Самовар с шампанским
– Значит, вы с подругой не ошиблись, Кожин и Рощин решили устроить мальчишник, – вздохнула я.
Олеся подперла подбородок кулаком:
– Я Натку на диван у одной из местных баб уложила, сама побежала в избу, которая Рощину принадлежала, она ему от бабки досталась. Только внутрь вошла, стол увидела, на нем водка, пиво, закусь недоеденная, на стульях одежда развешена. Васины джинсы, футболка, трусы, на них сверху лифчик кружевной, на полу платье. Еще один сарафан на диване, стринги в стразах… Дальше продолжать?
– Не стоит, – остановила я Олесю.
– Наташку на следующий день в роддом положили, к вечеру Машка появилась, – вздохнула Телегина.
– Кто опознавал тела? – спросила я.
Олеся потерла лоб:
– Я. Василия мне сразу показали, еще на пожаре, а Алексея уже в морге. Его не в Москву отвезли, а в местную больницу, в городке Конаково. Мрак ваще! Завели меня в подвал, повсюду трубы, грязь, вонь… Лицо Рощина при пожаре почти не обгорело, на нем гримаса жуткая, рот открыт! Жесть реальная!
– Да уж, – поежилась я.
– Страшно было! Натка в роддоме лежала, рвалась сама на мертвого глянуть, но я ей не разрешила, – продолжала Олеся. – У нас с Кожиным дело к разрыву шло, и я на него так за измену обозлилась, что словно на чужого мертвеца смотрела. А Натка Алексея обожала, не стоило ей любимого таким видеть. Я сама чуть в обморок не грохнулась, когда на то, что от Лехи осталось, взглянула.
– Значит, они точно сгорели, – вздохнула я.
– Ага, – кивнула Олеся. – Никто и не сомневался, что парни покойники, их одежда в избе осталась, часы, очки, документы: паспорта, права, рабочее удостоверение. Машина Рощина у забора стояла. Все ясно было и мне, и полицейским. Они живо дело закрыли, мы с Наткой Леху и Васю похоронили, ни одна сволочь с их работы не пришла, денег нам не дали.
– А вы с подругой просили материальную помощь? – уточнила я.
Олеся скривилась:
– Конечно! Натка от новорожденной отойти не могла, а я к начальству Рощина порулила, про пожар рассказала, говорю: «Мы не богаты, покойников двое, выделите хоть какую сумму». Мужик в погонах спокойно ответил: «Василий Кожин у нас без году неделя служил, с испытательного срока его выгнали. Ничего такому горе-сотруднику не положено. Рощин умер не на службе, мне уже доложили, по пьяни он сгорел, с девками в бане куролесил. Некрасивая смерть, пятно на коллективе. Материальную помощь мы оказываем тем, кто на посту погиб. И деньги выдаются родне: матери, сестре, отцу, жене. А вы кто? Какое отношение к Алексею имеете? Кем ему приходитесь? Сожительницей? Ничем помочь не могу. Ступайте к ребятам в отдел, если они чего промеж себя соберут, то и возьмете». Но я домой уехала, подумала: «Да сдохните вы со своими копейками». Кремировали тела, урны потом в могилы к их родителям зарыли. Ну ни одна гадина со службы нам не позвонила, соболезнований не дождались ни от кого.
Глава 24
– Ты сказала, что у Василия и Алексея внезапно появились деньги, – продолжала я.
– Да, – согласилась Олеся.
– Тебя не удивило, откуда у них такие средства? Вдруг они совершили не очень хороший поступок, пошли на служебное преступление, уничтожили улики или, наоборот, что-то кому-то подбросили? Им заплатили, а потом решили их убрать, подстроили пожар, – предположила я.
– Не знаю, – вздохнула Телегина, – они нам о своих делишках не докладывали. Ты права: когда я стала эту ситуацию обдумывать, полезло в голову всякое. Но я не собиралась в полицию идти и о своих соображениях докладывать.
– Ты не хотела, чтобы убийцы понесли наказание? – удивилась я.
– И че, по приговору суда Леха и Вася воскреснут? – невесело усмехнулась Олеся. – Маловероятно, да? А мне все нервы измотают, еще соучастницей того, о чем я понятия не имела, сделают, затаскают нас с Наткой на допросы. Нам и без этого несладко было: Наташка рыдает, у нее молоко пропало, я ее успокаиваю. Потом ночью коробочку с кольцом, которое мне Вася преподнес, последний его подарок, открою, сама слезу пущу. Через полгода только легче стало, хоть я и уходить от него решила, а все равно тяжело. Вот же странно – первые дни после смерти я ненавидела Ваську, а потом плохое забылось, хорошее помнилось.
