Скиталец. Часть 2 (СИ)

— Наивный дурак! — воскликнул инквизитор, отпинывая Лазурного барса. — Возможно ты и получил силу, но я уже не одну сотню лет уничтожаю тварей и посильнее тебя. Проклятый ублюдок! Твоя кошка прокусила мне руку!
Отец Александр занес меч, чтобы добить лежащего на снегу Скита, но Азалия подскочила и дернула за край плаща отца Александра. Инквизитор пошатнулся, что дало Скиту нужное время для того, чтобы встать на ноги и выдернуть кинжал из раны. На снег брызнула алая и горячая кровь, но лунное серебро мгновенно затянуло рану, не давая Скиту истечь кровью.
— Малыш, иди сюда. — проговорил Скит, и Азалия отпустила край плаща инквизитора, прыгая к своему спутнику.
Они соприкоснулись лбами и под лазурное сияние объединились. Се Шандин встал на четыре лапы яростно хлестая себя хвостом, и издал утробный рык из своей металлической пасти. Тело зверя из лунного серебра покрылось черно-белыми молниями, Скит выпустил во все стороны десятки Серебряных игл и растворяясь в молнии, начал появляться в неожиданных для отца Александра местах, наносил ему удары. Инквизитор не успевал реагировать и получал один порез за другим. Снег в тех местах, куда капала горячая кровь последователя бога Света, шипел и таял так, словно из тела отца Александра текла не кровь, а раскаленная лава.
— АРГХ! — издал полный ярости рык отец Александр.
Его тело засветилось сильнее прежнего, от этого яростного рыка у Скита могла бы шерсть подняться дыбом, если бы на его серебренном загривке она имелась. Отец Александр достал свои метательные ножи, и те закружились вокруг отца Александра защищая его от неожиданных атак Скита. Скит сейчас не был тем безумным зверем, который бился с Патриархом Ан'Гасиоха, и больше не атаковал не жалея своего тела, теперь Скит действовал с осторожностью, и потому не стал кидаться на инквизитора сразу, а начал бегать вокруг инквизитора кругами с такой скоростью, что позади него оставался остаточный след из молний в виде барса. Отец Александр начал махать своим двуручным мечом, посылая световые разрезы, которые уничтожали остаточные следы Скита, разрезали снег и почву под ним. Теперь вокруг Скита и отца Александра было точно такое же свободное пространство, как и вокруг двух сражающихся богов.
Северяне в это время не стояли на месте, а теснили воинство Света, зажимая в тиси с двух сторон. Тюр, отец Бьёрна и глава северян, вел в атаку со стороны леса, и Харальд вел северен со стороны стены. Сыны Севера, и до появления Медведя являлись сильными бойцами, с которыми не та легко справиться, а после появления их бога-покровителя, инквизиторы не могли победить десятком воинов одного северянина. Фьёр и Хельг со зверскими улыбками упивались боем. Еще молодые медвежата, они хвалились друг перед другом, кто смог убить больше. Более старший и опытный воин остужал пыл молодых медвежат, окрикивая и и угрожая замучать их на следующей тренировке. "Надо же, — подумалось Скиту, — они даже не сомневаются, что после битвы все вернуться домой и продолжат свою обычную жизнь". Такое отношение к битве показывало, что северяне постоянно сражаются, и те несколько недель покоя, что увидел Скит, были случайностью, а не правилом.
Бьёрн и Мор стояли спиной друг к другу и отражали атаку четырех инквизиторов, и при этом от троих отбивался Бьёрн. Но только со стороны казалось, что Мор был обузой для здоровяка. Еще трое инквизиторов сражались друг с другом, считая их за противников. Видимо Мор как-то повлиял на их разум, заставив поверить, в то чего нет. Судя по разорванной одежде, Мор успел умереть уже не один раз. Даже инквизиторы бога Света не способны убить этого ехидного поклонника Смерти.
Не далеко от Мора с Бьёрном сражались Энма и Фестиций. Ужасная огромная обезьяна протыкала противников костяными наростами на локтях, заливая кровью себя и всех вокруг. Только черные глаза указывали на то, что монах все еще контролирует свой боевой образ. Фестиций не отходил далеко от Энмы, отбиваясь от одного инквизитора, но безуспешно. Его движения ни на толику не были похожи на те грациозные движения танца меча, который Скит увидел под стенами Лирона, столице земли Артэ. В критический для Фестиция момент, Энма в несколько ударов расправился с инквизитором, Фестиций злобно оскалился и бросился на другого воина Света. Меч Фестиция безрезультатно атаковал противника, но парень не останавливался раз за разом нападал на инквизиторов. Может он и не был самым опасным воином, но самым упорным являлся точно.
