Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке
"Ну, как у тебя дела в Вашингтоне? Удалось ли тебе проникнуть в Пентагон или ЦРУ?" — спросил он с широкой ухмылкой.
"Только до парковки", — ответил я столь же беззлобно.
"Вам лучше поторопиться. Времени мало".
"Думаю, у нас еще есть два-три года", — сказал я.
"Кто знает?" заметил Питер нехарактерно серьезным тоном.
"Что это — очередная шутка?" Я навострил уши.
"К сожалению, мне больше не хочется шутить. Похоже, наши полевые операции закончены".
"Послушай, Питер, у меня и так голова идет кругом. О чем ты говоришь?"
"Хорошо", — согласился он. "Но при одном условии: то, что я собираюсь вам рассказать, останется между нами. Никто в резидентуре — или в Североамериканском департаменте, если уж на то пошло, — не должен быть в курсе".
"О чем?"
"Полковник Юрченко, бывший заместитель Якушкина, сломался и признался", — прошептал он и с опаской огляделся вокруг.
"В чем признался?"
"В том, что он по собственной воле пришел в посольство США в Риме и добровольно предложил свои услуги ЦРУ", — протараторил Петр, загадочно глядя на меня.
"О, нет, что угодно, только не это", — закричал я. "Откуда вы знаете, что это правда?"
"Юрченко сам нам рассказал", — заверил меня Петр. "Когда он вернулся в Москву, наши ребята начали его допрашивать, и он быстро все рассказал. Собственно говоря, ему не было смысла пытаться что-то скрывать, слишком уж сильным было дело против него".
"Невероятно! Как человек в его положении мог решиться на такой шаг?"
"В подобных случаях гиганты мировой литературы советуют: "cherchez la femme" — "ищите женщину", и они, знаете ли, абсолютно правы", — с видом знатока ответил Петр. "У Юрченко много лет длился бурный роман с женой одного высокопоставленного советского дипломата. Об обычном разводе не могло быть и речи — он неизбежно разрушил бы карьеру Юрченко, а его дама привыкла к достатку. И вот однажды она отправляется с мужем на очередное место службы, которым оказалась Канада. Юрченко бросает кости и переходит на сторону американцев. Он рассказывает им все, что знает, и получает вознаграждение — крутой миллион баксов и приличную пенсию. ЦРУшники везут его в Канаду, устраивают ему встречу с любимой. У меня есть миллион долларов, — говорит Юрченко. Давай вместе уедем в Америку и будем жить долго и счастливо". И тут происходит неожиданное: дама впадает в панику и отказывается. Юрченко потрясен. Он понимает, что терять ему нечего, дает отмашку своим кураторам из ЦРУ и добровольно возвращается на родину".
"Сказать, что я удивлен, было бы преуменьшением, я ошеломлен", — заметил я. "На что он надеялся? По идее, он не должен был питать иллюзий по поводу того, какой прием его ожидает".
"Держись за шляпу". Питер улыбнулся. "То, что я вам сейчас расскажу, вас просто поразит. Либо Юрченко умен, как сам дьявол, либо он самый везучий ублюдок на свете, но факт в том, что ему ничего не угрожает. Более того, он будет работать в разведке до самой пенсии. Правда, никаких обязанностей у него не будет, но кабинет, чистый стол и регулярная зарплата — это его заслуга. Если подумать, то это выглядит как акт изощренного садизма — подарить ему жизнь и оставить наедине с совестью".
Я не смог удержаться от небольшой порции сарказма.
"Пожалуйста, избавьте меня от термина "изысканный". Я уже не новобранец и давно разуверился в изысканности нашего начальства. Я уверен, что у Крючкова были вполне приземленные причины для такого неординарного решения".
"Вас, шпионов, не проведешь, да?" — усмехнулся Петр. сказал Петр с ухмылкой. "Вы, конечно, правы. Крючков приказал нам замять дело Юрченко, похоронить его признание как высшую тайну и официально подтвердить версию о его похищении ЦРУ".
Петр глотнул пепси из моего стакана, прикурил сигарету и лихо выдохнул три безупречных кольца дыма.