– Что за кольцо? – поинтересовалась я.
Девушка улыбнулась:
– Дорогая ювелирка, старинной работы. Вася надел мне его на палец и обрадовался: «Во, угадал. Сидит, словно специально под твой размер делали». Я прямо обалдела, шепчу: «Где взял?» Кожин в ответ: «Там такого больше нет». Но я на него насела, и он признался: «Купил». Потом объяснил: «Знакомый один охранником в скупке работает, я ему когда-то помог, просто так, из хорошего отношения. Он отблагодарить меня решил, сегодня звякнул: «Вася, бабка в ломбард пришла, за копейки дорогую вещь принесла, дряхлая совсем, ничего не соображает, цены путает, за тыщу ювелирку сдать хотела. Я пенсионерку тормознул, сам у нее перстень приобрел. Хочешь его у меня за ту же цену забрать?» Ну, я поехал к нему, решил тебе сюрприз сделать». Я, дурочка, ему сначала поверила, в подарке весь вечер по квартире ходила, утром в редакцию с ним собралась, а Василий в дверях встал, загундел: «Зая, не таскай перстень на работу, еще украдут, позавидуют. Его лучше никому не показывать, Наташе тоже, она к Алексею примотается, начнет Рощина пилить: «Почему Василий своей бабе дорогие цацки покупает, а ты мне даже букет не принесешь!» Лучше отдай кольцо, спрячу его.
Я обиделась:
– Забирай! Отлично получилось! Вчера преподнес – сегодня отобрал.
А Вася кольцо в коробочку положил, в стол засунул и давай чирикать:
– Оно твое. Раскинь мозгами, нужно ли с драгоценностью по улицам рассекать. И Наташке про мой презент знать не следует, рухнет от ее зависти ваша дружба.
Тут я и смекнула! Вчера вечером Васька под газом пришел, не пьяный, просто веселый, но пахло от него. Кожин, как хлебнет, делался добрым, ласковым, чего ни попросишь – все отдаст. Перстень он на волне щедрости мне преподнес, а утром хмель выветрился, Вася притих. Колечко непростое, дорогое, что-то с ним не так, Василий его не купил, опасается теперь, что Леша узнает про ювелирку и ему вломит. Васька недавно иномарку новую из салона пригнал, часы приобрел недешевые. Алексей ему так за приобретения вломил! Только перья летели по углам.
– А вы откуда знаете? Вряд ли Рощин друга при вас ругал, – усомнилась я.
Олеся потянулась к чайнику.
– Я уехала по работе на тусовку, предупредила Васю: вернусь ночью. А вечеринка не задалась, никто из заявленных звезд не появился. И что там делать? Я домой около одиннадцати вернулась, слышу, Рощин орет: «Идиот, заканчивай баблом сорить». Кожин ему в ответ: «Ни копейки не потратил, все, как ты велел, спрятал». Алексей еще громче завизжал: «Не …! Машину новую взял». Васька оправдываться начал: «Моя развалюха умерла. Народ ничего не заподозрит, сейчас все в кредит «колеса» берут». Рощин ваще с катушек съехал: «Котлы купил! О… совсем! Приказано было не шиковать!» Я как раз туфли снимала, одну уронила, каблук о пол стукнул. В квартире сразу тихо стало, потом Вася в холл вышел:
– Вау! Чего рано вернулась? А мы с Лехой киношку смотрим, слышала, как телик орет?
Это он так неуклюже попытался изобразить, что не приятель скандалил, а актеры на экране. Я сделала вид, будто поверила. А когда Васька стал просить про перстень помалкивать, до меня дошло: боится Кожин друга, тот ему люлей опять за мотовство навешает. Перстень необычный, старинный. Хотите, покажу?
– Обожаю украшения, – улыбнулась я.
Олеся, опираясь на костыли, ушла, но вскоре вернулась с небольшим бархатным сундучком, откинула крышку и продемонстрировала содержимое.
– Красивое! – на этот раз совершенно искренне воскликнула я. – И оригинальное! Золотой щит, на нем виноградная гроздь, а держат ее крохотные олени. Это герб герцогини Шевальер, я видела его во Франции, в замке Монветон.
– Понятия не имею, – пожала плечами Олеся. – Я до сегодняшнего дня ювелирку никому не демонстрировала. Чего тебе ее под нос сунула? Сама не знаю. Тебе надо журналисткой работать, умеешь ты из человека все вытянуть. Не у каждой получится, это талант!