 
Скит снова накинулся на отца Александра. Инквизитор не хотел стоять в глухой обороне и бросился навстречу своему врагу. Вращающиеся кинжалы Скит попытался отбить бронированными руками, но клинки наполненные стихией Света прорезали лунное серебро, словно горячий нож масло, глубоко врезаясь в тело Скита. Скит вскрикнул от боли, но не остановился и плечом врезался в корпус инквизитора, выбивая из его легких воздух, хвостом подсекая ноги. Но отец Александр не упал на землю, как того ожидал Скит. Он оттолкнулся от земли ладонью и перевернувшись в воздухе снова встал на ноги.
— Ты гораздо слабже, чем я тебя помню в нашу прошлую встречу. — ехидно произнес Се Шандин.
Отец Александр не стал отвечать, его глаза светились безумной яростью, а выражение лица перекосило от той ненависти, которую он испытывал к Скиту, к той твари, которая уничтожила его городок, которая приходила в его кошмарах, и которую он видел в своем противнике. Отец Александр зарычал от ярости и с удвоенной силой бросился на Скита. Но вот только ни один удар не попадал по этому ловкому и быстрому противнику. Отец Александр злился все сильнее, и все меньше думал о защите, а оттого боль в плече стала для него неожиданностью, от которой инквизитор позволил себе вскрикнуть, впервые за очень долгое время. Он так сильно желал убить эту тварь, что не заметил как его противник разъединился со своей кошкой, и та подкралась к нему со спины и вцепилась в его плечо.   К  н  и  г  о  е  д  .  н  е  т
Пока инквизитор попытался сбросить со спины Азалию, Скит обернувшись молнией прыгнул к отцу Александру и врезавшись в его бок начал наносить удары бронированными кулаками пуская в ход все, что он мог применить в ближнем бою. Серебряные иглы протыкали инквизитора, кулаки вбивали отца Александра в снег. Инквизитор яростно зарычал и притянул к себе напитанный светом кинжал, извернувшись он воткнул его в лапу Лазурного барса. Азалия с визгом отпрыгнула и зубами попыталась вырвать кинжал из лапы, но у нее ничего не вышло. Ее жалобный визг отдался болью в сердце Скита, и он с яростным рыком, как недавно отец Александр, накинулся на инквизитора с утроенной силой. Отец Александр больше не поспевал за Скитом, который покрыл все свое тело черно-белыми молниями и с каждой секундой становился только быстрее.
Отец Александр засиял еще ярче, взревел как взбешенный зверь и тоже начал ускоряться. Он не мог проиграть и дать жить еще одному монстру, который потом начнет стирать города с лица земель. Эта ярость дала силы отцу Александру и он резким взмахом отрубил руку Скиту, заставляя того закричать от боли, а после смог и проткнуть его своим мечом. Но в глазах Скита вместо страха смерти он увидел злую усмешку. Лунное серебро начало стекать со Скита на меч, а после и на руки инквизитора, заковывая его в самые прочные кандалы. Отец Александр задергался пытаясь вырваться из ловушки, но лунное серебро, скрепленное волей Скита, держало крепко, не позволяя сдвинуться ни на миллиметр.
— Кидай! — прокричал Скит, и Бьёрн запустил Мора в сторону Скита и отца Александра, который стоял серебряной скульптурой. и только его голова была способна крутиться.
Мор приземлился, взрыхляя лицом снег. Ничего говорить он не стал, но по его глазам было видно, что Мор думает о своих друзьях. Не обращая внимания на злые проклятия инквизитора, Мор положил руки на его виски, и отец Александр закатил глаза замолкая.
— Получилось. — вздохнул Мор.
Скит снялся с меча, заливая кровью снег под собой. и переливая лунное серебро обратно с инквизитора на себя, закрывая серебром свои раны на боку и на месте отсутствующей теперь правой руки. Скит упал на снег сжав зубы от боли. Бьёрн подбежал к другу и начал исцелять его рану от меча. Потерявшее опору тело отца Александра упало на колени, а голова опрокинулась назад.