер выдался теплый и приятный, и принялась писать письмо единственной любящей родственнице.
„Дорогая матушка, пишу тебе из…“ — огляделась: город шумел, по площади бродили празднично одетые пары, где-то посреди площади устраивалось представление уличных актеров, владельцы чайных, закусочных и рестораций зычно зазывали клиентов, дети крутом носились с воздушными змеями.
„…пишу тебе из самой лесной глухой и непролазной чащи“ — продолжила я.
— Госпожа ведьма, — ко мне подбежал малыш Гуннер, из семейства Аэторберг, — госпожа ведьма, хотите конфетку?
И не ожидая моего отказа, сунул шоколадную конфету в яркой обертке и убежал. Не удержавшись, щелкнула пальцами, посылая в его воздушного змея щепотку магии — сказочный зверь зарычал и метнулся догонять деток, те радостно завизжав, бросились врассыпную.
„Скучно тут, — продолжила я строчить послание, беспросветно и скучно, разве что… — взгляд мой заприметил господина мэра с заместителями, важно шествующего по площади с инспекционным видом, — медвежьи морды на ближайшие кусты малины повадились“, — вывела кривым почерком.
В этот момент на великолепном белоснежном жеребце показалась прекрасная белая магиня в снежной пелерине и нежно-голубом сверкающем платье, стоит ли говорить, что все влюбленные парочки разом поспешили раствориться в улочках и переулках, дети молча умчались следом, да и зазывания клиентов прекратились в тот же миг.
„А спросить я вот что хотела, — продолжила выписывать на пергаменте, — донесла тут давеча, — взгляд на магиню, — сорока, что при условиях определенных обстоятельствах, у черных ведьм от белых магов белые же магини и рождаются. Не по регламенту это, матушка, вот и не верится мне, что возможно подобное. В остальном все беспросветно и скучно, книги магические от скуки почитываю, сплю много, питаюсь, как и положено, не мерзну, на ночь теплые носки надеваю, не болею. С искренним уважением и почитанием твоя дочь“.
Поставив замысловатую подпись, свернула письмо и щелкнула пальцами.
Ближайшая ворона примчалась на зов тот час же, покорно съела печеньку, получила свиток, каркнула и умчалась уносить письмо моей дорогой родственнице. И да — совесть меня за вранье родной матушке вовсе не мучила, в конце концов, черная я или как. И в целом мамина мечта о том, что я до поступления в аспирантуру проживу в лесной глуши и абсолютной безопасности меня лично вовсе не прельщала, как впрочем, и аспирантура за крепкими, высокими и надежными стенами магестериума. Не мое это, и не для меня. Лично у меня были гораздо более обширные и масштабные планы на эту жизнь, и я собиралась после появления дочери и соответственно наследницы, рискнуть, и выдвинуть, свою кандидатуру на пост одной из семи верховных ведьм. И дело не в том, что это было моей мечтой, а так, исключительно из вредности. Мы, черные ведьмы, все исключительно из вредности стремимся к посту верховной ведьмы, потому и участвуем столь активно в попытках сожжения нас, любимых. Просто на пост верховной можно претендовать лишь при следующих условиях — наличие дочери, семь ритуальных сожжений по регламенту, два призыва высшего демона, наличие мстительного хранителя, и еще пара вещей по мелочи. У меня пока не доставало только дочери и еще шести сожжений, а с высшим демоном мы даже слегка подружились, так что факты того вызова он мне точно подтвердит.