"Недавняя волна дезертирства наших разведчиков поставила Крючкова перед очень сложной дилеммой: как объяснить Политбюро этот феномен и не потерять голову. Отказ младших офицеров от службы он смог объяснить халатностью отдела кадров, и это объяснение было принято. Затем последовали отступления тяжелых офицеров: полковника Гордиевского и не менее полковника Пигузова! Крючков доложил, что они сломались от постоянного стресса, и опять все сошло с рук. И тут — кульминация: Юрченко дезертирует, и не просто дезертирует, а, что гораздо хуже, возвращается и признается в своих грехах. Юрченко, который был светлым мальчиком Крючкова и одним из самых информированных людей во всей спецслужбе…!"
"Подождите-ка", — прервал я тираду Петра, почувствовав головокружение. "При чем здесь полковник Пигузов?"
"Где ты был, на Луне? Пигузова разоблачили как ветерана ЦРУ!"
Я ошеломленно уставился на Петра.
"Ты бы слышал, какой поднялся шум", — продолжал он. "Руководитель партийной организации нашей Академии разведки — агент ЦРУ с десятилетним стажем! Пигузова завербовали где-то в 1974 году, когда он был откомандирован в Индонезию. И с тех пор он регулярно передавал в московскую резидентуру ЦРУ списки наших перспективных сотрудников. Возникла странная ситуация: курсант разведки еще только осваивал свое ремесло под кодовым именем, чтобы сохранить абсолютную тайну от коллег, а Лэнгли уже знал его настоящее имя, подробный психологический портрет и место будущей загранкомандировки. Он сорвал покровы с нескольких поколений офицеров разведки. А ты, как идиот, старательно отрабатывал свое прикрытие в резидентуре, не так ли?"
"Да, но, к счастью, недолго". усмехнулся я. "И что дальше?"
"Бог знает. Похоже, Юрченко — это та соломинка, которая переломит спину верблюду. Если в Кремле узнают о его признании, Крючкову придет конец. Поэтому история с перебежками Юрченко — это самый большой скелет в шкафу нашего шефа. И теперь вы — один из немногих, кто в курсе".
"Зачем ты мне рассказал?"
"Послушай, старик, я пришел в Первое главное управление заниматься разведкой, а не прикрывать задницу Крючкова". Лицо Петра покраснело от ярости. Это был явно крик души, а не поза. "Вы должны понять, — продолжал он горячим шепотом. "Юрченко сдал американцам всю нашу итальянскую сеть. Перед перебежками он провел в римской резидентуре конференцию по работе с местными агентами и выяснил их личности".
"А как же американская сеть?" — невинно спросил я. невинно спросил я.
Питер бросил на меня подозрительный взгляд.
"Разве они тебе не сказали?"
"Пощадите мою нервную систему, ладно?" хмуро пробормотал я.
"Она тебе больше не понадобится", — убежденно заявил он. "На прошлой неделе был арестован Моторин, ваш бывший коллега по вашингтонской резидентуре".
Я почувствовал, как мир рушится вокруг меня. Майор Моторин четыре года проработал в вашингтонской резидентуре и несколько месяцев назад вернулся в Москву. У него была репутация умного оперативника, и известие о его аресте меня ошарашило.
"Я пока не знаю всех подробностей, — продолжал Петр. "К его делу подключили других людей, но, похоже, для ФБР он был просто находкой. Короче говоря, мой друг, у американских спецслужб есть документальное подтверждение того, что вы — шпион. Отныне вы и ваши коллеги по резидентуре — заложники, находящиеся в Вашингтоне по воле американцев, и, скорее всего, их вышвырнут оттуда в любой момент, когда им вздумается".
"И когда это может произойти?" спросил я.
"Думаю, очень скоро", — ответил Питер после паузы. "Видите ли, освещение "дела Юрченко" американскими СМИ вызвало у спецслужб и Кремля серьезные сомнения в его искренности. В сложившихся обстоятельствах, я думаю, Крючков может поссориться с ФБР и ЦРУ, может даже попытаться их спровоцировать, в результате чего все вы, ребята, окажетесь на свободе".